и, наверное, не сразу удастся к нему привыкнуть. Еще бы понять, как пользоваться столь неожиданным подарком.
Избавившись от одного противника, Этеле кинулся наперерез другому, собиравшемуся напасть на Криса со спины. Петер, на свою беду, умел только видеть ауры людей и находить артефакты, да кое-как справлялся с приобретенной недавно силой передвигать предметы, и сейчас не слишком успешно пытался отбиться от Этеле врукопашную.
Удар в солнечное сплетение повалил словака наземь. В глазах потемнело, колдуну с трудом удалось сконцентрироваться и силою мысли запустить в противника валяющийся поблизости гаечный ключ. Вдогонку ему последовала пара отверток и всякая мелочевка, вроде болтов и гвоздей, в беспорядке разбросанных по мастерской. Но ни один предмет так и не достиг своей цели. Они врезались в незримую препону, контуром очертившую силуэт ведьмака, и подобно осенним листьям, кружа, плавно опускались на каменный пол.
Даниэль тем временем пытался свыкнуться с новой силой. Ведьмак задыхался, ощущая, как нечто чужеродное пускает корни глубоко внутри. Заполняет его без остатка, болью отзывается во всем теле, не давая собраться и прийти на помощь друзьям. Застигнутый врасплох, он закричал, когда кто-то набросился на него сзади, ногтями расцарапав ему плечи. Сбросив с себя обезумевшую от ярости и страха ведьму, Ведающий отскочил в сторону.
Последнее, что успел заметить, прежде чем сознание помутилось, – это искаженное злобой лицо с размазанной по щекам тушью, обведенные темной помадой губы, с которых срывался похожий на шипение шепот. На какой-то миг ведьмаку показалось, что у него стынет кровь в жилах, а сердце перестает биться.
Ноги подкосились. Даниэль ощущал, как что-то жизненно важное покидает его. Боль неожиданно ушла, а с ней и все остальные чувства. Все для него утратило смысл в одночасье. И поиски артефактов, и борьба за обладание силой. Его больше не волновали простые человеческие радости: дружба, привязанность, любовь. Единственное, что могло положить конец его бессмысленному существованию, – это немедленный уход из жизни…
Устав отражать неумелые атаки, Этеле просто приложил Петера головой об пол. Оттолкнув поверженного противника, огляделся. Кристиан в помощи не нуждался, чего нельзя было сказать о Даниэле. На лице парня читались вселенская скорбь и безграничная мука. При виде друга Этеле самому захотелось пустить слезу. Вот только момент для сантиментов был не самый подходящий. Подвластный колдовскому влиянию, Ведающий уже тянулся к осколку стекла, и нетрудно догадаться, какое применение он собирался ему найти.
Этеле подскочил к Нэле. Отпихнув ее от потенциального самоубийцы, вырвал из непослушных пальцев друга острый предмет. Не растерявшись, ведьма попыталась снова применить свою силу, на этот раз обратив ее против Этеле, но пала жертвой собственных чар, заглянув в глаза ведьмака. Несколько секунд Нэла ловила в них свое отражение, а потом, безутешно зарыдав, скользнула на пол. Теперь уже ее руки шарили по полу в поисках спасительного оружия.
Все еще чувствуя отголоски навеянных страданий, Даниэль постепенно приходил в себя. На девушку, полоснувшую себя осколком стекла, захлебывающуюся слезами, старался не смотреть. В отличие от Кристиана и Этеле, ему не удавалось сохранять хладнокровие, видя чужую смерть. И вряд ли когда-нибудь он сможет стать таким, как они.
Сила Нэлы, так никем и невостребованная, вольной птицей унеслась в громыхающее небо, навстречу надвигавшейся грозе.
– Некоторые дары хуже проклятия. – Этеле помог другу подняться. – Ты как? В порядке?
– Вроде того.
Из противоположного конца мастерской раздался яростный крик. Очередной сгусток энергии угодил Камилу в плечо. Парень покачнулся и, жадно ловя ртом воздух, в изнеможении привалился к стене. Все его тело сейчас напоминало одну большую кровоточащую рану, и малейшее движение доставляло нестерпимую боль. Этот ублюдок венгр уже давно мог покончить с ним, но намеренно медлил. Камил чувствовал себя жертвой, которую безжалостный охотник планомерно загонял в западню.
Желая положить конец пыткам, словак метнул в противника ритуальный кинжал. Тот, пролетев пару метров, замер и, описав в воздухе круг, подобно бумерангу понесся в обратном направлении. Кончик лезвия прочертил на коже алую полосу, разорвав ткань футболки.
Камил умолял богов защитить его, помочь выбраться из этой передряги живым, пусть даже и лишившись дара. Но те отвернулись от него. Нож, чуть отстранившись, по самую рукоять вошел ведьмаку в грудь. Камил судорожно вздохнул. Попытался схватиться за оружие, но пошатнулся и рухнул навзничь.
Оказавшаяся на свободе сила тут же нашла себе новое пристанище в Керестее. Ядовито-зеленые глаза ведьмака почернели, и в них, словно в зеркале, отразились языки пламени, быстро захватившие здание в свой плен.
– Что с Ведающим? – Крис сунул в карман речной камень, по-прежнему хранивший в себе колдовской дар, и, подойдя к Петеру, небрежно пнул его ногой. После чего посмотрел на друга. – Мне его дары не нужны. Даниэль?
Способностью воздействовать на предметы силою мысли Эчед владел в совершенстве, а заниматься поисками артефактов и людей, отмеченных силой, в ближайшее время не планировал.
– Хватит с меня на сегодня сил, – поспешно отказался от предложения Ведающий. Больше всего ему хотелось поскорее убраться из этого города, вычеркнуть из памяти страшную ночь и погибших ведьмаков. – А с ней что будем делать? – спросил он, имея в виду девушку, на которую Кристиан так даже ни разу и не взглянул.
Несостоявшаяся жертва захлебывалась слезами, отчаянно боролась с иллюзорными путами, неспособная понять, что без вмешательства мага она так и останется «приколоченной» к полу.
– Нужно забрать ее отсюда. – Этеле бросился к девушке, но Кристиан преградил ему дорогу.
– Совсем сдурел?! Забыл, что ли? Никаких свидетелей! Спасем ее, и уже завтра о случившемся узнает не только Габор, но и весь этот вшивый городишко! Это в лучшем случае. Она – не наша забота! Пойдем!
– Значит, сейчас мы забеспокоились о правилах? – поморщившись, процедил колдун. Он с сожалением взглянул на девушку, но вынужден был согласиться, понимая, что в этот раз Кристиан прав.
Огонь, рожденный магией Эчеда, разгорался, отгораживая от них заливающуюся слезами девушку, оказавшуюся не в то время, не в том месте. В последний раз взглянув в ее сторону, Этеле прикрыл лицо рукавом и поспешил на свежий воздух. Когда он ступил под проливной дождь, незнакомка уже не кричала.
* * *
Меня накрыло саваном тишины, и паника отступила. «Наверное, все закончилось», – подумала безмятежно. Я умерла и теперь непременно попаду в рай. Я ведь вела относительно праведный образ жизни и честно заслужила пару-тройку квадратных метров в поднебесье. Подзатыльники брату и прогулы занятий не в счет. Да таких праведников, как я, еще поискать нужно!
На смену одной нелепой мысли тут же приходила другая. Я все спрашивала себя, где же достославный туннель, в