Матерн: Ну, коли так… (Пауза). Именем триединого Бога… Нет!
Ведущий: Ответ на третий и последний тестовый вопрос засчитывается. Подводим итоги по тестовым вопросам. Счастливое и несчастливое число предмета дискуссии — тридцать два. Предмет дискуссии способен в неограниченном количестве образовывать предложения с местоимением «каждый, каждая, каждое». Он не верит в Бога. Это сочетание: тридцать два, каждый, каждая, каждое, Бог — дает право на дополнительный тестовый вопрос. Прошу!
Валли З. тем временем записывает результаты тестовых вопросов на доске.
Матерн (возмущенно): А кто установил правила и законы этой дискуссии? Кто здесь вообще всем заправляет, кто?
Ведущий: Дискуссия, ведущаяся готовыми к ней дискутантами, сама из себя образовала оптимальный ход своего протекания, сообщающий ей необходимый динамический уклон, то есть тенденцию к катастрофе в исконном, классическом смысле этого слова, то бишь к повороту, развязке или даже уничтожению. Поэтому попрошу дополнительный тестовый вопрос на основании следующих результатов тестирования: тридцать два — каждый, каждая, каждое — Бог.
Дискутантка: Любите ли вы животных?
Матерн: Даже смешно. Вы же видите: я держу собаку.
Дискутантка: Это не ответ на дополнительный тестовый вопрос.
Матерн: Собака содержится хорошо. По всем правилам, а когда надо, то и в строгости.
Дискутантка: Вообще-то вопрос простой и повторения не требует, тем не менее я еще раз спрашиваю: вы животных любите?
Матерн: Ну посмотрите сюда, барышня! Кого вы видите? Старого, почти слепого пса, которого трудно кормить, потому как зубов у него почти не осталось, но несмотря на это…
Девушка: Вы любите животных?
Матерн: Этот пес…
Ведущий: Как ведущий я вынужден заявить протест. Поскольку предмет дискуссии сознательно уклоняется от ответа, даю разрешение на необходимые в рамках установления истины по этому пункту наводящие вопросы.
Дискутант: Случалось ли вам убивать животное голыми руками?
Матерн: Признаюсь: да. Канарейку, вот этой вот рукой, потому что хозяин птицы — в Билефельде это было — был матерым нацистом, и я как антифашист…
Дискутант: Случалось ли вам когда-нибудь стрелять в животных?
Матерн: В армии. Кроликов и ворон, но на войне все по зверушкам стреляли, а эти вороны…
Дискутант: Случалось ли вам когда-нибудь убивать животное ножом?
Матерн: Как всякому мальчишке, ежели у него есть перочинный нож: крыс и кротов. Ножик этот мне подарил друг, и мы с ним этим ножом…
Дискутант: Случалось ли вам когда-нибудь отравлять животное?
Матерн (после паузы): Да.
Дискутант: Какое именно животное?
Матерн: Собаку.
Хор дискутантов:
Белую, серую, голубую или лиловую?Рыжую, зеленую, желтую или лиловую?
Матерн: Это была черная собака.
Хор дискутантов:
Шпиц, такса или пекинес?Сенбернар, боксер или пекинес?
Матерн: Это была черная собака породы немецкая овчарка, она отзывалась на кличку Харрас.
Ведущий: Дополнительный вопрос, подкрепленный наводящими, позволяет заключить, что предмет дискуссии Вальтер Матерн убил одну канарейку, много кроликов, ворон, кротов, крыс и одну собаку. Поэтому я, основываясь на сочетании: тридцать два — каждый, каждая, каждое — Бог, — повторяю дополнительный вопрос: любите ли вы животных?
Матерн: Хотите верьте, хотите нет: люблю.
Ведущий подает знак Ассистентке Валли З. Та записывает на доске: «Любитель животных».
Ведущий: Итак, мы устанавливаем, что предмет дискуссии, с одной стороны, одну немецкую овчарку черной масти отравил, но, с другой стороны, другую немецкую овчарку черной масти образцово содержит. Поскольку он заявил, что любит животных, похоже, именно собака — вообще и в частности черная немецкая овчарка — является для нашего предмета дискуссии чем-то вроде идеи-фикс. Поэтому, для вящей уверенности, я бы попросил задать тестовые вопросы относительно этого, в целом весьма динамичного промежуточного итога завязки нашей дискуссии, который мы назовем «немецкая овчарка черной масти», с точки зрения возможности квалифицировать его как идею-фикс. Прошу!
Валли З. записывает на доске: «Немецкая овчарка черной масти».
Дискутант: Ну, например: вы смерти боитесь?
Матерн: Так я же человек-неваляшка.
Дискутант: Вы что же, тыщу лет прожить собираетесь?
Матерн: Сто тысяч, потому что я неваляшка.
Дискутант: Но все-таки, если бы вам пришлось умирать, вы бы предпочли умереть в комнате или под открытым небом, на кухне, в ванной или в подвале?
Матерн: Неваляшке вроде меня это совершенно безразлично.
Дискутант: Какая смерть вам подходит больше: от болезни или от несчастного случая? Или вы предпочтете честный бой, дуэль как способ жизненного выбора, войну как причину, революцию как возможность или обыкновенную хорошую драку?
Матерн (добродушно): Мой юный друг, для такого неваляшки, как я, все это только возможности лишний раз показать, что меня, неваляшку, ничто не берет. Можете дискутировать меня насквозь хоть ножами, хоть пулями; можете сбросить с телевизионной башни; и даже если вы меня на сажень в землю зароете и вашими гранитными аргументами придавите — я завтра же буду стоять перед вами на своих вечных, свинцовых подошвах. Ванька-встанька, поднимись!
Хор дискутантов:
Пари принимаем, зароем, схороним,не выйдет ни в жисть!Ни в жисть не увидит ни солнца, ни света,ни ложки, ни плошки — ложись!
Матерн:
И ложка и плошка была в том подвале,но сплавились с… Когда же Аврорасвистка пронзительной трелью там наверхутьму разорвала, встал…
Хор дискутантов:
…встал Матерн на свинцовых подошвах,с сердцем, почками, селезенкой, и голоден был,и ложкой хлебал, и жрал, и срал, и спал.
Матерн:
Удар хорош! Лечу я с башни,Об мостовую хрясть — и вмигна мостовой одна лишь надпись,курсивом буквы как цветник:
Хор дискутантов:
Лежит лежмя и похоронен,здесь тот, кто сверзился плашмя;его ни дождь, ни град уже не тронет,его ни весть, ни взгляд уж не догонит,и все дискуссии ему до фонаря!
Матерн:
Но двуногая Аврора появляется наутрои взрывает мостовую, ту, к которой я прилип,и встает ремень и пряжка, а за ними человечек,весь улыбчивый, и стойкий, и готовый к размноженью.
Хор дискутантов:
Он был расстрелян в пух и перьяи сквозь него, как сквозь туннель,решили шпалы проложить и рельсы,чтоб понеслись по рельсам поезда.
Матерн:
И даже королей спецпоездамичерез мою утробу провозиливстречаться с дружественными королями.И Римский папа сквозь мою дыруна девяти глаголил языках.
Хор дискутантов:
Он был воронка, черная дыра,Таможня с двух сторон его блюла!
Матерн:
И лишь когда Аврора-мастерицасо знаменитым молотом явиласьи врезала мне спереди и сзади —вскочил свежерасстрелянный Матерни снова стал дышать, калякать, жить!
Пауза. Валли З… пишет на доске: «Человек-неваляшка».
Ведущий: Хорошо. Иными словами: смерти вы не боитесь?
Матерн: И у неваляшек бывают минуты слабости.
Ведущий: Коли так, то вы, полагаю, не надеетесь прожить тыщу лет, если не больше?
Матерн: Избави Бог! Вы не представляете, как устаешь порой таскать на ногах весь этот свинец.
Ведущий: В таком случае, предположим, вам предоставили бы выбор между смертью в постели или на лоне природы?
Матерн: На свежем воздухе — хоть сейчас!
Ведущий: Сердечный приступ, несчастный случай или смерть на поле боя?
Матерн: Хочу быть убитым.