Тревожные размышления Васютина прервал управляющий, правый глаз которого за время пути стал еще больше.
— Ну, вот мы почти и пришли, — сказал он, сворачивая из узкого прохода меж стеллажей на просторную прогалину, разделяющую отделы. Напротив них, метрах в десяти, высилась нарядная арка из разноцветных шаров. Над ней, свисая с потолка на тросах, красовалась большая цветастая вывеска. «Все для праздников и торжеств» было написано на ней.
— Или это случайность, или хозяин с юмором, — сказал Кирилл Аристарху, глядя на надпись.
— Случайный юмор, — серьезно ответил тот. — Вряд ли нам суждено когда-нибудь свидеться, любезнейший Кирилл Андреевич. Прощайте! Скучать я по вам не стану, прошу великодушно простить за прямоту. И помните — в людей стрелять нехорошо, даже без злого умысла.
Васютин собирался попрощаться с монстром, да не успел. Аристарх вновь исчез со скоростью, недоступной человеческому глазу. Со стороны это походило на киномонтаж, но Кирилл знал, что его провожатый просто перешагнул в какой-то из коридоров многослойного пространства, где разворачивается другая трагедия.
Медленно вздохнув, Васютин шагнул в сторону арки из шаров. «Все для праздников, значит… Широта взглядов. Вполне возможно, что здесь провал может последовать за чем угодно, а не только за символичной вещью. Что же он имел в виду? Или просто так ляпнул?»
Остановившись в метре от секции, он размашисто перекрестился, поцеловал нательный крест и тремя быстрыми шагами оставил арку позади.
ПОВЕСТВОВАНИЕ ВОСЕМЬДЕСЯТ ПЕРВОЕ
Слова «мертвые — наша паства», сказанные могучим рыжебородым монахом, прозвучали в стенах Свято-Данилова монастыря. Словами они оставались недолго. Спустя несколько мгновений они превратились в волю Божию, сковав высшей целью трех священников. Отныне общее дело поведет их сквозь суетные дни, наполнив жизнь смыслом, которого многие не имеют и тщетно стараются отыскать. Бессилие перед людским горем больше не будет глодать их души, день за днем пожирая крупинки веры в себя и в собственное предназначение.
Они станут служить чин отпевания усопших и божественные литургии. Не зная имен тысяч неупокоенных, лежащих в Останкине, они будут отпевать их по святцам, поименно. Трое монахов станут служить в останкинских церквях, раз за разом освобождая души, прикованные к этой земле.
Так было решено отцом Алексием и его соратниками. В тот же день он был принят митрополитом Московским в стенах Священного Синода. Беседа их была краткой, ведь они поняли друг друга с полуслова. Необходимо было лишь получить благословение и поддержку Патриарха да решить вопрос с доступом в закрытые храмы режимного района.
Спустя несколько часов, ближе к вечеру, митрополит Московский и отец Алексий прибыли на аудиенцию к патриарху. Его Святейшество ждал их, сидя на резной садовой скамейке, что стояла рядом с величавыми, высокими березами в дальней части патриаршей резиденции. Патриарх любил это место, где он нередко скрывался от мельтешащей мирской суеты, которую несли ему церковные будни. Он бывал здесь даже зимой, неспешно прогуливаясь мимо заснеженных берез. Его ближайшее окружение знало, что если патриарх назначил встречу на этой скамейке, значит, речь будет идти о чем-то таком, что превышает протокол и бюрократию.
Завидев гостей, Его Святейшество поднялся им навстречу, всколыхнув еле заметную охрану, стоявшую невдалеке. Приложившись к руке Верховного иерарха и получив его благословение, священники и Его Святейшество медленно двинулись по аллее, уходящей в глубь резиденции.
— Благой почин, братия. Жаль, что повод такой нам для этого понадобился, — сказал Патриарх, прерывисто вздохнув и огладив бороду.
— Отпевание будем служить по святцам — это единственный выход из положения, — пояснил ситуацию отец Алексий. Глава РПЦ согласно кивнул.
— По самым общим оценкам историков, в Останкине около двадцати тысяч неотпетых покоится, — продолжал монах. — Место это издревле гиблым считалось, а все же люди всегда здесь жили. А вот ушли впервые.
— Может, то и неплохо, что ушли. Плохо то, что невинные страдают, семьи рушатся. А этого мы допустить не вправе, — ответил Его Святейшество. — И церкви открыть надо. Храмы там просто необходимы, — добавил он, обращаясь к митрополиту.
— Московская патриархия уже занимается этим вопросом.
— А кто служить станет? — поинтересовался Патриарх.
— С благословления Вашего Святейшества, я и двое моих сподвижников из Троице-Сергиевой лавры.
— Благословляю вас, братия, на богоугодное дело и службу во имя веры и церкви Христовой, — перекрестил патриарх отца Алексия и митрополита. — А я завтра же первым делом буду обсуждать этот вопрос с государством, на самом высоком уровне. Нельзя нам теперь с этим медлить. Благое начинание наше оставим пока в тайне. Надежнее будет.
Гости согласно закивали.
Дойдя до конца аллеи, священники направились назад к скамейке. Патриарх сделал чуть заметный жест рукой. Тут же рядом с ним появился крупный и вместе с тем неприметный мужчина в безупречном темном костюме. Его Святейшество сказал что-то вполголоса, и тот исчез. Он появился вновь, когда патриарх прощался со своими гостями, и протянул ему небольшой бумажный конверт.
— Буду молиться за вас и за успех нашего дела. А это вам, отче, и вашим сподвижникам из Троице-Сергиевой лавры, — сказал Его Святейшество, протягивая конверт монаху. Поблагодарив патриарха и попрощавшись, митрополит и отец Алексий пошли к воротам резиденции, где их ждала машина.
Пройдя несколько шагов, монах с нетерпением распечатал конверт. В нем лежали три канонических креста на толстой черной тесьме, весьма искусно вырезанные из дерева.
— Патриарх большую честь тебе оказал, не каждому дано, — кивнув на кресты, сказал митрополит.
— Да, — кивнул Алексий.
— Берегите их.
— Да, — вновь согласился монах, убирая подарок в карман.
— Я вижу, ты и не понял ничего. Его Святейшество сам эти кресты мастерит.
— Как сам? — удивленно переспросил Алексий.
— Как? С молитвой, руками да инструментом. Сам и освящает.
ПОВЕСТВОВАНИЕ ВОСЕМЬДЕСЯТ ВТОРОЕ
Оставив арку позади, Васютин остановился, обшаривая пристальным взглядом интерьер отдела «Все для праздников и торжеств».
— Хреново дело, — пробормотал он, поняв, что эта секция супермаркета, по сути, ничем не отличается от остальных. Такие же стеллажи, напольная плитка, большие пластиковые корзины с мелким товаром. С ходу понять, как здесь работают эти чертовы провалы, было невозможно. А значит, будут сюрпризы, как и полагается на праздниках и торжествах. Он стоял перед вытянутой площадью торгового зала, словно боец перед полосой препятствий. Вот только препятствия тщательно скрывались, обещая стремительно наброситься на него исподтишка. Продолжая вглядываться в ряды стеллажей, он старался разгадать замысел, направленный против него.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});