Дэнни уже думал, что этот кромешный ад никогда не кончится, что весь мир захвачен песком, когда все внезапно прекратилось. «Ягуар» въехал в кристально чистую ночь, где насмешливо подмигивали с неба звезды. Остановив свои машины, водители выходили из кабин, чтобы оценить повреждения. Но Дэнни не заботило состояние его «ягуара». Он нажал на газ и помчался по шоссе, надеясь догнать белый лимузин.
Но он уже был далеко впереди.
Теперь он методично объезжал все отели Палм-Спрингса, разыскивая Филиппу Робертс и распаляясь с каждым «нет» у очередной регистрационной стойки.
Здесь были сотни отелей, мотелей, меблированных комнат и постоялых дворов, и к настоящему времени Дэнни, выдававший себя за настырного, развязного журналиста с крашеными волосами, фальшивой бородой, очками в роговой оправе и удостоверением прессы, успел обследовать лишь часть из них. Он объезжал их в определенной последовательности, понимая, что такая женщина, как Беверли, с ее богатством, лимузином с частным шофером, может остановиться лишь в отеле с тремя и более звездами. Однако, зная ее неприязнь к показному блеску и популярности, Дэнни допускал, что она может приземлиться и в небольшом, но чистеньком и уютном отеле.
«Рэйнбоу-Спрингс-Лодж» был идеальным воплощением солидного, но не кричащего отеля. В нем отсутствовала характерная гостиничная атмосфера, всякие указатели и тому подобное. Витиеватый испанский фонтан, бьющий в центре площадки из античных каменных плит, пышная зелень и порхающие попугаи придавали ему вид частной резиденции. В таком месте надо родиться, чтобы отыскать регистрационную стойку, а если вы ее найдете, то не увидите там ни полок с почтовыми открытками, ни услужливых юных созданий в фирменных блейзерах. Помощник управляющего с длинным носом и удивленными глазами выдал Дэнни очередное «нет», тридцать шестое за день.
Теперь он ехал вдоль Палм-Каньон-драйв, стиснув на руле пальцы. Эта сука находилась где-то здесь, в этом богатом оазисе, в центре пустыни, среди этих проклятых финиковых пальм, фонтанов и площадок для гольфа. Но где? Где?
Когда в животе у него заурчало, он понял, что уже поздно, и вспомнил, что целый день ничего не ел. Дэнни вышел из машины у первого же попавшегося по пути ресторанчика «Розарита» – мексиканского заведения с обычным испанским кирпичным полом и бездушными кактусами в больших горшках. Дэнни выбрал место на патио, где клиентов непрерывно обдавало мельчайшими водяными брызгами из укрепленных над головами распылителей. В Калифорнии была засуха, вода подавалась в Сан-Диего в ограниченном количестве, но в Палм-Спрингсе дворики освежали водой.
Когда он заказал энчиладос с сыром, тако из говядины, разогретые бобы, рис и пиво, официантка сказала:
– Знаете, ваше лицо кажется мне знакомым. Вы здесь бывали?
Дэнни ответил ей одной из своих ленивых – улыбок, чтобы скрыть вызванное этим вопросом внезапное потрясение. Это было единственное, чего он боялся – что, несмотря на очки и бороду, его лицо все еще узнаваемо. В конце концов, оно светилось на экранах сорока миллионов телевизоров, улыбалось с плакатов и значков благотворительных и политических компаний. Черт подери, эта симпатичная юная штучка в униформе с оборками могла быть одной из «девушек Дэнни», армии молодых, энергичных женщин, которые устраивали марши по всей стране, стучались в двери и раздавали листовки с призывом: «Дэнни Маккея – в президенты!»
– Нет, – ответил он, смерив ее взглядом с головы до ног. Она неплохо смотрелась, лет двадцати или около того. На ней была одна из тех дурацких униформ, которую кто-то придумал для официанток: узкая крестьянская блузка, туго стянутая в талии, и колоколом верхняя юбка, из-под которой выглядывали, расширяясь, еще полдюжины нижних. – Я никогда не был здесь раньше, мисс.
– У вас южный акцент, – сказала она, улыбаясь в ответ на его улыбку и на то, как он посмотрел на нее. – Откуда вы?
– Да так… тут…
– Я знаю, я знаю, вы откуда-то… – сказала она лукаво. – Впрочем, не беспокойтесь, это я просто так…
Но Дэнни беспокоился, когда ел энчиладос, тако, и бобы.
А когда она принесла ему еще, а затем и еще пива и Дэнни заметил, как она всматривается в его лицо, сосредоточенно нахмурившись, хотя размышления явно не были для нее привычным занятием, его настороженность возросла еще больше. А что, если она его узнала? А что, если она вдруг скажет сейчас: «Эй, вы Дэнни Маккей?» А что, если она не читала газет, не смотрела новости по телевидению и не знает, что человек, за которого она собиралась голосовать три года назад, но который был выбит из гонки из-за скандала, предположительно умер в тюрьме? Господи, это может провалить все дело. Она может заговорить. И разрушить его планы.
Поэтому, когда она снова подошла и спросила, что ему хочется на десерт, он ответил с тем очарованием, которое обычно приберегал для самых классных женщин.
– А что хорошего ты предложишь?
Они встретились через час, когда она закончила работу. Он распахнул дверцу своего «ягуара», и она села рядом, зашелестев накрахмаленными нижними юбками, в маленькой сумочке звякнули чаевые.
– Ух! Ну и шикарная машина! – воскликнула она.
– Куда отправимся, милашка? – спросил он.
Она внимательно посмотрела на него, потом застенчиво отвернула голову в сторону.
– Знаете, чем больше я смотрю на вас, тем больше убеждаюсь, что я вас откуда-то знаю. И это мучает меня.
– Что ж, почему бы нам тогда не покататься немного, может быть, это встряхнет твою память?
Они решили посмотреть на закат и направились по проселочной дороге к пустынным подножиям гор Санта-Роза, подальше от огней, зданий и других людей. Он знал, что машина потрясла ее, и чувствовал, что, сидя рядом с ним, она начинает возбуждаться. За плечами Дэнни были годы опыта, и он научился точно определять, когда женщина готова.
Он остановил «ягуар», и они наблюдали, как далеко внизу в долине в наступавших сумерках зажигались первые огни.
– Смотри, что я захватила, – сказала она, доставая из сумки две бутылки пива.
– Стой! – сказал он, когда она начала их открывать. – Не здесь! Тут очень дорогая обивка, к тому же ей нет еще и четырех дней.
Он улыбнулся и подмигнул:
– Давай выйдем и разопьем их на свежем воздухе. Бриз доносил до них сильный аромат шалфея, когда ветер изменил направление, они услышали где-то вдали лающие крики койотов. Пустыня внизу начала менять свои цвета, надвигался захватывающий дух закат. Дэнни и девушка стояли, прислонившись к теплому капоту машины, пили свое пиво и толковали о том, как трудно стало нынче добиться успеха в этом мире. Ей уже было двадцать, и она начала утрачивать иллюзии. Он сказал ей, что бывает тут и там, занимается тем и сем, недавно ему малость повезло, он удачно вложил деньги в одно дело и смог позволить себе эту машину.