к губам, втянула запах своего мужчины, почувствовала любимое тепло, упиваясь от мысли, что он по-прежнему рядом и его никто не отобрал у меня. Эмоции переполнились через край, и я решилась. Он должен об этом знать. Хватит отмалчиваться и страдать!
— Я люблю тебя. Всегда любила и буду любить, — его рука стала сильней.
Сжал мои ладони и резко потянул к себе, губы слились в пылком поцелуе — жадно, жарко и благодарно. Держит за затылок, не в силах отпустить. Уткнулась лбом в висок.
— Я так испугалась, что не скажу тебе этого больше, — шепнула, касаясь дыханием кожи.
— Я тоже очень люблю тебя, родная. Умоляю, не уходи больше. Давай бороться с невзгодами вместе. Вместе мы сильнее.
Выдохнула и зарылась в объятия мужа. Вжалась в него настолько крепко и сильно, что моего ответа ему не понадобилось…
Германа выписали буквально на следующий день, который мы почти полностью провели в главке.
Все обвинения сняты. Я подписала документы. Гера же, тем временем, подвергался уговорам прокурора написать заявление о покушении.
— Нет, — твёрдо мотнул головой муж. — Ему и так светит пожизненное за убийство пяти человек и за организацию ОПГ.
— Он едва не убил Вас, — прокурор повысил от изумления голос. — Ваш отказ, в любом случае, не спасет Марата Беспалова от наказания.
— Тогда тем более оно необязательно. Он — мой родной брат. Пожалуйста, поймите. Я не держу на него зла. А за другие преступления Марат обязан ответить перед законом.
Дома счастьем пахло мало. Лариса Игоревна и Элина, безусловно, были рады, что живы как Гера, так и его брат, рады, что меня оправдали, но то, что Марат сядет за решетку удовлетворение не доставляло. Герман всецело занялся поисками хорошего адвоката.
Всю следующую неделю я провела дома, так как осенняя погода как-то быстро пришла в наш город. Дожди нудно и промозгло омывали улицы и дома. Небо подобно серому камню нависало над нами.
Супруг завершал рабочие моменты на фирме, а я усиленно готовилась к грядущим родам.
Давление часто стремилось вверх, но должный врачебный уход сдерживал его в норме. Тело катастрофически отекало и малыш в животе резво крутился и пинался. Я старалась делать небольшие прогулки с мамой вокруг дома, но чаще пребывала в лежачем положении.
Элина уговаривала организовать небольшое торжество для узкого семейного круга. Всё же есть что отметить да и вечный траур в доме Беспаловых изрядно надоел.
Гера был приятно удивлен мероприятию. Собрались только близкие нам люди и друзья. Даже семейство Калиных вошло в их число. Сюрпризом стало объявление о помолвке Тани и Антона.
От души поздравляли друзей, крепко обнимая. Муж всё время держал за руку и периодически шептал на ухо разные комплименты. Светился, разглядывая меня, ненароком касался живота. Я наконец смогла ощутить полноту своего счастья, пребывая в кругу своей семьи и тех людей, которым была небезразлична.
Увы, тот, кого мне так же очень хотелось видеть, не смог присутствовать на празднике, так как его работа важней меня. Михаил принёс слова извинения по телефону и…
В самый разгар курьер доставил большую белую коробку с красивым голубым бантом. Смерила в руке и посмотрела в предвкушении на мужа, который пожал плечами.
Быстро вскрыла подарок и, сняв крышку, едва не упала в обморок. Зажала рот рукой и в ужасе отлетела от коробки.
Внутри в ворохе опилок лежала кукла-младенец с ножом во лбу. Пупс был обильно измазан чем-то красным, имитирующим кровь, а на груди зияла надпись маркером: "Ещё чуть-чуть, Герочка".
Я уже не видела, как Ярослав схватил злосчастный сюрприз и поспешил утилизовать его. Слышала лишь голоса Оли и Тани.
— Это злая шутка, Вик. Это ничего не значит. Забудь, не принимай серьёзно.
— Я ей башку сверну точно, — рычал в ярости Герман, удерживаемый Антоном. — Эта Лика… Кто же ещё?!
Кислорода не хватало и поспешила на улицу. Вылетела прямо в платье, жадно хватая грудью холодный воздух. Стремительно зашагала по садовой аллее, уходя вглубь.
Нет, я не суеверная, но, стоя, на пороге родов, в лёгком страхе боишься буквально всего. Даже таких вещей. Всю беременность я борюсь за нашего сына и видеть подобные сюрпризы сверх моих сил.
Холод возвращал трезвость ума, остужал поток жутких мыслей и картин. Успокойся! Всё в твоей жизни наконец наладилось! Любимый муж, семья, друзья и коллеги. Все те, кто тебя любит, поддержит и всегда заверят в самом лучшем исходе. Это злая потеха от врагов, которые, увы, всё ещё существуют. Но теперь я не одна. За моей спиной большая семья. Моя гавань и крепость. Перевела дыхание и развернулась к дому.
— Не так быстро, — в живот уткнулось дуло пистолета.
Твой отличительный признак прикрыт париком, но тебя я знаю до мельчайшей чёрточки. Взор сумасшедших чёрных глаз напугал до полусмерти.
— Живо в машину! Пора поговорить, тварь…
63. Ты обещала
ЯРОСЛАВ
Только спустя полчаса понял, что эта гребаная коробка являлась отвлекающим маневром. Курьером оказалась девушка с тёмными волосами, которая так и не покинула территорию Беспаловых, но её силуэт зафиксировала камера наружного наблюдения вместе с Викторией. Обе девушки сели в машину супруги Германа и благополучно выехали за периметр дома. Пресловутая охрана, как всегда, чесала затылки, и непутевый начальник ЧОП наконец лишился своего поста. О том, кем была загадочная брюнетка ни у кого не возникло сомнений.
Сука, а я-то почему купился на её уловки? На кой чёрт разрешил встречу с этим козлом Маратом? Хотя, знаю почему — моё дурацкое прошлое. Когда-то я так же, как и он, лежал прикованным наручниками к больничной койке и никого не видел, кроме бездушных врачей и полицейских. Полное одиночество и ощущение презрения к самому себе. Когда разрешили видеться с дочерью в обмен на стукачество, то был несказанно рад. Тогда Оля и Аня стали моим единственным островком человечности и счастья. Я искренне благодарил судьбу за это. Но моя история абсолютно отличалась от истории Марата. Почему провёл такую призрачную и никчёмную параллель?
За беглянками поехали всем мужским составом в лице мужа Виктории и его друга. Уже в машине получал информацию от статиста.
— Они движутся в направлении города, — сообщил Герману и Антону, сбросив вызов. — В Москве камеры на каждом шагу, так что найти не составит труда.
— Тогда поскорей, ради бога, Яр — нервничая подначивал Гера, едва не вырывая из своей знатной шевелюры волосы. — У этой дуры давно крышу снесло. Господи, нужно было ещё тогда заявить на эту придурошную.
Герман обеспокоенно