— Простите! Простите!
Алексей удивленно оглянулся на толкнувшего его иноземного офицера, торопливо протискивавшегося мимо. Он торопился так, словно за ним гнались все демоны преисподней, и все время оглядывался.
— Простите! — снова сказал он и уже совсем было миновал князя, как вдруг из толпы к нему воззвал женский голос:
— Эй-эй, Эдвард! Постой! Мне нужно с тобой поговорить! Погоди!
Тот, кого назвали Эдвардом, отчаянно рванулся вперед, чуть не сбив Алексея и каким-то чудом растолкав плотную толпу. При этом он то и дело бормотал:
— Дурак! Дурак! Разве тебя не предупреждали? Так ведь нет же, ты, тупица! Надо было тебе связываться с этой генеральшей! Ну и влип, же ты теперь! Прощай, карьера!
Та, что звала его издали, явно заволновалась:
— Эдвард Уолшворт! Ты не скроешься от меня, если я пущу по твоему следу генерала!
Эдвард раздраженно зарычал, и Алексей удивленно приподнял бровь — настолько быстро молодой человек, который только что бормотал все эти проклятия, превратился в кавалера, страстно желающего переговорить с этой дамой. Круто повернувшись, он широко раскинул руки и радостно направился к ней, точно был ужасно счастлив ее видеть:
— Ах, Алета! Как же ты прекрасна, мой драгоценный маленький цветок!
Алексей пригляделся к этой паре, чтобы увидеть, кто же стал причиной такого смущения офицера. Женщина говорила, не снижая голоса, так что князь слышал каждое слово. Собеседники, очевидно, сочли, что если говорить по-английски, то никто из окружающих ничего не поймет. Но гораздо сильнее насторожился Алексей не от содержания разговора, а от звука этого голоса…
— Ах ты, гадкий! Если бы я не знала тебя, то подумала бы, что ты меня избегаешь. Вот скажу Винсенту, что нужно искать тебя, а не этого Райкрофта! Напрасно ты считаешь, что я стану молчать, если ты и дальше будешь прятаться. Учти, я созову всех чертей из преисподней и скажу им, что это ты — отец моего ребенка! Ведь это действительно твоя вина. Я же велела тебе быть осторожнее, так нет! Ты вел себя глупее школяра, который впервые дорвался до девки! Так вот, я хочу, чтобы ты что-нибудь предпринял, слышишь?
Подполковник Эдвард Уолшворт лишь пожал плечами:
— Но, Алета, откуда ты знаешь, что это мой ребенок? Ты ведь встречалась еще и кое с кем из русских, разве нет? Я точно помню, как ты говорила, что подшутила над князем, сказав ему, что ты — дочка этого старого генерала и к тому же невинная девственница. Неужели при всей твоей соблазнительности он так и не лег с тобой в постель? — Эдвард говорил теперь с легкой издевкой. — И потом, если даже этот русский не виноват, то, может быть, твой муж? Ведь ты же еще не выбросила его из своей постели!
— Ах ты, мерзавец! Ты у меня не отвертишься! Винсент страдает неизлечимой болезнью и просто не способен выполнять свои супружеские обязанности. Наверняка он подцепил эту заразу от одной из шлюшек, с которыми вечно путался, хотя ему хватило наглости попытаться обвинить меня!
Удивленные восклицания почти одновременно вырвались у Алексея и Эдварда, как только до них дошел смысл сказанного. Алексей оглянулся, охваченный ужасом, а Эдвард рявкнул:
— Черт тебя побери, женщина! Какой же гадиной надо быть, чтобы тащить мужика к себе в постель, зная, что наградишь его болезнью!
Алета громко взвизгнула:
— Что?! Стало быть, ты думаешь, я тоже заразная? Да как ты смеешь? Меня еще никогда так не оскорбляли!..
Разъяренный Эдвард склонил к ней искаженное гневом лицо:
— Ты так жадно охотишься за любовниками, Алета, что неизвестно, скольких еще ты успела заманить в эту ловушку!
Алексей окаменел от ужаса и стал пробираться сквозь толпу. Выбравшись, он неровной походкой, покачиваясь, побрел к своим саням. Лицо его посерело и осунулось. Он тяжело опустился на сиденье, думая лишь об одном — его снова обманула женщина.
Он не помнил, как добрался до дома. Пошатываясь, вошел внутрь и приказал принести водки, а также горячей воды наверх, в спальню. Слуги помчались исполнять приказ, и вскоре горячая ванна была готова. Алексей отослал лакея и разделся.
Он сел в ушат и принялся отчаянно скрести себя мочалкой. Потом, откинувшись на край ушата, опрокинул в рот едва ли не треть штофа с водкой. Наконец Алексей вылез из воды, разгоряченный, слабый и совершенно пьяный. Отшвырнув бутылку, на ватных ногах добрел до постели и повалился лицом вниз. Потом он стал бормотать что-то насчет ужаса, что довелось ему испытать в детстве, когда отец на его глазах взял нож и покончил с собой.
В тот вечер Анна не вернулась домой, а слуги так и не посмели подняться к господину. На следующее утро, когда возле дома остановились всадники, а через секунду в ворота сильно застучали, все вздохнули с облегчением. Борис помчался отпирать, но тут же в изумлении отпрянул, увидев английского полковника и троих его офицеров, беспардонно ввалившихся прямиком в сени. На сей раз, англичанин изъяснялся по-русски. Он сказал, что пришел увидеться с хозяином дома.
— Князь Алексей наверху. — Голос слуги дрогнул, и он указал в ту сторону, где были покои хозяина. — Он не сходил вниз со вчерашнего дня. Только велел приготовить ему ванну. Барин был, сердит, и мы не посмели его беспокоить.
— Ничего, я посмею! — прорычал Тайрон и помчался вверх по лестнице.
Его спутники поспешили следом.
Борис семенил позади всех, умоляя офицеров быть осторожнее, если они дорожат своими жизнями.
— Князь Алексей может оказаться раздетым… с женщиной… К нему никто не смеет врываться. Он уже не в первый раз запирается один, но обычно хотя бы просит принести наверх еду для него и его гостьи.
Тайрон криво усмехнулся:
— Кажется, ты слишком долго служил этому подонку, дружище. Но сегодня он у меня поплатится за все сразу! Царь повелел, чтобы мы препроводили твоего хозяина в темницу, и я с удовольствием исполню это поручение.
Полковник остановился перед дверью, на которую указал ему слуга. Дернув за ручку, Тайрон понял, что замок заперт, но, поднажав плечом, мигом высадил его. Стремительно влетев внутрь, он сумел остановиться лишь на середине комнаты. Взгляд его приковало отвратительное зрелище. Он был опытным воином, но за все время службы не видел ничего более тошнотворного. В ужасе Тайрон глядел на сумасшедшего, который так жестоко разодрал свое тело, прежде чем покончить с собой.
Развернувшись, полковник медленно зашагал к выходу, где ждали его спутники. Григорий всматривался ему в лицо, но Тайрон лишь головой покачал. Даже без слов, по одной только брезгливой гримасе, скривившей его губы, ясно было, что он увидел в комнате нечто ужасное. Борис хотел, было пройти к хозяину, но полковник остановил его: