— Разденься, — прошептала я, — в одежде холодно.
— А, все равно всё намокло уже, какая разница.
Она провела губами по моему плечу и я почувствовала как по телу разливается тепло. Почти жар. Я ни капельки не хотела сопротивляться. Кажется она победила, совсем-совсем победила…
— Давай поиграем в бегемотов. — Вдруг совершенно обыденным тоном произнесла она.
— Что? — я совершенно растерялась.
— В бегемотов. — Невозмутимо повторила Рене. — Ты будешь самкой, будешь от меня убегать, а я тебя буду ловить.
— И… что будет когда ты меня поймаешь? — Тупо спросила я. Непонятно, она ведь должна была почувствовать, почему же…
Рене вдруг засмеялась и отпихнула меня.
— Ничего, Клер! Я же тоже самка — что я могу с тобой сделать?
3
Целых две недели прошло с моего приезда, прежде чем я утратила-таки наконец мой статус недотроги. И произошло это вовсе не по вине Рене, как вы могли подумать. С того памятного дня на озере, когда на несколько долгих секунд я потеряла голову и растаяла, как идиотка, в ее объятиях, в наших с ней отношениях произошла легкая перемена. Она больше не пыталась соблазнить меня почему-то и не заводила об этом разговоры. Как будто ей достаточно было просто понять, что я сломлена — и больше ничего ей от меня было не надо. Не скажу что я была сильно уж уязвлена — все-таки я чувствовала себя уверенной в том, что смогла бы до конца расслабиться и позволить ей что-то откровенное, но все-таки перемена в ее отношении ко мне была мне неприятна Чуть-чуть. Кроме того, я и сама стала смотреть теперь на нее немного иначе. Мы по-прежнему постоянно были вместе, но теперь, расставаясь с ней вечером, я почему-то немного тосковала, а утром с нетерпением ждала ее появления, готовая принять участие в любой ее авантюре. Она научила меня обращаться с камерой, и теперь мы большую часть дня занимались съемкой — благо материала вокруг было хоть отбавляй, а иногда и выдумывали маленькие сценарии, которым охотно следовали окружающие. Мне было интересно, где именно в парке стоят скрытые камеры. Кажется Рене это знала, но на мои вопросы только хитро отмалчивалась. Вообще-то мною двигало не досужее любопытство — просто скрытые камеры действительно тревожили меня. Я почти убеждена была уже, что моего брата в Изумруде нет, но порой воображение рисовало мне картины мрачных подвалов и подземелий под Большим домом, где Поль держит моего несчастного брата в надежде когда-нибудь заполучить его денежки. Или может он заполучил уже их? Ведь содержание Изумруда должно требовать огромных расходов! Поль был странным, даже Рене соглашалась с этим. А странные люди способны на самые невероятные действия. Парк был большой, дом Поля просто огромный. Кроме того, я никогда не бывала на заднем дворе, где располагалась кухня и прачечная и никогда не была на третьем этаже Большого дома. Человека здесь спрятать можно запросто. И если бы не скрытые камеры, я бы уже давно попыталась исследовать хоть часть вышеупомянутых мест. Большой соблазн был посвятить в мои планы Рене — уж с ее-то помощью мне бы удалось докопаться до правды. Но я не знала насколько близка она с Полем, не знала, станет ли она на мою сторону. Мы стали очень дружны с ней, но где гарантия, что если ей придется выбирать, она сделает выбор в мою пользу?
И все-таки мое пребывание в Изумруде было не напрасным. Гости менялись очень часто — одни приезжали, другие уезжали, не пробыв и пары дней. Несколько человек жили здесь постоянно, но основная масса людей менялась. В этом тоже было свое особое очарование Изумруда. Особенно для парней. Еще бы! Такое сексуальное разнообразие!
На завтрак почти все собирались возле Большого Дома. Было шумно и весело, даже Поль иногда спускался посидеть с нами. Только во время завтрака я могла разглядеть всю компанию — и тех кто остался, и вновь прибывших. В другое время дня многие расползались по территории парка и очень часто я их и не встречала нигде кроме столовой. С самого начала была у меня мысль, что Максим может быть у меня под носом. Я пристально вглядывалась в окружавших меня мужчин, но никто из них даже при богатом моем воображении не тянул на пятнадцатилетнего мальчика. До тех пор пока не появился Чак. В первый раз я увидела его во время завтрака и поняла, что раньше его здесь не было. Иначе я ни за что не пропустила бы его! На вид ему было лет восемнадцать — он был самый младший из всех, но при нынешней акселератской молодежи ему вполне могло быть и пятнадцать! Рени как-то проболталась мне, что львиная часть доходов Поля идет от торговли подростковой порнографией, которую он снимает зимой и продает заказчикам зарубеж. Увидев ужас на моем лице, она объяснила, что на самом деле актеры всегда совершеннолетние, просто есть такой тип девушек и парней, которых при должном подходе можно запросто выдать за тринадцатилетних подростков. Не знаю, насколько можно верить ее словам, но если это правда, то с таким же успехом можно пятнадцатилетнего выдать за взрослого парня. Да и с чего я взяла, что в пятнадцать все мальчишки выглядят еще сопляками! Поэтому когда я увидела Чака меня будто током ударило. У него были такие же черные волосы как у меня, такие же здоровенные глазищи — я не знала как выглядит мой брат, но Чак вполне мог быть им. Тем более что судя по тому как он общался с постоянными гостями Изумруда, он был здесь не в первый раз.
За завтраком я не отрывала от него глаз. Кажется я не смогла проглотить ни кусочка из того что для нас заказала Рене. Я и так-то из-за постоянного нервного напряжения почти ничего не ела, но на этот раз кажется, превзошла себя.
— У тебя кости скоро повылазят наружу. — Раздраженно заметила Рене, увидев, что я так и не притронулась к чудесному морскому салату, которым она решила меня сегодня побаловать (надо сказать, что каждый из гостей мог с вечера заказать для завтрака любое блюдо из меню, которое предоставляла изумрудовская кухня, но Рене пользовалась привилегией требовать от поваров даже то, чего меню не предусматривало). Ее ужасно бесило все эти дни что я ничего не ем — очень трогательная забота.
— Ты знаешь как зовут этого мальчика? — не удержалась я и кивком показала на Чака, который уже вставал из-за стола, держа за руку Глену, одну из недавно прибывших девушек.
— Чак. — Коротко бросила Рене и недовольно скривилась. — Терпеть не могу его. Самовлюбленный тупой идиот. Он считает, что в жизни нет ничего более достойного внимания, чем его тупая особа.
Забавно это слышать о собственном брате. Впрочем, если характером он вышел в мою сестру — то Рене могла быть и права.
— Нет, Рене, я имею в виду — как его зовут на самом деле. Вне Изумруда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});