– Моя заинтересованность, мистер Джунг, – сказала она с отчаянием, – носит не личный, а профессиональный характер. Нарушены права одного из моих пациентов, и я не могу остаться в стороне. Я взбешена тем, что произошло, и я убеждена, что моя сестра ответственна за это. Это так просто.
Когда Саймон Джунг начал было отвечать, Смит неожиданно заговорил:
– Все это нас никуда не приведет. Я предлагаю вам подождать и посмотреть, что установит мой поверенный. Сегодня утром он вылетел в Чикаго, чтобы встретиться с юристами газеты. Возможно, их сотрудничество даст свои плоды и мы узнаем источник всей истории. До этого наши споры ничего не решат.
Джунг поднялся, вкрадчивый и элегантный, он выглядел так, словно именно ему следовало закончить аудиенцию.
– Я вполне согласен, – сказал он. – Надеюсь, у доктора Айзекс нет возражений? А тем временем мисс Берджесс и я почтем за честь, если вы оба поужинаете с нами сегодня вечером.
Смит махнул рукой:
– Я еще не гожусь для компаний, но за приглашение спасибо. А вы, Джудит?
Она тоже отказалась.
После того как генеральный менеджер ушел, Джудит с озабоченным лицом придвинулась к Смиту.
– Как вы себя чувствуете, все ли в порядке? Могу я что-нибудь сделать для вас?
– Высвобождайтесь из этого стерильного белого халата и поужинайте со мной, как друг, а не как мой врач.
– Я думала, вы не хотите компании.
– Вы не компания, Джудит. Вы чисто удовольствие. Джудит отвернулась, сердце у нее застучало бешеным аллюром, как всегда, когда она бывала рядом с ним.
– Я с удовольствием поужинаю с вами. Но сначала я должна проверить, может быть, кому-нибудь нужна моя помощь.
Набирая номер клиники, Джудит почувствовала, что ее снова охватывает отчаяние. Может быть, Саймон Джунг прав, намекая, что она поспешила в своем заключении? В конце концов, если женщина угрюма и профессионально неряшлива, то это еще не означает, что ей нельзя доверять. Но как только Зоуи ответила: «Клиника» и Джудит услышала, что та жует резинку, ее сомнения исчезли. Это могла быть только Зоуи. Сестра, которая не заботится о стерильности инструментов и выдает лекарства каждому, кто ее об этом попросит, не остановится перед тем, чтобы продать секретную информацию о пациенте, если ей предложат хорошую цену.
– Это доктор Айзекс. Меня кто-нибудь спрашивал?
– Нет, но был один из тех звонков, доктор. Как всегда, ничего не просили передать.
Уловив нотку злорадства в голосе сестры, Джудит сказала:
– Благодарю вас. Если кто-нибудь будет меня спрашивать, то я у мистера Смита.
– О, у мистера Смита…
Джудит повесила трубку, дрожа от гнева. Ситуация была невыносимой. Зоуи должна уйти.
– Проклятье, я схожу с ума, – сказала она, – каждый раз, когда я вспоминаю эту проклятую статью, мне хочется кричать.
– Знаете, Джудит, я верю, что вы сражаетесь с драконами за меня. Теперь все переменилось. Девица ведет бой за мое спасение.
– Почему они не оставляют вас в покое? Кому какое дело до того, что вам сделали операцию?
– Тут есть один парадокс, который может развеселить вас, – сказал он, указывая на толстую пачку конвертов на столике возле кровати. – Это все письма от мужчин – меня спрашивают, что это за процедура, которой я подвергся, каковы результаты, кто был хирург, сколько это стоит. Иными словами, доктор, я стал чем-то вроде национального лектора по вопросу об отсасывании жира с живота у мужчин! – Он скептически засмеялся. – Будучи вынужден, так сказать, выйти из заточения, я открыл другим возможность говорить об этом. Они теперь полагают, что тоже могут пойти на такую операцию. Они думают, что если такой человек, как я, известный своими физическими кондициями, – счел возможным дать добро на пластическую операцию, чтобы устранить кое-какие пороки, то согласиться на подобную процедуру может и обыкновенный мужчина, С этой точки зрения статья в газете сделала доброе дело.
– Знаете, что я думаю? Я думаю, что вы пытаетесь развеселить меня.
Они глядели друг на друга через комнату.
– Я позвоню в бюро обслуживания, – сказал он, – и закажу ужин на двоих.
Когда Джудит сняла свой белый халат и бросила его на спинку кресла, у нее возникло странное ощущение, что она разделась догола, хотя на самом деле на ней были блузка и шерстяные брюки. Она как бы лишилась своей защитной оболочки, профессионального заслона против мистера Смита. Теперь она была уязвима: она была уже не врачом, а женщиной – женщиной, которая в своей жизни уже любила и потеряла двух человек и не могла бы выдержать потерю третьего.
– Куда вы отправитесь, когда выпишетесь отсюда? – спросила она, наблюдая в окно, как внизу на пустыню опускается вечер.
– К себе домой во Флориду, – ответил он, – до конца выздоровления. У меня намечено начало съемок фильма в Риме через несколько месяцев. А затем, кто знает? Может быть, я подумаю о телевизионных сериях…
Дом во Флориде… Съемки фильма в Риме… Это была жизнь, которую она и представить не могла.
– Вы пойдете завтра вечером на бал? – спросила она. Он подошел к бару и налил два бренди. Передавая ей один, ответил:
– Это зависит…
– От чего?
– От того, найду ли я даму, которая будет сопровождать меня.
– Могу я спросить вас кое о чем? – сказала она, глядя, как бренди дрожит в ее стакане. – Я должна знать. Кому вы верите: мне или Зоуи?
Он положил руки ей на плечи, повернул к себе лицом и взглянул прямо в глаза:
– Вам, конечно. Неужто вы в этом сомневались? Прежде всего потому, что вы так убежденно говорили. И еще и потому, что я знаю: из моего окружения утечки быть не могло. Я также верю в доктора Ньютона и его сотрудников. В конце концов, секретное обслуживание знаменитостей – это то, что обеспечивает их благополучие. Из-за одного нарушения они могут лишиться всего. Но после того, что вы рассказали мне о своей сестре…
– Она не моя, – едва выдохнула Джудит от его близости.
– Странно бывает с первым впечатлением. Я встретил ее в первое же утро, когда прибыл сюда. Именно мисс Ларсон провела меня в эту комнату. Я вспоминаю, что подумал тогда, как хорошо, что доктор Ньютон пригласил свою собственную сестру для проведения операции. Разве это не интересно? Я не знаю, что это было, но мне не хотелось, чтобы мисс Ларсон ассистировала ему во время операции.
Их глаза на мгновение встретились, и она почувствовала, как тепло его рук проникает сквозь блузку. Он притянул ее голову к себе, и в этот момент раздался стук в дверь. Смит неохотно опустил руки.
Вошел официант, толкая тележку, накрытую белой скатертью, на которой стояла хрустальная ваза с нарциссами и бутылка шампанского в серебряном ведерке со льдом.