– Эя? – руку протянул, а дотронуться страшно, как обойти и увидеть лицо. Тело лежит на наклоном скосе валуна, голова свесилась, чуть касаясь выемки щекой, и не видно крови, значит можно верить, значит… Только вот рука с его стороны, в локте вывернута и, явно, сломана.
Шах обошел девушку, как во сне, и все ладонь протягивал, чтобы дотронуться или успокоить, только не понимал кого. И увидел, что ни знать, ни видеть не хотел.
Эрика смотрела стеклянными глазами в сторону камней за скалой, по щеке царапина во всю длину и кровь из уголка приоткрытых губ густой темной полосой. На камне внизу потек и лужица, застывшая как смола. Как глаза хозяйки.
Шах умер. В этот момент он вдруг понял, что нет ее и нет его. И нечем стало дышать, и словно душу вынули – прострация и удушье, и слезы наворачиваются, и хочется кричать, а он ничего не может. Изнутри разрывает, а снаружи – столб.
И не устоял – качнулся, оперся на валун углом за спиной и сполз по нему. Смотрел на белое, застывшее лицо и все ждал, что девушка моргнет, пошевелится, и знал, что этого не будет. Не будет уже никогда.
И вдруг ощутил влагу на своей щеке, понял что слезы. Утерся и заставил себя встать. Шагнул к ней, положил пальцы на сонную, чуть надавливая.
– Ну? Эра? Пожалуйста? – губы еле шепчут.
Но ведь ясно, что разбилась, ясно, что мертва. А так хочется верить в чудо. И огляделся – сколько диковин было уже на этой гребанной Деметре, так почему бы не сотворить еще одно?
– Ааа?!!
Самер чуть не оглох от этого звериного в боли и ненависти крика, и стоял – ни уйти, ни подойти не мог.
Эрлан прилетел на крик, и словно не видел, что с девушкой, не понял по лицам мужчин. Да и видел ли кого?
Стоял с минуту над женой, на глазах серея и каменея, и вот присел перед ней, в лицо заглядывая:
– Эя?
Странное с ним сделалось – тянется рукой, а дотронуться боится, и все заглядывает в глаза и ждет в них что-то увидеть.
– Эя, голубка, как же ты?… Эя?
У Шаха зуб треснул – так сжал. Сил нет смотреть на брата, а на Эрику – невозможно. Остекленевший взгляд убивал, раздирал душу на части.
– Второй, – бросил еле слышно, глядя в глаза Самеру.
Тот моргнул и, качнувшись, подошел и сел на валун рядом с телом девушки. Обтер лицо, словно со сна. И слов нет. Только жалкий шепот Эрлана душу рвет.
– Эя? Откуда эта ранка? Тебя кто-то посмел тронуть?
Уставился на Лой – он что, не понимает, что она мертва и никогда ему не ответит, откуда эта царапина? А в голове ее предсмертный шепот "Эрлан убил тихо". И не верится, и верится.
Взгляд Самера изменился, он щурил глаз на светлого и пытался вспомнить, когда его видел. За пару минут до ее последних слов он подошел, значит, убить не мог. Или мог? Почему Эра так сказала. Сказала ему, сказала, понимая, что ей уже не помочь. Значит, умерла не сразу, значит, Эрлан гипотетически мог скинуть ее, прибежать к ним?
И самого скривило от этих мыслей. Он видел Эрлана – трясется, серый и словно с ума сошел. Разве этот смог бы ее убить?
Но она выдала фразу на последнем вздохе, именно эту, значит, собралась и сказала самое важное. Не просила спасти, выдала, что посчитала важнее своей жизни. Она надеялась, что Самер услышит ее и разберется.
Но все ли сказала? Начало фразы, конец? Эрлан убил Эрику – абсурд. Но если нет? Что хотела сказать Эра? Что ее убил Лой, убил тихо?
Сабибор огляделся – здесь действительно было тихо. Каких-то пять минут от городка, но хрен, что увидишь и услышишь. А если Лой действительно убил? Столкнул из ревности и ушел в город, потом начал искать жену, создавая себе алиби…
Самер мотнул головой – даже думать тошно, бред какой-то. И все же Эра сказала, что сказала. И эта царапина – откуда? Утром ее не было.
– Когда она умерла? – подошел к Шаху. Тот как неживой – бледный, мрачный, ссутулившийся, губы сжаты, как срослись – смотрит, как брат чуть касаясь лица мертвой, все шепчет ей что-то, успокаивает.
Взгляд вскинул с минутной паузой:
– Что?
– Ты можешь определить время смерти? И время получения травм.
Смотрит на Самера, а как сквозь него и вот на Эрлана уставился. Еще минута – шагнул. За руку взял и тут же Лой ему запястье сжал с силой, выпрямился и в лицо смотрит, словно убьет сейчас – глаза пустые и безумные.
– Ее… осмотреть надо, – выдавил. А в голове одна мысль – как глупо все. Столько баталий, переживаний, ссоры, споры, победы и поражения, и какой-то миг, как обрыв – нет ничего.
– Она… – зубами скрипнул, набираясь сил произнести это. – Мертва, брат.
Эрлан дрогнул, хватку ослабил и головой мотнул.
Шах отвернулся – сил не было смотреть ему в глаза. Боль в них от края до края.
"Она ребенка от него ждала", – подумалось: в один миг ни ее, ни ребенка…
Руку убрал, плечо сжал брату, отодвигая осторожно, но настойчиво.
Эрику за руку взял – теплая еще, вялая только. А дальше все – горло сжало, слезой и криком прошибает, и не осматривать – тормошить девушку хочется, и орать, орать… только б в глаза ей не смотреть, не видеть смерть в них.
– От десяти минут до часа, – бросил глухо Самеру. "А здесь мы минут пять, семь", – сложил тот.
– Значит, есть шанс, что убийца еще здесь.
Все уставились на него.
– Убийца?
Эрлан почернел лицом, воззрился на Лири. Один взгляд и тот понял.
Мужчина смотрел в спину стража и заметил у края скалы Кейлифа. Уставился, уничтожая и, бросил одними губами: вон. Тот и так подойти не решался, а сейчас вовсе сжался, дрогнул, и рысцой за Лири двинулся.
Радиш один как вкопанный стоял – столб столбом – ни на что не реагировал. Он видел Эру и это его шокировало. Она сидела там, где лежала, взгляд отстраненный задумчивый – в сторону, руки меж ног сложены – примерная ученица сидит за партой… и не видит, что вне тела.
Шах начал переворачивать Эрику – встала и испарилась.
– Осторожно! – рыкнул на Вейнера Эрлан, отпихивая от жены.
– Я посмотрю, что с ней.
Лой притих, придерживал умершую за голову, склоняясь и словно, что-то говорил. Шах старался не смотреть на него, на ее мертвое лицо с открытыми застывшими глазами. И даже зажмурился на пару секунд, видя что шансов никаких не было, и сомнений тоже нет – с того провала упала – грудина в хлам. А вот животик, на странность цел, в выемку валуна ваккурат лег. Может ребенок еще даже жив, но, ни думать об этом, ни тем более сказать Эрлану не мог. Ничего эта новость не изменит, а боли добавит. Хотя куда уже?
– Пару минут жила, – выдохнул то ли себе, то ли Лой, то ли Самаре, и уставился на проклятущий проем в навесе по скале вверху. – Оттуда летела.
– Вопрос, что там делала, – заметил Самер.
Эрану было плевать на них – он осторожно поднял жену на руки и понес как живую. Только если б кто заглянул сейчас в его глаза, понял, что не Эрика – он мертв.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});