Читать интересную книгу Тайные общества Третьего рейха - Андрей Васильченко

Отец Клауса, граф Альфред фон Штауффенберг, был командующим баварского полка Св. Георгия, а кроме всего прочего являлся майором кавалерии в Вюрттемберге. Это герцогство в ходе Наполеоновских войн получило статус королевства, после чего было включено в состав Швабии. В рамках созданной Бисмарком империи правитель Вюрттемберга формально сохранил свой трон и условную независимость. В период до начала Первой мировой войны Альфред фон Штауффенберг был кроме всего прочего сенатором в суде вюрттембергского монарха. После революции 1918 года монархия в Вюрттемберге была упразднена, а граф Альфред фон Штауффенберг утратил все свои официальные посты и титулы. Впрочем, это не мешало ему служить Вюрттембергу уже в качестве свободной земли Германии. Очевидцы описывали его как «набожного, но не политизированного католика», консервативного аристократа, эксперта по вопросам протокольных дел и церемоний. Близкие же люди знали его как искусного садовника. В отличие от многих представителей немецкой аристократии граф Альфред не стеснялся своего увлечения, и даже пытался иронизировать, когда слышал шутки по этому поводу.

Мать Клауса фон Штауффенберга была придворной фрейлиной при вюрттембергском дворе. Многие характеризовали ее как исключительно мечтательную, романтическую, не приспособленную к повседневной жизни женщину. Ее отличительной чертой было страстное увлечение Шекспиром и поэзией немецких романтиков XIX века. В них она искала спасения от скуки церемоний, вплоть до начала XX века царившей при дворе вюрттембергских монархов. До самого момента крушения немецких монархий в 1918 году (прусская, баварская, вюрттембергская) семья Штауффенбергов проживала в Штутгарте, в королевском дворце, где занимала несколько комнат на втором этаже. После революции они перебрались в родовое имение Лаутлинген, располагавшееся в 70 километрах к югу от Штутгарта на берегу озера Констанц. Имение и находившаяся рядом деревня выступали в роли некого «пограничного поста» в ущелье, ведшем через Швабские Альпы. Несмотря на то что поблизости располагалась железная дорога, а река была судоходной, этот пейзаж можно было без преувеличения назвать типичной швабской пасторалью. Повсюду были раскиданы яблочные сады, а на лугах паслись неизменные для тех мест коровы. На удаленных отрогах гор и на холмах можно было увидеть стены и башни древних замков. В этих краях в архитектуре господствовал так называемый «альпийский стиль» с характерными для него элементами: балконами, деревянными ставнями, крутыми крышами. Ядро поместья Штауффенбергов образовывал небольшой замок, который был построен еще в XIX веке. Он возник на месте более древнего замка, фрагменты стен которого можно увидеть до сих пор. Именно в этих пейзажах провел большую часть своего детства и юности Клаус фон Штауффенберг.

Во время своего редкого пребывания в Штутгарте юный Клаус обучался в гимназии Эберхарда-Людвига. Это учебное заведение было известно не только своей историей, насчитывавшей почти три века, но и углубленным преподаванием гуманитарных предметов. В учебном плане большое внимание уделялось не только изучению Гомера, Платона, Шекспира и Гёте, но также поэзии Стефана Георге. По воспоминаниям современников, Клаус фон Штауффенберг был болезненным мальчиком, которого часто мучили головные боли и различного рода простуды. Именно по этой причине большую часть своей юности он провел в родовом имении, где его обучением занимались специально нанятые учителя.

Теодор Пфицер познакомился с Клаусом в 1918 году, когда мальчику было всего лишь 11 лет. Несмотря на разницу в возрасте, Клаус обучался в том же самом классе, что и его старшие братья — Бертольд и Александр. Теодор и Клаус быстро подружились. Эту дружбу укрепляло то обстоятельства, что позже оба юноши стали своего рода учениками Стефана Георге. В 1957 году Теодор Пфицер издал мемуары, в которых описал свою дружбу с Клаусом фон Штауффенбергом. Именно он одним из первых отметил некую мистическую привязанность братьев Штауффенбергов к швабским пейзажам: «Братья буквально росли на этой почве и цвели от этого воздуха». Отдельное восхищение у них вызвало то, что в швабских ландшафтах «черпали свои силы» Шиллер, поэт Фридрих Гёльдерлин и писатель-новеллист XIX века Эдуард Мёрике. В своих воспоминаниях Пфицер описал прогулки с братьями по холмам. Он вспоминал, что Клаус испытывал неимоверную привязанность к местности, которая называлась Торфельзен (Скальные двери). Это был горный хребет, лежавший к югу от имения Штауффенбергов. Его скалы утопали в буковых рощах. «Здесь мы говорили о будущем, о болезненном развитии новой Германии, о задачах государства, о своих надеждах и мечтаниях».

Любовь к швабским пейзажам можно было отнести к простым романтическим увлечениям юности. Однако этот момент представляет особый интерес, так как именно здесь происходило осознание юным Клаусом своей принадлежности к аристократии, к германской благородной касте. Для него принадлежность к аристократии была не просто высоким социальным статусом, но необходимостью осознания своей особой миссии. И эта миссия была связана со служением и долгом. В 1934 году, когда Клаусу фон Штауффенбергу уже было 27 лет, он написал одному из кузенов своей супруги: «Истинное аристократическое поведение, которое для нас должно являться важнейшей вещью, определяется служением государству. При этом данное служение необходимо вне зависимости от выбранной профессии». Именно в этом отношении крылись различия между германской и британской аристократией. Немецкие дворяне никогда не были богатыми в смысле стяжания богатств. Их стремлением было образование и служение. Уже после войны один из знакомых Штауффенберга, лейтенант Эвальд фон Клейст, заявил: «Англичане, которые создали колониальную империю, стремились на службу, чтобы обогатиться и сделать свою семью богатой буквально за несколько поколений. Немцы шли на службу, не ожидая особых богатств». Поначалу принцип аристократического служения был воплощен в монархической системе. Однако крушение монархии лишило немецких аристократов смысла указанного служения.

Если же говорить именно о Клаусе фон Штауффенберге, то он осознавал свою аристократичность не только через служение и ответственность, но и через специфическое понимание прошлого. Чтобы лучше проиллюстрировать эту мысль, имеет смысл сослаться на эссе, которое в 1936 году написал Томас Манн. В нем великий немецкий литератор говорил о «мифическом сознании, как специфической разновидности менталитета, через который люди определяли сами себя». Люди с мифическим сознанием склонны изучать прошлое страны и ее историю, чтобы подобрать себе модели для поведения. Вызовам, которые являло настоящее, предполагалось противостоять при помощи «освященного временем контекста». Томас Манн не раз цитировал Наполеона, который идентифицировал себя с великими правителями и полководцами прошлого. «Он весьма сожалел о том, что дух эпохи запрещал ему провозгласить себя сыном Юпитера… Но едва ли подлежит сомнению, что во время восточного похода он нередко путал себя самого с Александром Великим. Когда же он обращал свое оружие на запад, то говорил: „Я — Карл Великий“. Обратите внимание, что он не говорил „Я похожу на Карла Великого“ или „Ситуация, в которой я оказался, напоминает Карла Великого“. Он говорил, что он и был Карлом». Подобного рода мифические сопоставления были характерны для всех времен и всех стран. Например, Генрих Гиммлер считал себя реинкарнацией короля Генриха Птицелова. Маргарет Тэтчер хотела, чтобы ее сравнивали с Елизаветой I Английской. Билл Клинтон всячески намекал на свою схожесть с Джоном Кеннеди. Подобных примеров можно привести великое множество.

Надо отметить, что все трое братьев Штауффенбергов были не просто аристократами, но людьми, с головой погруженными в искусство. Они много. читали, рисовали. У них дома постоянно проходили музыкальные вечера. Клаус играл на виолончели, Бертольд — на фортепиано, Александр — на скрипке. Некоторое время Клаус фон Штауффенберг даже вынашивал мечту стать профессиональным музыкантом или композитором. В возрасте 18 лет он поменял свои интересы и задумал стать архитектором. Нельзя не отметить, что после крушения монархии граф Альфред фон Штауффенберг решительно отказался ходить в театр, так как тот именовался республиканским. Впрочем, это не помешало его сыновьям стать заядлыми театралами. Они даже некоторое время ходили в театральную студию. Известно, что они поставили небольшую пьесу — Александр играл Цезаря, а Бертольд — Брута. Клаус же сыграл роль в достаточно провокационной постановке, в которой самым новаторским способом использовался «Вильгельм Телль» Шиллера. Кроме этого все трое братьев принадлежали к молодежному движению «Перелетные птицы», в котором культивировался романтический национализм. Именно во время одного из туристического походов, которые предпринимались в рамках «Перелетных птиц», братья познакомились с поэзией Стефана Георге и завели разговор о его творчестве. Сейчас большинству отечественных читателей фигура Стефана Георге известна только потому, что в его кружок входил Райнер Мария Рильке. Однако в Германии того времени был более популярен все-таки Стефан Георге. В Рильке видели всего лишь австрийца богемского происхождения. Нельзя не отметить, что вся поэзия Георге была пропитана глубокой мистикой, что можно воспринимать как влияние Альфреда Шулера. Являясь выходцем из кружка мюнхенских космистов, Стефан Георге постоянно прославлял пантеистическую юность.