Читать интересную книгу Избранные статьи; Черная Тетрадь; Материалы к биографии; История Кукунора Сумпы Кенпо - Бидия Дандарон

Известно к тому же, что Лэгдэн — хан покровительствовал желтошапочному ламаизму так же, как и тумэтский Алтан — хан или халхаский Абатай — хан; известно также, что при нем переводили Ганжур на монгольский язык[371]. Были ли у него возможности и надобность идти в поход в Тибет против желтой церкви Цзонхавы? Однако Б. Я. Владимирцов пишет: "Если принять во внимание политическое направление Лэгдэн — хана и Цокто — тайчжи, которые были, так сказать, монгольскими цезаристами, только таким образом умея выявлять монгольскую национальную идею, то неслучайным должно показаться то, что оба они были, по — видимому, горячими приверженцами красного сакьяского учения буддизма"[372]. По мнению Г. Н. Румянцева, Б. Я. Владимирцову удалось даже доказать, что приверженность Лэгдэн — хана и Цокто — тайчжи красношапочному буддизму была вызвана их политическими антиманьчжурскими убеждениями, что желтая церковь, борясь с красношапочниками, опиралась на чужеземную силу — на ойратов и маньчжуров, ставя интересы церкви и стоящих за ее спиной групп тибетских феодалов выше интересов государства в целом и его народа. Красношапочники, напротив, представляли, по его мнению, особое течение, "проникнутое тибетскими национальными веяниями", и "были склонны к защите национальных интересов"[373]. Поэтому нет, якобы, ничего удивительного в том, что симпатии "Лэгдэн — хана и Цокто — тайчжи были всецело на стороне красношапочников, не искавших помощи у маньчжуров и ойратов — двух главных противников монгольского хана"[374].

Такова точка зрения Г. Н. Румянцева. Нам она кажется сомнительной.

Во — первых, известно, что красношапочники в указанных вопросах мало чем отличались от желтошапочников. Например, в 1276 г. сакьяский Пагпа — лама вернулся в Тибет из ставки Хубилай — хана в качестве главы тринадцати областей Центрального Тибета и Кама. Он был признан Хубилаем духовным главой Тибета. Но в 1280 г. Пагпа — лама внезапно умер; подозревали, что он был отравлен. В 1281 г. монгольские войска, вторгшись в Тибет, силой оружия захватили Гьярог — чжон[375], где скрывались лица, подозреваемые в отравлении Пагпа — ламы.

Вот другой пример. В 1290 г., когда разгорелась междуусобная война между сектой сакья и монастырем Дихун, в защиту сакьи опять прибыли монгольские войска под командованием царевича Тэмур — бухи. В кровопролитном сражении они разбили наголову ополчение Дихуна. Что касается периода деятельности Цокто — тайчжи и Лэгдэн — хана, то глава красношапочников цанский царь Карма Пунцог Намгьял в борьбе с желтой религией впервые обратился за помощью к маньчжурскому императору. Но цинский император предпочел не поддерживать цанского царя, учитывая, что желтая церковь пользуется огромным влиянием в Монголии и Джунгарии и что ссориться с ней не в интересах маньчжурских феодалов.

Во — вторых, желтошапочники во главе с Далай — ламой официально обратились за помощью к джунгарскому нойону Турэ — бэху (Гуши — хану) лишь в 1635 г., а более или менее устойчивый контакт с пекинским двором они установили через 10–15 лет, в 1644–1652 гг. Между тем Цокто — тайчжи построил сакьяский монастырь еще в 1617 г.[376], из чего следует, что он был красношапочником задолго до того, как желтошапочники, по словам Г. Н. Румянцева, "опирались на чужеземную силу, на ойратов и маньчжуров".

Что касается остальных членов упомянутого выше красношапочного союза, известно, что между Цокто — тайчжи и цанским царем существовало соглашение, активным агентом которого был цанский царь, ярый враг желтошапочников и Далай — ламы. Согласно этому соглашению, Цокту отправил в Центральный Тибет своего сына Арсалана во главе десятитысячной армии для помощи цанскому царю.

Однако, как указывает Сумпа Кенпо, дружеская связь между цанским царем и царем Бэри установилась в начале 1639 г., после лестного письма Бэри — хана к цанскому Пунцогу Намгьялу. Это произошло, как видим, через два года после разгрома армии Цокту и его гибели.

Характеристика, даваемая Лэгдэн — хану в некоторых тибетских сочинениях, объясняется тем, что их авторы — Туган Лобсан Чой-чжи Нима и Чжигмэ Намха — принадлежали к высшим кругам желтошапочной иерархии, ориентировавшейся на маньчжурского императора. К ним же относится и наш автор Сумпа Кенпо, который, как мы уже говорили, в течение девяти лет по личному приглашению цинского императора жил в Китае. Эти авторы, верные политике желтошапочной церкви, не могли не быть тенденциозными в характеристике своих политических противников. И совершенно верно отмечал Б. Я. Владимирцов, что противники Лэгдэн — хана обвиняли его в походе против желтошапочной церки, разоблачая его в глазах верующих как врага религии, а не просто политического соперника.

Что касается более поздних авторов, таких, как Ринчен Номтоев, произведение которого Б. Я. Владимирцов ошибочно считал переводом главы по истории буддизма в Монголии из книги "Хрустальное зеркало осознания" (Grub mtha’ shel kyi me long)[377], то для них сочинения предшественников могли служить в качестве основного пособия.

Военный союз между Цокто — тайчжи и цанским царем не остается незамеченным Пятым Далай — ламой. В отличие от своих предшественников, он оказался умелым и энергичным государственным деятелем. В то время, когда готовился поход Арсалана в Тибет с целью сокрушить господство желтошапочной церкви и убить Далай — ламу, агенты последнего Гару — лоцава и Сонам Чойпэл, войдя в доверие к цанскому царю, разведали замыслы вражеского лагеря. И неслучайно Гару — лоцава был отправлен Далай — ламой в Джунгарию за помощью. Джунгария к этому времени уже была страной желтой религии. Сам Батур — хунтайчжи был ревностным проводником идей Цзонхавы[378]. (Вообще же, вопрос о тибетско — джунгарских связях до времени Гуши — хана остается открытым.)

Ойратский князь Турэ — бэху (Гуши — хан) дал согласие помочь Далай — ламе[379]. Его первый поход в Тибет с небольшой дружиной (десять человек) имел чисто разведывательные цели. В пути он встретился со слабовольным сыном Цокто — тайчжи Арсаланом, склонил его на свою сторону и получил от него много ценных сведений о планах и силах его отца. Не дремали и другие агенты Далай — ламы. Г. Ц. Цыбиков приводит предание, согласно которому "ламы однажды предсказали Цокту — хану, что ему угрожает большая опасность от врагов. Для устранения опасности ламы советовали строить субурганы по одному в год в течение шести лет. Подданные его однажды подняли ропот и отказались от работ"[380]. Своими предсказываниями ламы преследовали цель держать суеверного Цокту в состоянии непрерывной тревоги и вызывать ропот среди строителей субурганов, которые одновременно были и воинами.

В 1636 г. Турэ — бэху вернулся из Тибета и начал готовиться к войне против Цокто — тайчжи. А осенью того же года он совместно с джунгарским Батур — хунтайчжи двинулся в поход. В феврале 1637 г. в районе нынешнего монастыря Дуланхит Турэ — бэху (Гуши — хан) дал бой тридцатитысячной армии Цокту — хана. Последний, будучи застигнут врасплох, не сумел собрать свои силы. Основной костяк его войска был разбит на берегах рек Ехэ — улан — хошу и Бага — улан — хошу, а резервная часть, находившаяся на левом берегу реки Харгол, сдалась в плен, не оказав сопротивления.

Такой сравнительно легкий разгром многочисленной армии Цокту — хана объясняется рядом причин. Во — первых, его войско было слабо организовано, в нем отсутствовала дисциплина; во — вторых, гибель Арсалана и его десятитысячной армии в Тибете удручающе подействовала на Цокту и его войско; в — третьих, строительство субурганов в ставке Цокту — хана и связанные с этим расходы ложились на плечи простого народа, вызывая его недовольство: в — четвертых, умелые действия Турэ — бэху в сочетании со слабой организованностью армии Цокту — хана обеспечили внезапность нападения на лагерь Цокту, который не знал, что армия ойратов уже несколько месяцев находится вблизи от него в Кукуноре, в районе горы Гань — Ямату, откуда он ведет разведку в тылу Цокту — хана. Все это предопределило исход сражения.

После этого (1638–1639) Гуши — хан с подвластными ему хошутами окончательно обосновался в Кукуноре. В литературе существует мнение, что он бежал в Кукунор из Джунгарии от агрессивной политики Батур — хунтайчжи[381].

Вполне вероятно, что возвышение чоросского княжеского дома, представители которого стали правителями Джунгарии, не нравилось хошутским и торгутским феодалам. Но не следует преувеличивать значение этого факта. Более вероятно, что Гуши — хан решил использовать обстановку для завоевания Тибета под флагом защиты желтошапочной религии. Этот план должен был осуществляться по этапам: сначала освободить Кукунор от Цокто — тайчжи, затем превратить Кукунор в плацдарм для похода в Тибет. Кукунор как плацдарм удовлетворил 1уши — хана в двух отношениях. Во — первых, там имелись привольные степи, хорошие климатические условия, изобильные кормовые травы, летом не было жары и докучливых насекомых, зимы были малоснежными. Все это способствовало развитию скотоводства и обеспечивало хороший тыл. Во — вторых, Кукунор представлял собой непосредственное преддверие, открывающее путь для нападения на Кам и Центральный Тибет.