Проигнорировав вопрос, агент пристально взглянул на Армстронга и осведомился:
— Не кажется ли вам, что мисс Мэндл слишком быстро отказалась от мысли о слежке? Не думаете ли вы, что она разыграла спектакль? Ее поведение показалось вам естественным, или она была чем-то взволнована?
Армстронг ответил:
— Любой человек в здравом уме с первого взгляда понял бы, что мисс Мэндл далека от самой мысли о преследовании. Преследовать ее нет никаких причин. Зачем это понадобилось вам?
— А вам? — спросил агент. — Это мое дело, — фыркнул Армстронг.
— Конечно! И наше — тоже! — Федеральный агент встал. — Видите ли, мистер Армстронг, нам нужно убедиться, что мисс Мэндл не осведомлена о некоем обстоятельстве, о котором, как мы надеемся, она не знает. Либо — если она все-таки в курсе дела, то не сообщила ли она о нем кому-нибудь еще. Из ваших слов следует, что мисс Мэндл этой информацией не обладает… — Почему не спросить ее прямо?
— Потому что мисс Мэндл, с ее умом ученого, сразу же осознает значимость предмета. Боюсь, что с помощью дедукции она быстро докопается до истины, чего нам бы не хотелось.
— Значит, эта информация — научного характера?
— Можете так считать. — Взяв визитную карточку, он протянул ее Армстронгу — деликатный намек, что разговор закончен.
Армстронг поднялся и сунул карточку в карман жилета.
— Это имеет отношение к полетам на Марс?
Федеральный агент и глазом не моргнул:
— Сожалею, но в настоящий момент не могу ответить на ваш вопрос.
— Допустим, я сообщу мисс Мэндл, что ФБР наступает ей на пятки?
— Нас больше устроило бы, чтобы вы этого не делали. Но мы не можем принудить вас молчать. — Федеральный агент спокойно рассматривал Армстронга. — Мисс Мэндл, скорее всего, недолго будет нас интересовать. Но если вы вмешаетесь, мы расценим это как враждебный акт и возьмемся за вас тоже. Тем не менее вы вольны поступать как считаете нужным.
— О, черт! — Армстронг был озадачен и отнюдь не обрадован. — Мне не нравится наш разговор — сплошные загадки и ничего конкретного. По крайней мере, вы могли бы объяснить, почему за нами следил еще и тот тип с Сайпрес Хиллз.
Агент нахмурился.
— Кое в чем нам предстоит разобраться. Впрочем, Хансен тоже не дремлет, и вы, вероятно, узнаете причину почти одновременно с нами.
— Отлично. — Твердо ступая, Армстронг направился к выходу. — На том и закончим.
— Сожалею, но не могу ничем помочь, — произнес хозяин кабинета, когда Армстронг уже закрывал за собой дверь.
Выйдя на улицу, Армстронг направился к ближайшему видеофону, позвонил Хансену и с подробностями пересказал весь разговор.
— Короче, — заключил он, — ФБР «пасет» бедняжку Клэр на тот самый случай, если она обнаружит, что Санта-Клаус — это всего-навсего ее собственный переодетый папочка, и устроит революцию среди разочарованных детишек.
— Вы просто паразитируете на моем уме, — мягко произнес Хансен.
— Что? — Армстронг, моргнув, уставился в бесстрастное лицо.
— Этот толстяк из Бюро надавал вам целую кучу козырей.
— В самом деле? Каких?
— Во-первых, они не могут допрашивать мисс Мэндл, ибо боятся, что она их перехитрит и узнает истину. Во-вторых, они рассчитывают, что одной лишь ее проницательности явно не хватит, чтобы добыть эти факты. В-третьих, они боятся, что она узнает эти факты каким-либо иным путем. В-четвертых, они также боятся, что кто-нибудь, владеющий данной информацией, предоставит ее ей.
— Дальше, — подбодрил Армстронг.
— Они не могут проверить того, кто мог бы сообщить ей эти данные. Почему? Ответ прост: потому что он мертв! Кто же из тех, кто сейчас мертв, был так близок к Клэр Мэндл, что…
— Боб Мэндл.
— Однако вы понятливы. — Темные глаза Хансена твердо, не мигая, смотрели с экрана. — Вне всякого сомнения, она имела отношение к чему-то, чем он непосредственно занимался, а его сестра — нет. Может быть, еще один Манхэттенский проект. Может, правительство где-нибудь на чердаке собирает квантовую бомбу. Не знаю. И будь я проклят, если хочу это знать. Предпочитаю держаться подальше от таких дел.
— Ваше дело — сторона, можете не волноваться, — уверил Армстронг.
— А вы меня не успокаивайте. Я звонил в ФБР еще до того, как вы туда собрались. Мне ответили, что против вас у них ничего нет. — Хансен посмотрел вниз на свой стол. — Только что я получил еще три рапорта. Вы за ними приедете или предпочитаете получить по почте?
— Отправьте почтой, — распорядился Армстронг. Выключив видеофон, он подошел к машине и сел, не заводя мотор. Несколько минут он с отсутствующим видом глядел в ветровое стекло, пока его мозг перетряхивал факты.
Предположим, он позвонит Клэр и решительно спросит… Что дальше? В любом случае, как задать вопрос? «Располагаете ли вы какой-либо официальной информацией, владеть которой вам не следует?» Черт возьми, это глупо! «Говорил ли вам Боб когда-либо то, что он не должен был говорить, и если да, то что именно?» Да ему укажут на дверь, не успеет он и глазом моргнуть!
Она выгонит его, даже если он пустит в ход все свое обаяние, и будет права, трижды права, тем более что, скорее всего, она ничего-таки не знает. С другой стороны, если Боб что-то и рассказал ей, как брат сестре, по-родственному, вряд ли она выложит это по первому требованию совершенно чужому человеку. К тому же подобный инцидент отнюдь не улучшит их отношений. Значит, допрос Клэр Мэндл исключен. Армстронг сразу же выбросил эту мысль из головы.
Что все-таки хочет от нее ФБР? Он чувствовал, что здесь скрывается пропущенное звено его собственной головоломки. Причем звено ключевое. Может быть, ухватившись за него, он вытянет всю Цепь?..
В этом деле спешить нельзя. Самая быстрая дорога к истине — в данном случае — отнюдь не прямая. То, что не должна знать Клэр Мэндл, вероятно, не следует знать и ему. Если об этом умолчали в ФБР, то можно побиться об заклад, что никакой другой бюрократ с ним не разоткровенничается.
Армстронг встрепенулся, решив хотя бы на время выбросить из головы осточертевшие мысли. Доехав до центра, он поставил машину на стоянку и вошел в кинотеатр на Пятидесятой улице. Там показывали кинохронику — отличное средство успокоить разыгравшееся воображение.
Щурясь в полутьме, он нашел свободное кресло, сел и поднял взгляд на экран. Там, посреди живописного ландшафта Северной Дакоты, возвышались свадебные виселицы, многократно раскритикованные как признак безвкусицы и дурного тона. В петлях, пропущенных под мышками, раскачивались бок о бок жених и невеста, глупо улыбаясь в камеру, а священник с козлиной бородкой, подвешенный таким же образом, бормотал соответствующие молитвы. Развалясь в кресле, Армстронг хмуро смотрел на эту сцену.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});