Дейдре покраснела. Да, она считает, что Друстан играет на арфе, как архангел Гавриил на трубе, но на этом основании не стоит сравнивать ее с пустыми ветреными девчонками.
– Я имела в виду его музыку. Она словно говорит со мной. Я чувствую запах вереска и травы, тепло солнечных лучей на лице, прохладный ветерок, развевающий волосы… – Дейдре умолкла, заметив, что Гилеад смотрит на нее как-то странно.
– Да, он талантлив, но скажите спасибо, что сегодня у него хорошее настроение. Иначе вы услышали бы дикую и мрачную мелодию – гнетущую и холодную, как северный ветер, который зимой завывает в горах.
– В чем же причина его мрачности?
– В женщинах, – усмехнулся Гилеад. – Вернее, в отсутствии одной из них. С тех пор как Друс объявил, что потерял свою единственную любовь, он не желает спать один в холодной постели.
«А ты?» – чуть было не спросила Дейдре, но вовремя прикусила язычок. Наконец они с Гилеадом начали разговаривать, и тема разговора ей очень понравилась.
– Кто же его единственная любовь?
Гилеад внезапно помрачнел.
– Жена его дяди. – Он посмотрел на свою мать, потом на отца. Его лицо вдруг исказилось, и он резко встал: – Извините, мне нужно кое-что уладить.
Дейдре была поражена. Только что Гилеад вел себя так дружелюбно, а в следующее мгновение стал холодным, как вода в горном озере, и ушел куда-то. Усилием воли она переключила внимание на Ангуса. Тот совсем забыл о своей жене, околдованный чарами рыжеволосой красавицы.
– Хотите уйти? – шепнула Дейдре Элен. – Ужин закончен.
Действительно, слуги уже уносили блюда, отодвигали столы и скамейки, освобождая место в центре зала.
– Не могу. Я должна быть рядом с мужем.
«С мужем, который даже не смотрит на тебя?!» В горле у Дейдре застрял комок. Бедная леди Элен. Неужели она думает, что в ее присутствии мужчины перестанут увиваться вокруг Формории? Или – еще хуже, что при ней Ангус не осмелится на большее? Элен выглядела неважно, но ее лицо было полно решимости, и она намеренно игнорировала Форморию. И тут Дейдре осенило: бедняжка, наверное, побаивается мужа, но все еще любит его!
Ангус резко поставил свой золотой кубок на стол и махнул рукой волынщикам, которые толпились в углу:
– Музыка! Начинаем танцы!
С оттенком неприязни он взглянул на Элен:
– Не окажете ли честь протанцевать со мной первый танец, женушка?
– Вы знаете, меня это утомляет, – ответила Элен, слегка покраснев.
Ангус наклонился к ней:
– Похоже, последнее время вас утомляет все на свете.
Дейдре чуть не раскрыла рот от удивления. Любому ясно, что сегодня Элен не до танцев.
– Вы целый вечер не обращали на нее внимания, почему бы не оставить ее в покое сейчас? – выпалила она.
Ангус выпрямился, его глаза потемнели, потом он внезапно схватил Дейдре за руку.
– Нам надо поговорить. Идем-ка потанцуем.
Дейдре пыталась протестовать, но он держал ее крепко и подталкивал сзади в центр зала.
– Не умеешь? Так я научу тебя. – Ангус крутанул ее, обвив рукой за талию, и кивнул волынщикам.
Мелодия была веселой, и вскоре по залу закружился вихрь ярких шотландских юбок и разноцветных платьев. Дейдре один раз споткнулась на повороте, но Ангус умело поддержал ее. Она не могла не признать, что он хороший танцор и не пытается прижать ее к себе поближе. И это прекрасно, потому что Формория, пронесшаяся мимо вместе с Туриусом, одарила их более чем удивленным взглядом. У Дейдре не было ни малейшего желания ссориться с ней. Она уже решила, что сумеет выдержать этот танец до конца, когда Ангус заговорил:
– Я не позволю тебе критиковать мои отношения с женой.
– А у вас и нет никаких отношений, – начала было Дейдре и тут же прикусила язык.
В голосе Ангуса, глухом и ровном, звучал плохо скрытый гнев. Она подняла глаза: его лицо оставалось бесстрастным, но взгляд пронзал насквозь.
– Поняла, детка?
Дейлре вздохнула: да, она перешла гранимы дозволенного.
– Поняла.
– Хорошо. – Ангус круто развернул ее и разжал руки. – Я оставляю тебя в надежных руках.
Дейдре чуть не упала в объятия мужчины, которого меньше всего хотела видеть.
– Наш лэрд уже разогрел тебя как следует? – с ухмылкой спросил Нилл.
Дейдре попятилась.
– Я должна прислуживать леди Элен.
Он вцепился в ее запястье, обхватил за талию и прижал к себе.
– Оставьте меня! – Дейдре попыталась отбиться от него кулачками.
– Нет, милочка. Мы будем танцевать. – Нилл похотливо улыбнулся и потащил ее за собой.
– Я ведь объяснила. Я должна присматривать за матерью Гилеада.
– Это сделают другие. Глянь! – Он кивнул, указывая на стол, где возле Элен уже сидела Шейла.
Нилл потерся своими колючими усами о щеку Дейдре, и она в ужасе отшатнулась. Он расхохотался.
– Нечего стесняться, милая. Мы ведь помолвлены.
– Вовсе нет! – Дейдре тщетно пыталась освободиться, но в результате только споткнулась на повороте. Нилл поймал ее и прижал к себе еще крепче.
– А вот и да. Ангус дал согласие.
– Пусть сам и выходит замуж! – взорвалась Дейдре. – А я не собираюсь это делать!
Глаза Нилла сузились, и он сильнее сдавил ее руку. Дейдре охнула. Еще немного, и кости затрещат.
– Отпустите.
– Нет, не отпущу. – Он злобно ухмыльнулся. – Ты обручишься со мной.
– Никогда!
Нилл принялся выкручивать ее запястье. Дейдре прикусила губу, чтобы не закричать от боли. Завтра на руке будет синяк. Она в отчаянии огляделась по сторонам в поисках защитника. Ангус, позабыв обо всем на свете, танцевал с Форморией. Гилеад сидел рядом с матерью, а Джанет, повиснув на его руке, с обожанием смотрела на юного красавца.
Проклятие! Ни одного благородного рыцаря поблизости! Похоже, старый маг сыграл с ней злую шутку, оставив книгу. Ее определенно надо спасать. И чем раньше, тем лучше.
Дейдре выдавила из себя улыбку, надеясь, что Нилл ослабит хватку, а то кости не выдержат. Ее уловка сработала. Дейдре слегка повернула кисть, проверяя, цела ли она.
– Ангус сказал мне, что вы сын короля Эйре. Я уверена: многие женщины будут счастливы выйти за вас. Женщины, которые охотно будут подчиняться вам.
Нилл приподнял брови, на его лице промелькнула жестокая улыбка.
– Ага. Их много. Даже больше, чем нужно. Но я хочу тебя.
Дейдре стиснула зубы. Это уже скучно.
– Почему?
Нилл наклонился поближе, и она, почувствовав отвратительный запах спиртного, с трудом удержалась от гримасы. Если бы он еще хоть немного разжал пальцы…
– Потому что мне нравится усмирять норовистых лошадок. Прошлой ночью ты сопротивлялась, а сегодня утром я завелся, увидев, как ты стреляешь из лука. Ты сумеешь согреть мою постель.