Девушка подумала, что, наверное, она неблагодарная дочь. Отец столько сделал для нее, они были так счастливы вместе.
Как могла она беспокоиться только о себе и забыть о нем?
– Вы очаровательны, мисс Бенита, поверьте, это чистая правда! – воскликнула горничная.
– Вы… сложили… мои вещи? – тихо спросила Бенита.
– Да, мисс, все ваши платья и все остальное.
– А ты не забыла миниатюры, портреты родителей?
– Конечно; нет, мисс. Я знаю, что вы никогда не расстаетесь с ними.
– Спасибо, Эмили.
Бенита последний раз взглянула на себя в зеркало и еще раз убедилась, что рассмотреть ее лицо под фатой невозможно.
Она откинула фату, чтобы поцеловать отца на прощание, и спустилась вниз.
Отец лежал на диване в библиотеке.
Увидев ее, он воскликнул:
– Ты самая красивая невеста на свете, мое дорогое дитя!
Бенита подошла к нему и опустилась на колени.
– Ты… будешь… думать обо мне, папа, и… молиться за меня?
– Ты же знаешь, что буду. И я попрошу твоего мужа, чтобы он, как можно скорее, привез тебя повидаться со мной, если…
Он замолчал.
Бенита поняла, что отец хотел сказать: «Если только я буду жив».
Она всхлипнула.
– О, папа… дорогой… мой чудесный папа… как я могу уехать… именно сейчас?
– Только так ты сможешь сделать меня счастливым. Майор увидел слезы, которые добежали по щекам дочери, и добавил:
– Я буду лежать здесь, думая о тебе и молясь за тебя. И ты почувствуешь это, когда будешь стоять у алтаря.
Бенита хотела сказать, что если бы он был там, рядом с ней, все было бы совсем по-другому.
Но майор лежал такой бледный и ослабевший, что она поняла, насколько серьезно он болен.
– Я приеду навестить тебя, как только смогу.
Никто… не удержит меня!
При последних словах ее голос дрогнул.
Она прижалась щекой к плечу отца, чтобы он не видел ее слез.
Майор крепко-крепко обнял дочь.
Затем нежно сказал:
– Теперь езжай, моя дорогая, и да будет с тобой Бог!
Бенита поцеловала его я поднялась с колен, понимая, что именно этого хочет сейчас отец.
Еще не дойдя до двери, девушка вновь опустила фату на лицо.
Затем обернулась в последний раз, чтобы помахать отцу рукой, хотела что-то сказать, но голос изменил ей.
Бенита вышла из библиотеки, закрыла за собой дверь и спустилась в холл.
Здесь ее ждал человек, которого она как-то раз уже встречала.
Бенита знала, что он работает вместе с отцом в Лондоне, что он кончил службу в чине капитана и зовут его Доусон.
Она подошла к нему и протянула руку в ответ на его поклон, не в силах произнести ни слова.
Капитан Доусон, видимо, понял ее состояние.
Он молча взял протянутую руку и повел девушку к выходу, где их ожидала большая и удобная закрытая карета.
Капитан помог Бените подняться в экипаж и сел рядом с ней.
Лакей закутал мехом ноги девушки и, закрывая дверцу, пожелал:
– Счастья вам, мисс Бенита!
Девушка не смогла ответить.
Слезы хлынули у нее из глаз, и она поднесла платок к лицу, закрытому фатой.
Лошади тронулись, а капитан Доусон отвернулся к окну, понимая, что должна была чувствовать совсем молоденькая наивная девушка.
Все равно сейчас не было слов, которые могли бы утешить ее.
Прошло немало времени, прежде чем Бенита смогла тихо проговорить:
– Простите меня.
– Не волнуйтесь, – ответил капитан Доусон. – Я знаю, как тяжело вам расставаться с отцом, но поймите, он очень болен – Я… Я это… знаю.
– Все, что он делал, – продолжал Доусон, – он делал только ради счастья вашей матери и вас.
– Я так… люблю его, – прошептала Бенита. – К-как я могу покинуть его?
Капитан Доусон не ответил.
Он, как никто другой, знал, что майор безумно боялся оставить Бениту после своей смерти одну в целом свете И капитан был в курсе того невероятно сложного плана, который придумал майор, чтобы защитить дочь Но Доусон поклялся хранить тайну, чтобы не только Бенита, но я граф ни о чем не догадались раньше времени.
– Но почему? – удивлялся он.
Майор всегда отвечал одно и то же:
– Им лучше оставаться в неведении, пока вы не почувствуете, что пришло время открыть им правду.
«Я взял на себя очень большую ответственность!» – думал теперь капитан.
Лошади бежали резво.
Когда карета уже подъезжала к часовне, Доусон нарушил молчание:
– Через несколько минут мы будем на месте. Не одолжить ли вам мой платок?
Он не сомневался, что ее собственный уже промок от слез.
Рука Бениты показалась из-под фаты, и капитан понял, что не ошибся.
Бенита вытерла глаза и постаралась взять себя в руки.
Но ощущение, что никогда больше она не увидит отца, не оставляло девушку.
«Если он умрет, зачем мне выходить замуж за этого ужасного человека, который… ожидает меня», – думала Бенита.
Но потом она вспомнила, что говорил ей отец: где бы ни был он сам, его дочь должна оправдать его ожидания.
– Спасибо, – сказала она слегка дрожащим голосом, возвращая платок капитану.
Бенита надеялась, что под фатой не будет видно, как покраснело от слез ее лицо.
Лошади въехали в величественные ворота и продолжали свой бег.
Немного погодя экипаж свернул в узкую аллею.
Теперь они ехали в тени деревьев.
Здание часовни было очень красиво.
Его построили, как и жилой дом, лет двести тому назад.
Старые деревья так разрослись, что окружали часовню плотной стеной.
Графу, который прибыл немного раньше, показалось, что внутри часовни слишком темно.
Он подумал, что цветные витражи почти не пропускают солнечные лучи.
Часовню освещали лишь шесть свечей, зажженные на аналое.
Вопреки ожиданиям графа, внутри часовня вовсе не казалась обветшалой.
Очевидно, недавно ее отремонтировали, а, может быть, и перестроили.
Графа поразило множество белых цветов на аналое, покрытом белым вышитым золотом сукном, и по обе стороны от него.
Цветы стояли на всех подоконниках.
Воздух был насыщен их благоуханием.
Священник стоял на коленях перед аналоем.
Больше в часовне никого не было.
Граф медленно прошел по крытому коврами проходу и занял место на передней скамейке справа.
На спинке скамейки был вырезан герб семейства Брэдфордов. Граф снова удивился, что в отсутствие хозяев кто-то занимался обновлением часовни.
На скамейках лежали подушки, заново обшитые красным бархатом.
Две подушки перед аналоем были покрыты белым атласом с золотыми кистями.
Спустя несколько минут во дворе послышался стук колес подъехавшего экипажа.
Граф понял, что это точно к назначенному времени прибыла невеста. Его напряжение достигло предела.