Читать интересную книгу 1941. Совсем другая война (сборник) - Андрей Буровский

Однако триумф советских танкистов был краткосрочным. Атаки на ощетинившийся 88-мм зенитками плацдарм привели к тяжелым потерям танков 8-го мехкорпуса. Он был обескровлен буквально за два дня. Все пространство перед плацдармом, на самом плацдарме и даже на берегу Буга было заставлено обгорелыми остовами новейших КВ и Т-34, старых, но внушительных Т-35 и многочисленными Т-26 и БТ. Германское командование изменило свои планы и бросило в атаку с плацдарма находившийся в резерве XIV танковый корпус Виттерсгейма. Совместное наступление XLVIII и XIV танковых корпусов поколебало оборону 5-й армии. Первым же ударом немцы вышли в тыл советской обороны на периметре плацдарма под Владимиром-Волынском. Его оборона рухнула, и на восток устремился III танковый корпус. Понесшие в долгих и безуспешных атаках на плацдарм большие потери войска беспорядочно отступали на восток. Остановить немецкое наступление удалось только на рубеже Луцк — Дубно, опершись на заболоченную долину Стыри. Угроза прорыва немецких танков из района Берестечко — Броды на юг заставила командование Юго-Западного фронта эвакуировать Львовский выступ. Этот отход стоил должности командующему Юго-Западным фронтом М.П. Кирпоносу. Он был заменен на С.К. Тимошенко.

Поскольку на Западном фронте ситуацию удалось спасти от сползания к катастрофе, на Юго-Западном фронте остаются две армии внутренних округов—16-я и 19-я. Это позволяет так же, как и в Белоруссии, заблаговременно занять рубеж старой границы. Поэтому положение Юго-Западного фронта осталось устойчивым даже после начала немецко-румынского наступления с территории Румынии. Армии Конева и Лукина были использованы для парирования возникшего кризиса.

Так или примерно так могли развиваться события в том случае, если бы в силу стечения тех или иных обстоятельств советским военным руководством были бы предприняты контрмеры перед лицом надвигающегося вторжения Германии. Разгром лета 1941 г. был обусловлен рядом обратимых обстоятельств. Не следует списывать его исключительно на органические пороки Красной Армии. В случае ликвидации главного неблагоприятного фактора — упреждения в развертывании — ситуация развивалась бы менее драматично. Как мне, надеюсь, удалось показать, даже при смягчении удара, понижении «градуса» упреждения в развертывании немецкий «блицкриг» мог потерять темп гораздо раньше.

Напоследок хотелось бы сказать следующее. Иногда предлагается искать решение проблем 1941 г. исключительно на тактическом уровне, причем в пассивном ключе. Раздаются слова о том, что следовало танки мехкорпусов вкапывать в землю, устраивать засады. В какой-то мере это можно считать следствием пацифистской пропагандистской кампании, развернутой в последние годы существования СССР. Тогда даже доходило дело до того, что в Уставе оборону поставили впереди наступления, сломав традицию предыдущих десятилетий.

С сожалением приходится констатировать, что поклонниками «прочной обороны» неверно интерпретируется опыт удачных «засадных» действий и игнорируются неудачи на этом поприще. Сравнительно удачный опыт сдерживающих действий бригады М.Е. Катукова под Мценском в начале октября 1941 г. и очень спорные с точки зрения результата действия 1-й моторизованной дивизии Я.Г. Крейзера на борисовском направлении в июле 1941 г. — это борьба на внешнем фронте окружения. В одном случае это был внешний фронт брянского «котла», во втором — внешний фронт окружения под Минском. В том и другом случае немцами преследовались задачи лишь максимально отодвинуть на восток внешний фронт окружения, обеспечить ликвидацию «котла». Но не более того. То есть действия Катукова и Крейзера ни в коей мере нельзя назвать успешным выполнением задачи удержать немцев на направлении их главного удара. «Прочная оборона» Красной Армией тоже практиковалась, но это не стало панацеей. Успешное удержание Полоцкого УРа 174-й дивизией Зыгина не помешало немцам обойти УР через Витебск. Занявшие оборону в Минском УРе 64-я и 108-я стрелковые дивизии были сокрушены грубой силой.

Только построение обороны с достаточной плотностью в километрах на дивизию могло обеспечить устойчивость фронта. Ликвидация прорывов и брешей в построении армий трех фронтов была бы немыслимой без контрударов механизированных соединений. Также именно контрудары, а не пассивное ожидание могли срывать планы противника. Красная Армия и ее командиры и командующие реальным летом 1941 г. не были идиотами. Они чаще всего оказывались в плену обстоятельств, найти правильную дорогу к выходу из которых не всегда смог бы даже военный гений. 

С Виктором Суворовым беседует Дмитрий Хмельницкий. Наихудший сценарий

Виктор, главный вопрос этой беседы выглядит так: мог ли Советский Союз вести войну более удачно и с меньшим количеством жертв?

— Ответ на этот вопрос может быть только один — Советский Союз вел войну наихудшим образом из всех возможных. История всегда развивается по одному из множества возможных вариантов. Руководство СССР и командование Красной Армии вели войну по самому худшему для страны и для ее народа сценарию.

Первая причина. В Красной Армии практически не было низшего командного состава. Официально, конечно, сержанты и старшины были. Но советские сержанты по уровню подготовки никак не могли равняться с немецким младшим командным составом, с младшим командным составом других армий и с младшим командным составом русской армии до большевистского переворота.

Почему в Красной Армии не было сержантов таких, как в русской армии времен Русско-японской и Первой мировой войн? Хорошим сержантом становится деловой, хозяйственный мужик, который дома встает в 4–5 утра и работает от зари до зари в поле. Таких мужиков наша родная власть извела.

— В чем функции сержанта в армии? Чем сержант отличается от солдата и офицера?

— Солдат воюет и делает то, что ему прикажут. Работа сержанта отличается от работы офицера тем, что сержант руководит самыми низовыми подразделениями, непосредственно ведущими бой. Это должен быть думающий человек. Положение сержанта похоже на положение бригадира полеводческой бригады. А труд крестьянина — это труд творческий. Если крестьян загнать в колхоз, то они лишаются инициативы, лишаются возможности творчества. Сержант непосредственно ведет в бой 5-10-12 человек. Он им говорит — вот здесь вот рыть окоп, а здесь — не надо… Вот ты будешь стоят на посту, а мы будем копать траншею… Это низовой уровень управления. Если этот уровень управления не действует, то вся система получается чудовищно неэффективной.

В германской армии в роте было два офицера — командир роты и командир первого взвода, который был заместителем командира роты. Он командовал, если ротный куда-то отлучился. У нас же офицерами были командиры трех взводов и командир роты. В танковых частях был еще офицер-зампотех. Ну и еще политрук. В нашей роте — 5~б офицеров, у немцев — два. Всегда говорили — в армии была нехватка офицеров. Отчего? Оттого, что офицер вынужден был делать сержантскую работу. Но эту работу он выполнить правильно тоже не был способен, потому что его задачи были изначально другими.

— Почему так получилось?

— Это был результат государственной политики.

Номер один — коллективизация ударила по низшему командному составу.

Номер два — та же коллективизация ударила по боевому духу населения.

И третье — преднамеренное уничтожение воинского братства. Вот открываем мы «Тихий Дон», официально написанный Шолоховым (неофициальная версия изложена в блестящей книге Зеева бар Селлы «Литературный котлован»).

Казачья станица. Казаков подняли по тревоге, и они пошли воевать. До этого они вместе хлеб косили, крышу ремонтировали, теперь — воюют. Тут не могло быть никакой дедовщины, нельзя было быть трусом, потому что потом, когда вернешься в станицу, — засмеют. Это было воинское братство.

В Красной Армии, а потом в советской, ничего похожего быть не могло. Еще во время Гражданской войны товарищ Сталин сказал, что нужно отрывать солдат от своих родных краев и перемешивать.

Поскольку солдат воевал за чуждые ему идеи, нужно было не допустить солдатского братства. Поэтому у нас существовала «дружба народов», которая заключалась в том, что солдат отрывали от родного дома и в армии перемешивали. Говорилось: «Вот у нас в первой роте дружба народов — 92 национальности. И якуты, и азербайджанцы, и кто угодно…» Никакого братства здесь не было. Возникали землячества, возникали разнообразные группировки, враждовавшие между собой.

Для устойчивости антинародного режима это было правильно. Для армии — плохо.

У немцев части формировались в основном по территориальному признаку. У нас это преднамеренно нарушалось. Человек человеку — волк. Каждый должен выжить сам.