Тушей шестиклыка, валявшейся неподалеку, все они дружно пренебрегли.
Фринию не нужно было обладать даром прошловидца, чтобы разобраться в случившемся. Он еще во время путешествия сюда заметил, какую невероятную ненависть вызывали у Кепаса именно шестиклыки. Если к другим зандробам тропарь относился бесстрастно, словно к незначительным, досадным препятствиям у себя на пути, то любое столкновение с шестиклыками превращало его в неистового и жестокого убийцу.
А в таких случаях эмоции подобны нетяжелым цепям: вроде и не замечаешь их, кажется, и не мешают…
Кепасу тоже, наверное, не мешали.
Фриний постоял в проеме ворот, глядя на то, как жуки продолжают рыть землю. Привалившись плечом к холодной каменной кладке и опираясь на подобранную по пути палку, он немного передохнул и внимательнее оглядел внутренний дворик башни. Верблюды пропали, скорее всего сбежали, когда появился шестиклык. Что ж, главное — восстановить свои силы, а там он и без верблюдов…
Чародей дохромал до каморки, в которой жил все эти дни Кепас, подкрепился куском сыра и разбавленным вином, после чего запер дверь изнутри и забылся тяжелым, болезненным сном. Сном, в котором его ждали падение, крики и разноцветные полосы — отныне и навсегда…
Он провел в башне еще дней шесть. За это время, конечно, полностью восстановить силы Фриний не успел, однако по крайней мере мог теперь ходить, не опираясь на палку, и совершать чародейства, не требующие слишком больших затрат энергии. Таким образом ему удалось обнаружить одного из верблюдов — животное, предоставленное самому себе, ухитрилось выжить и бродило в расстоянии дня пути от башни. Собрав самое необходимое, Фриний совершил свою первую серьезную прогулку после посещения Пелены — он отыскал верблюда и вместе с ним вернулся к башне, чтобы навьючить на зверя остальные вещи, без которых выжить в Вольных Землях было попросту невозможно.
Еще одним испытанием сил Фриния оказался Кепас, точнее, его тело, которое следовало захоронить. Даже на морозе оно начало издавать неприятный запах, который был невыносим для человека, но мог привлечь менее изысканных и более голодных обитателей Неарелма.
Перед тем, как опустить тело в могилу (точнее, в один из заброшенных подвалов башни), Фриний не смог удержаться и осмотрел челюсти покойного. Как чародей и подозревал, одна пара резцов у тропаря оказалась всего лишь искусно подпиленными клыками — в сумме с другими четырьмя они указывали на то, кем был отец Кепаса. Фриний мог только догадываться, каким чудом удалось выжить изнасилованной зандробом женщине, родившей впоследствии «ублюдка»; как тот попал к чародеям Сна-Тонра и был воспитан для участи тропаря…
Решив, что оставаться здесь дольше не имеет смысла, Фриний отправился на юг. Уже покидая башню, он отметил, насколько уменьшилось расстояние от нее до Пелены, и это заставило чародея по-новому взглянуть на рассказы Кепаса.
Еще большее беспокойство у Фриния вызывало общение с обитателями Вольных Земель. На своем пути к Сна-Тонру он, конечно, не мог не встречаться с людьми, поскольку вынужден был покупать провиант и хотя бы изредка справляться о дорогах на юг (дороги казались здесь не меньшей редкостью, чем тайнангинцы в Иншгурре, причем они, как и тайнангинцы, норовили исчезнуть, едва вы обращали на них внимание). Вольноземельцы обладали сходным нравом и отнюдь не спешили навстречу одинокому всаднику, чтобы предложить дичь, хлеб и вино. Предпочитали пустить из-за кустов, в спину, стрелу — а промахнувшись, задать стрекача или спрятаться так, чтобы даже чародей (пятой, между прочим, ступени!) не смог отыскать.
На торговый караван он наткнулся совершенно случайно — и тоже был встречен «приветливым» частоколом из наконечников стрел и обнаженных клинков. А потом…
— Постой-ка, да это же Найдёныш! Чтоб мне проторговаться до подштанников! Найдёныш!
— Я не Найденыш, Кирхатт. Сколько раз говорить…
— Узнаю зануду! Эй, ребята, прячьте куда подальше луки и мечи можете вложить в ножны. Перед вами — один из лучших чародеев, которые только учились в Хайвуррской сэхлии. И, насколько я понимаю, недавно прошедший испытание на пятую ступень.
— Правильно понимаешь, — улыбнулся Фриний. — А ты, вижу, добился, чего хотел. Как батюшка, доволен тобой? — Кирхатт-Купчина помрачнел:
— Старика таки хватил удар. Но уже после того, как он взял меня в долю; я как раз был в Землях и не смог спасти сморчка. А может, оно и к лучшему: в последние годы он чувствовал себя не слишком-то хорошо… Ну, к зандробам печальные разговоры! Слазь со своего двугорбого да составь мне компанию: чайку попьем, сплетнями обменяемся. Поговаривают, ты в университете учился?
Они удобно устроились в палатке Кирхатта и принялись рассказывать друг другу о том, что случилось с каждым за прошедшие годы. Время текло незаметно, уже наступила ночь, а они по-прежнему делились воспоминаниями.
А в лагере по-прежнему шла торговля с прибывшими еще до заката чужаками.
— Итак, — сказал Фриний, когда вечер «а помнишь?..» завершился и в разговоре возникла утомленная пауза, — итак, ты контрабандой возишь сюда оружие. Неужели только из-за хорошей прибыли?
— Я не сомневался, что ты заметишь. — Кирхатт хмыкнул, словно потешался над самим собой, поднялся с раскладного кресла и зажег несколько дополнительных свечей. В том числе семь, оберегающих от подслушивания извне. — Конечно, дело не в барышах. Не затем работаем, не за деньги…
— …а за идею. И ты, уже когда мы прощались в Янтарном зале Свечи, знал, чем будешь заниматься.
— Знал, — легко согласился Купчина. — И очень удивился, когда выяснилось, что ты в этом не участвуешь, даже не в курсе, что к чему. Авантюру с Неарелмом в основном придумывал М'Осс… Пелена ведь, как ни верти, движется на юг, а королю, да и вообще всем, на это начхать и утереться.
— И решено было привлечь внимание.
— Ага. А заодно спасти тысячи ни в чем не повинных людей, которые здесь живут и которым попросту некуда деваться. За Сломанный Хребет им не попасть, через Тонрэй поодиночке не перебраться, а мимо застав семьями не пройти. То есть из трех десятков одному-двум счастливчикам, может, и удастся а как же остальные?
— Думаешь, оружие что-то изменит? — удивился Фриний. — Да они будут продолжать истреблять друг друга, как делали это раньше: под баронскими знаменами и с безумным блеском в глазах.
— Ошибаешься, Найдёныш. Бароны объединились, выбрали себе — представь! — предводителя, нарекли его графом Неарелмским и признали его главенство.
— Не зря люди говорят, что чародеям доступно невозможное.
— А вот язвишь ты зря, дружище! — Кирхатт взволнованно зашагал по палатке рассказывая о том, что снабжение вольноземельцев оружием — только первый шаг, и шаг необходимый. — Это даст им возможность защищать себя и свои семьи от зандробов. Ты же знаешь, тропари не справляются, да и никогда не справлялись, их слишком мало.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});