Из письма вдове адмирала Брюэйса
Ваш муж был убит попаданием ядра, сражаясь на борту своего корабля. Он умер без страданий, самой щадящей и самой желаемой всеми военными смертью. Я остро чувствую Ваше горе. Мгновение, разделяющее нас с предметом нашей любви, ужасно; оно отрывает нас от земли; оно насылает на наше тело конвульсии агонии. Свойства души разрушаются: она остается связанной с внешним миром лишь через ощущение искажающего реальность кошмара.
В такой ситуации чувствуешь, что гораздо лучше было бы умереть, если ничто не заставляет жить. Но когда, поддавшись было этой первой мысли, прижмешь к сердцу детей, со слезами и нежностью возрождается естество… Да, мадам, Вы будете плакать вместе с ними, Вы будете воспитывать их в детстве, обучать в юности; Вы будете рассказывать им об их отце, о Вашем горе, о потере, которую они понесли, о потере, которую понесла Республика.
И после того, как с помощью сыновней и материнской любви Вы вновь восстановите связь между Вашей душой и окружающим миром, не побрезгуйте дружбой и живым интересом, какой я всегда буду испытывать к родным моего погибшего друга. Поверьте, есть люди, хотя их и немного, способные внушать надежду в горе, ибо они горячо ощущают страдания души.
Из письма королю Великобритании
Призванный на престол Промыслом и желаниями сената, народа и войска, я ставлю себе целью стремиться к заключению мира. Франция и Англия истрачивают свое благоденствие и могут продолжать войну целые века. Но правительства этих государств стремятся ли к достижению священнейшей цели? И бесполезное излияние такого множества крови не лежит ли укором на собственной их совести?
Я не вижу никакого бесчестия в том, что первый делаю шаг к примирению; я, кажется, довольно доказал перед лицом всего света, что не боюсь никаких случайностей войны; да и притом мое положение таково, что мне нечего и опасаться их. Мир составляет искреннее желание моего сердца, но и счастье войны никогда не было против меня…
Клятва, произнесенная на церемонии коронации 2 декабря 1804 г.
Я клянусь сохранять в неприкосновенности территориальную целостность Республики, соблюдать и следить за соблюдением статей Конкордата и закона о свободе вероисповедания, соблюдать и следить за соблюдением принципов равноправия, политических и гражданских свобод, неотменяемости распродажи национального имущества, не повышать налогов и не вводить не предусмотренных законом пошлин, способствовать деятельности ордена Почетного легиона, править исключительно во имя интересов, счастья и славы французского народа.
Тронная речь
Я восхожу на трон, на который призван единодушным желанием Сената, народа и воинов, с сердцем, исполненным предчувствия о великих судьбах французской нации, которую я первый назвал великою.
С самого моего детства все мои мысли были посвящены ей; и я должен сказать, что все теперешние мои радости или печали зависят от счастья и несчастья моего народа.
Потомки мои сохранят этот трон, первый в целом свете.
В военных станах они явятся первыми солдатами армии и не будут щадить своей жизни для блага отечества.
На поприще гражданской службы они никогда не забудут, что презрение к законам и потрясение общественных учреждений есть не что иное, как проявление слабости и недомыслия правительственных лиц.
Вы, сенаторы, в которых я всегда и постоянно находил и советников, и опору в самых затруднительных обстоятельствах, вы передадите свой дух вашим преемникам; будьте всегда первыми советниками и опорою этого трона, столь необходимого для счастья нашей пространной империи.
Из обращения к народу
Законодательный корпус стоит на страже общественного достояния. Его задача – принятие законов. Если ему вдруг заблагорассудится воспрепятствовать принятию второстепенных законов, я не стану ему противиться. Но если в его среде образуется оппозиция, готовая помешать деятельности правительства, я обращусь к Сенату, воспользовавшись всеми своими правами, а в случае необходимости прибегну к поддержке народа, возвышающегося над этой пирамидой власти.
Из выступления в Государственном Совете о правах детей и об усыновлении
Захотите ли вы, чтобы отец имел право выгнать из дому свою пятнадцатилетнюю дочь? Или отец, получающий шестьдесят тысяч франков годового дохода, имел бы, значит, право cказать своему сыну: ты здоров и силен, ступай пахать! Богатый или состоятельный отец всегда обязан дать кусок хлеба своим детям. Уничтожьте это право – и вы заставите детей поднять руку на своих отцов.
Что касается усыновления, вы смотрите на это, как законодатели, а не как государственные люди. Это отнюдь не гражданский договор и не юридический акт. Анализ (юриста) дает самые плачевные результаты. Направлять человека можно, только действуя на его воображение. Без воображения, это – животное.
Разумеется, не из-за пяти копеек в сутки и не ради каких-то несчастных отличий люди идут на смерть; только обращаясь к душе человека, можно его наэлектризовывать. И уже, конечно, не нотариус добьется этого результата, а те двенадцать франков, которые он получит в вознаграждение. Нужен совершенно иной путь; здесь необходим акт законодательный. Что такое усыновление?
Подражание, которым общество хочет подделать саму природу. Это – своего рода таинство. Дети одной плоти и крови волею общества приобщаются к другой плоти и крови. Это величайший акт, какой только способно создать воображение. Он дарит и сыновние и ответные отцовские чувства тем, кто был их лишен. Откуда же должен исходить такой акт? С высот, как молния.
Из выступления в Законодательном собрании
История показала мне меры, которые я должен был принять в отношении к Риму. Папы, сделавшись властителями части Италии, постоянно показывали себя неприязненными каждой власти, сильнейшей, чем их власть, на пространстве итальянского полуострова, и употребляли к ее вреду свое духовное влияние.
Из этого я удостоверился, что духовное влияние постороннего человека на мои владения противно независимости Франции, не согласно с достоинством и безопасностью моего престола. Признавая, однако же, необходимость духовного влияния преемников первого из пастырей, я не мог согласовать этих важных вопросов иначе, как уничтожением прав и светской власти, предоставленных им французскими императорами, моими предшественниками, и потому присоединил к Франции Римскую область.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});