Читать интересную книгу История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства - Джон Джулиус Норвич

по осадной войне; он прибыл в Константинополь 29 января с личным войском 700 человек. Все это несколько приободрило Константина, однако его ждал тяжелый удар: в ночь на 26 февраля семь венецианских кораблей ускользнули из Золотого Рога, везя на борту около 700 итальянцев, хотя всего несколько дней назад их капитаны торжественно поклялись остаться в городе.

Император наконец смог оценить имеющиеся у него ресурсы. В Золотом Роге стояли на якоре еще восемь венецианских кораблей, пять генуэзских и по одному из Анконы, Каталонии и Прованса, а также десять византийских (все, что осталось от флота империи) – всего 26 судов, жалкое количество в сравнении с османской армадой. Однако более серьезной проблемой была нехватка людей: число годных к военному делу мужчин, включая монахов и священников, которые могли встать на защиту стен, составляло всего 4983 грека и менее 2000 иностранцев. Против стотысячной армии Мехмеда II Константин мог выставить меньше 700 человек на защиту стен протяженностью 14 миль (22,5 км).

К утру 6 апреля большинство защитников города были на своих местах. Император и Джустиниани командовали самым уязвимым участком, расположенным в том месте, где стена пересекала долину небольшой реки Ликос, примерно в миле от ее северного конца. На стенах вдоль моря было меньше людей, но их гарнизоны были дозорными, сообщавшими о перемещениях турецких кораблей. Султан подверг Феодосиевы стены обстрелу, равного которому в истории осадных войн прежде не было, и к вечеру первого дня сокрушил участок стены у ворот Харисия. Его солдаты то и дело пытались пробиться через разрушенную стену в город, но снова и снова были вынуждены отступать, пока наступление ночи не вынудило их вернуться в лагерь. Утром турки увидели, что стену отстроили заново, и Мехмед II принял решение вести обстрел, пока не подтянет подкрепления. 11 апреля обстрел возобновился и продолжался без перерыва в течение 48 дней. Стрелять из большой пушки можно было лишь раз в два-три часа, однако ее ядра причиняли огромный ущерб, и через неделю внешняя стена через Ликос рухнула в нескольких местах; защитники постоянно работали, ремонтируя разрушенные участки, но было ясно, что они не смогут делать это бесконечно.

Вскоре прибыли три отправленные папой генуэзские галеры, а вместе с ними – тяжелое транспортное судно от Альфонсо Арагонского, нагруженное сицилийским зерном. Поскольку Мехмед II решил собрать самые серьезные морские силы у стен Константинополя, он неразумно оставил пролив без присмотра, и корабли смогли беспрепятственно войти в Мраморное море. При их появлении утром 20 апреля султан объехал Золотой Рог, чтобы лично отдать приказ своему флотоводцу Сулейману Балтоглу – корабли ни при каких обстоятельствах не должны добраться до города.

Балтоглу подготовился к атаке, но его парусные корабли были бессильны против свежего южного ветра, а гребные галеры были неуправляемыми при высокой волне. Капитаны, практически незащищенные от града стрел, дротиков и других снарядов, который обрушивался на них при попытках приблизиться к судам, были вынуждены наблюдать, как четыре корабля спокойно приближаются к Золотому Рогу. Внезапно ветер стих, и Балтоглу отдал приказ наступать и идти на абордаж. Его флагманский корабль напал на императорское судно, врезавшись ему в корму. Однако турецкие суда обладали низкой осадкой, поэтому забросить крюки и взобраться на более высокое судно было почти невозможно; генуэзские моряки были вооружены огромными топорами, которыми отрубали головы и руки всем, кто пытался подняться на борт. Генуэзские капитаны подвели свои корабли к транспортному судну и связали все четыре корабля вместе, превратив их в подобие окруженного водой замка, спокойно стоявшего посреди всеобщего хаоса. На закате вновь поднялся ветер, паруса христианских кораблей надулись, и плавучая крепость стала продвигаться к входу в залив, вдребезги разбивая встречавшиеся на ее пути турецкие корабли. Через четыре часа, глубокой ночью, цепь через пролив была поднята, и четыре корабля спокойно вошли в Золотой Рог.

Султан пристально наблюдал за морским боем с берега, иногда в волнении въезжая на коне в прибрежные воды. Он впал в такую ярость, что приближенные опасались, не сошел ли он с ума. На следующий день он приказал немедленно казнить Балтоглу; флотоводца спасло лишь то, что его подчиненные подтвердили, что он вел себя мужественно, однако его все же подвергли наказанию палками и лишили должности и всех владений; больше о нем никто никогда не слышал.

Следующей целью султана стал Золотой Рог. Он уже послал своих инженеров на дорогу, идущую позади Галаты, от берега моря через холм рядом с нынешней площадью Таксим, и спускающуюся к Золотому Рогу. Были отлиты железные колеса и металлические колеи, а плотники смастерили деревянные помосты, на которых могли разместиться кили турецких кораблей. Это была очень сложная задача, однако при имевшихся у Мехмеда ресурсах она оказалась выполнимой. Утром 22 апреля генуэзская колония в Галате с изумлением наблюдала, как бесчисленное количество быков тянут через 60-метровый холм 70 турецких кораблей, которые потом спускают на воду в проливе.

Византийцы, не подозревавшие о планах султана, с трудом верили своим глазам. Мало того что их главная гавань перестала быть безопасной; теперь они были вынуждены защищать еще 3,5 мили (5,6 км) стен у моря, включая ту часть, которую разбили крестоносцы в 1204 году. К началу мая Константин знал, что долго не продержится. Еды не хватало, защитники стен все чаще отлучались, чтобы найти пропитание для своих семей. Оставалась лишь одна надежда, да и то слабая, что помощь из Венеции все-таки придет. Если корабли уже в пути, то сколько их и что они везут? Когда они приплывут и как их принять, если враг завладел Золотым Рогом? От ответов на эти вопросы полностью зависела судьба Константинополя. Незадолго до полуночи 3 мая венецианская бригантина под турецким флагом и с двенадцатью добровольцами на борту, переодетыми в турецкое платье, выскользнула из залива.

Ночью 23 мая она вернулась. Капитан немедленно отправился на встречу с императором и Минотто. Он сообщил, что в течение трех недель прочесывал Эгейское море, но нигде не увидел следов обещанной экспедиции. В конце концов он призвал к себе экипаж, и один из моряков предложил вернуться в Венецию, но его заставили замолчать. Остальным был ясен их долг: они должны сообщить об этом императору, как обещали; они вернулись, прекрасно понимая, что вряд ли покинут город живыми. Константин со слезами в голосе лично поблагодарил каждого из них.

Настало время знамений. 22 мая наступило лунное затмение; через несколько дней, когда самую священную из икон Богородицы несли по улицам, в последний раз прося Деву Марию о заступничестве, икона соскользнула с помоста и упала. Пройдя еще несколько сотен метров, процессия вынуждена была разойтись из-за налетевшей сильной грозы. На следующее утро город окутал туман – неслыханное дело для конца мая; а той же