— Как ты можешь, Пенни?! — потрясенно воскликнула Феба. — Я не позволю делать это из-за меня!
— Чепуха! — заявила Пенелопа. — Мне он понравился, когда я его встретила. В конце концов, что он теперь может сделать? Сам ведь написал «мисс Фолиот». Если бы он написал «мисс Феба», было бы другое дело. Нам надо было бы объясняться с ним. Но он сам все устроил — и ничего не узнает, пока не будет поздно. И поделом ему! Внимательнее надо быть, когда покупаешь молодую кобылу!
— Как же это, Пенни? Ты не можешь выйти замуж за почти незнакомого мужчину, — слабо возразила мать.
— Мама, это же единственный выход. Если от него откажемся, мы разорены! Ради бога! Подумай о Саре! — взмолилась Пенелопа.
— Дорогая, но я же не могу тебе такое позволить.
— Мама, со мной все будет хорошо. Дарлстон — джентльмен. Так ведь, Ричард?
— Я всегда так думал, но сейчас начинаю сомневаться, — ответил Ричард. — Нет, миссис Фолиот, вы не должны ей разрешить! Я поговорю с Дарлстоном, объясню ситуацию. Он не станет никого принуждать.
— Нет! — воскликнула миссис Фолиот. — Я этого не вынесу.
— Кроме того, я сделаю это только при одном условии, — снова заговорила Пенелопа.
Все с удивлением повернулись к ней, и она продолжила, обращаясь к брату, который со страхом вслушивался в нотки непререкаемой решимости в ее голосе:
— Ты обратишься к юристу и составишь документ, по которому получишь доступ только к доходу от поместья, если от него что-то останется. Ты не будешь иметь права прикасаться к капиталу или что-то продавать без согласия мамы, Ричарда и Фебы, Сары и меня, когда мы достигнем совершеннолетия. Более того, если ты вдруг умрешь без завещания, поместье должно перейти к Саре.
— Почему ко мне?! — Сара от удивления открыла рот.
— Ричарду и Фебе оно не нужно. Мне тоже не будет нужно. Дарлстон такой богатый, что купит всю страну, не говоря о поместье, — напрямик сказала Пенелопа. — Таковы мои условия, Джеффри. Если они тебе не нравятся, поищи другой способ выйти из затруднительного положения. Только не вздумай впутывать Фебу!
Джеффри недоверчиво смотрел на нее. Он был в капкане и понимал это. Ультиматум Пенелопы был единственной щелочкой для бегства из него.
— Пошла к черту! Какой у меня остается выбор? — взвился он от ярости.
— Никакого, — спокойно ответила она. — Так ты согласен?
— Согласен! — Он выскочил из комнаты, в бешенстве хлопнув дверью.
— Миссис Фолиот, вы не можете ей этого позволить, — снова запротестовал Ричард. — Сама мысль невыносима. Она же совсем не знает его!
— Какое это имеет значение. Множество браков так устраивается, — возразила Пенелопа. — Меня он тоже не знает! Вы бы лучше его пожалели.
— Ну да, это так, — ворчливо согласился Ричард. — Все же не может быть, чтобы это было единственным решением.
— Возможно, но это решение — самое четкое. — Она повернулась к матери: — Так что, мама?
— Пенни, ты уверена? Четырнадцатое июля не за горами.
— Да, мама. Совершенно уверена!
Глава 5
Джеффри Фолиот наклонил бутылку над стаканом — виски потек тоненькой струйкой, которая вскоре иссякла. Он тупо посмотрел на бутылку, отшвырнул ее и выругался, пока затуманенный мозг постигал факт, что виски он прикончил. Джеффри удрученно шмыгнул носом. Никому нет дела, что он пьет один в собственной спальне! Никто, кажется, не думает, что он заслуживает хотя бы малейшего сочувствия. Что до этой маленькой сучки, Пенелопы, так она использовала всю ситуацию, чтобы заставить его подписать тот треклятый акт, передающий попечителям контроль над его собственностью!
Пропади она пропадом!
Он застонал, вспомнив, что завтра — день ее свадьбы. Может, разоблачить ее? Господи, как же он устал! Или, наконец, от нее избавиться? Очень неплохо бы, а! Может, Дарлстон преподаст ей пару уроков, как надо уважительно относиться к мужчине! Джеффри злорадно посмаковал эту мысль. Господи, где же бутылка?! Закончилась, вот где! Позвонить надо, чтобы еще принесли. Нет, старый Тинсон ничего не принесет. Самому надо сходить. Взять две. Их много в подвале. Да, надо идти.
Джеффри с трудом встал, покачался и шаткой походкой пошел из спальни. Он шел, натыкаясь на стулья и переворачивая их, но благополучно спустился по черной лестнице на кухню.
Где же дверь в подвал? Пошатываясь, он стоял, стараясь привыкнуть к темноте. Наконец он решил, что нашел дверь, и, шатаясь, шагнул к ней, — вытянутая рука наткнулась на засов.
Ага! Вот она! Он распахнул дверь — перед ним была непроглядная тьма. Запоздало он вспомнил о свече, но тут же подумал и о Пенелопе. Не надо свечи! Если эта глупая девка может обходиться без света, он тоже сможет!
Он сделал шаг в разверзшуюся темноту. Нет, нет! Свеча нужна! Он резко повернулся. Слишком резко, чтобы удержать равновесие. Долю секунды он покачался на верхней ступеньке, размахивая руками, чтобы ухватиться за что-нибудь, и с диким воплем рухнул спиной вперед в поджидающую его темноту.
Пенелопа проснулась от птичьего гомона за окном ее спальни. Села на кровати, потянулась. Последние недели она рано поднималась. Дни были такими загруженными, что только ранним утром можно было подумать без помех. Все в их жизни перевернулось, словно в отместку за долгие безмятежные годы. В эту ночь только Сара будет спать в этой спальне, в которой они всегда спали втроем. Неделю назад вышла замуж Феба. А этим утром она сама выходит замуж за графа Дарлстона.
Церемония будет отличаться от свадьбы Фебы — события радостного, хотя и суматошного. Лорд Дарлстон отмел предложение встретиться с будущей женой до церемонии, хотя миссис Фолиот настаивала, что ему надо дать такую возможность. Если бы он согласился, миссис Фолиот все бы ему рассказала, рассчитывая на его великодушие и надеясь, что он примет Пенелопу, зная все, а не как кота в мешке. Поэтому Феба сегодня должна скрываться, чтобы избежать подозрений. С этим, однако, не должно быть сложностей, поскольку граф Дарлстон просил невесту быть готовой к отъезду сразу после церемонии, потому что до его поместья ехать долго. Пенелопа была деревенской девочкой, однако прекрасно знала о последствиях, которые влечет замужество. А если верить панегирику Фебы, то это просто замечательно. Но из разговоров следовало, что будет много поцелуев. Пенелопе это казалось странным. Единственный раз, когда мужчина попытался поцеловать ее, был ей очень неприятен, если не считать сомнительного удовольствия от пощечины, которую она отвесила Фробишеру, и от его воя, когда в него вцепился Гелерт. Мама объяснила ей, что она должна уступать мужу в брачной постели и что, очень может быть, ей это понравится. Миссис Фолиот основывалась на собственном опыте, а также на предположении, что Дарлстон достаточно опытен, чтобы знать, что делает.