— Я весь вечер ощущаю, будто над нашими головами нависает опасность, — серьезно и строго сказал он, и сестра кивнула.
— Мне тоже не по себе. Затылок покалывает.
А вот мне было нормально, во всяком случае ничего сверхъестественного я не чувствовала, кроме желания покурить и заснуть. Но это были совсем обычные и привычные желания. Даже родные, можно сказать.
— И кто будет нас водить через Зеркала? — поинтересовалась сестра, когда мы прошли через коридор и зашли в маленькую аккуратную комнатку с рядом кресел и экраном проектора на стене.
— Сегодня и завтра, перед вассальной клятвой — я. Дальше как получится, но, скорее всего, кто-то из моих учеников, Виктория или Мартин. И, если вы позволите, я возьму на себя поиск придворного мага.
— Конечно, — благосклонно ответила сестра, наблюдая, как появляется мутное высокое Зеркало. Наши охранники стояли сзади, безразлично наблюдая за постепенно проявляющейся зеркальной и блестящей поверхностью.
— Так, глаза закрываем и вперед. Некоторое время не будете чувствовать опоры под ногами и понимать, где верх-низ. Глаза пока не открывайте, надо привыкнуть. Ваше Высочество, идете? — это он к Ангелине.
— Прошу прощения, принцесса, но сначала мы, проверим, что на той стороне. Обратно пройти сможем? — пробасил один из охранников, видимо, главный, и Алмаз кивнул, посторонился. Через минуту немного позеленевший телохранитель вылез обратно и пробурчал «Чисто все, можно идти».
Когда-то на заре моего жоккейского опыта я недостаточно крепко закрепила подпругу, и милая кобылка Лаванда, резко затормозив, перекинула меня через голову. Я только чудом ничего не сломала, но ощущение, когда летишь кувырком и не можешь сгруппироваться, потому что теряешь ощущение тела в прострастве, запомнила. Вот при переходе через Зеркало было то же самое, только крутило подольше и не швыряло об землю.
— Вот и отлично, — бодро сказал маг, выходя из Зеркала последним. Мы стояли у наших комнат, в семейном крыле, в коридоре, по которому убегали в тот день. — Спокойной ночи, Ваши Высочества. Если возможно, то уделите мне завтра несколько минут перед вассальной встречей в церемониальном зале, я бы очень хотел узнать, как сработал амулет и куда вы попали.
— Конечно, — произнесла Ангелина, и маг удалился. Удивительный старик. То дурачится, как дитя, то запугивает своих «обалдуев», то общается на уровне лорда первой крови. Наверное, в его возрасте и при его могуществе можно позволить себе быть тем, кем хочешь.
«А вот кем хочешь быть ты, Марина?»
Моя кровать стояла на том же месте, занавески и обои были того же цвета. Даже фотографии с моими кубками и маленькой мной сохранили и развесили по стенам, как и было. Были там и наши общие фотографии с мамой, но я не стала подходить ближе и смотреть. Почти все выглядело, как раньше, но это уже был не мой дом.
Выпуская сигаретный дым в открытое окно, я со всей отчетливостью поняла, что хочу вернуться в свою больницу, отучиться и работать дальше, и никогда-никогда не возвращаться во дворец. Но сейчас я просто не могла оставить Ангелинку одну.
Тело чесалось, видимо, на нервной почве и требовало помыва.
Душевая в тех же цветах, зеркало на том же месте, полотенца в наших цветах — красном и белом, с нашими вензелями. Я тупо стояла под струями воды, и спать уже не хотелось, видимо, перегуляла пик сонливости. Затылок ломило, а в голову настойчиво лезли картинки нашего бегства и страха. Эти стены просто довлели надо мной, и из неврастенички я хорошими темпами превращалась в параноика.
В результате я, как маленькая, пробралась к сестре в комнату под ничего не выражающими взглядами охраны и попросилась поспать с ней. Мне показалось, что она обрадовалась. Наверное, не мне одной было здесь плохо и тяжко. Только вот ей не сбежать обратно, как мне. И все равно придется нести эту ношу одной.
Обнявшись, как в детстве, мы, наконец-то заснули.
***********
Церемония принесения вассальной клятвы была назначена на полдень, в Большом Церемониальном зале, и дворец с самого утра оживал, заполненяемый суетящимися слугами и прибывающими аристократами.
После легкого завтрака на нас напали модистки и стилиты, которым предстояла непростая задача выбрать и подогнать подобающие случаю платья за несколько часов, а также сделать из неухоженных принцесс нечто блистающее и впечатляющее. От них исходил азарт, от меня — раздражение. Пачка сигарет, лежащая на тумбочке у кровати, мозолила глаза, мозг требовал кофе и шоколадку, а примерки все продолжались. Беда была в том, что на официальные церемониалы требовалось одеваться в цвета рода, но при этом не выглядеть как национальный флаг. И если Ангелинке, как наследнице, был допустим еще и желтый с золотым, то я должна была выбирать между красным и белым. Благо, цвет аксессуаров был не регламентирован.
Это был день Ангелины, поэтому я решила не выделяться и выбрала белый. Мне он, как блондинке со светлой кожей и ярко-голубыми глазами, категорически не шел, и запаренные модистки искали тот самый оттенок, который позволит мне не выглядеть, как привидение в саване или как трепетная невеста перед обмороком.
Остановились на блеклом, светло-жемчужном платье из мягкой драпированной ткани, закрывающем колени и руки на три четверти. Максимально допустимый v-образный вырез, аккуратный запах на груди. Единственная дань королевским цветам — светло-коралловый широкий пояс с золотыми бляхами по бокам.
Что ж, за местного доктора в белом халате меня никто не примет, но и выделяться не буду.
Модистки убежали подгонять платье и подбирать обувь и украшения к нему, а я, сердито мотнув головой на приближающуюся стилистку, метнулась к тумбочке, открыла окно и наконец-то закурила. Набрала с змеева телефона номер Валентины, вдруг отец рядом и ответит?
— Алло?
— Отец, это Марина. Видел новости?
— Видел, и Ангелина вчера звонила, рассказала все вкратце. Просила приехать на церемонию. Но я не поеду, Марин, Валентина в больнице надолго, за детьми некому смотреть. Справитесь без меня?
— Конечно, — улыбнулась я в трубку. Отец наконец-то мог от души о ком-то позаботиться, а то когда мы все повзрослели и разлетелись, одной Каролинки ему явно не хватало. Иногда я поражалась, сколько же в нем терпения и любви к нам ко всем, хотя родными ему были только младшенькие.
Как-то я спросила, почему он к нам так относится, а он пожал плечами и ответил «Вы ее дети, значит и мои».
Великая любовь. Наблюдая такую, просто невозможно не сравнивать и не желать, чтобы тебя любили так же бесконечно сильно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});