Ближе к вечеру Анна принесла Дейдре нарядное платье, и она решила воспользоваться случаем и расспросить о таинственной королеве Формории.
– Сегодня я видела короля, но не нашла его жены. Я хотела поблагодарить, ее за то, что воспользовалась ее луком. Прекрасное оружие.
– Да, у королевы Формории все самое лучшее. Я слышала, что она так же отлично сражается на мечах.
Дейдре удивленно подняла брови. Она пыталась упражняться с мечом, но он оказался слишком тяжел для нее.
– Она сражается?!
– Да, хотя королю, по-моему, это не очень нравится. Дейдре заморгала. Какой же мужчина захочет, чтобы его жена участвовала в битвах? Неужели рыцари перевелись? Сама Дейдре если и собиралась сражаться, то только с Ниллом.
– Кто же обучал ее?
– Наверное, отец, – пожав плечами, ответила Анна. – Она дочь лорда Габрана. Сына у него не было, и он научил королеву воинскому искусству. Она королева-воительница, как Боудикка.
Боудикка, воинственная королева, которая в первом веке после Рождества Христова подняла восстание против римлян. Интересно. И неудивительно, что леди Элен чувствует себя оскорбленной. Она такая хрупкая, женственная, у нее не может быть ничего общего с грубой, мужеподобной женщиной, которая наверняка разговаривает тем же языком, что и солдаты. Элен – утонченная дама, Дейдре сразу поняла это, а ей придется за ужином терпеть столь неприятное общество.
Гилеад просил ее присмотреть за матерью. Теперь все понятно: он хотел, чтобы Дейдре защищала ее. И она сделает это. Надо посадить Форморию рядом с Ангусом, все-таки он хозяин. Пусть говорит с ним о битвах и кровопролитиях. Тогда леди Элен сможет расслабиться.
Дейдре улыбнулась, думая о том, как обрадуется Гилеад.
Глава 4
Королева Формория
– Какое красивое! – воскликнула Дейдре, помогая Элен облачиться в бледно-голубое шелковое платье.
Украшенное высоким кружевным воротником, оно было присобрано чуть ниже груди, а дальше тонкая материя мягкими складками ниспадала до полу. На длинных облегающих рукавах были нашиты дорогие заморские кружева, их цвет выгодно оттенял прозрачно-белую кожу Элен. Пожалуй, даже чересчур белую. Дейдре оглядела ее повнимательнее.
– Вы больны?
– Нет. – Элен опустилась на табуретку с мягкой обивкой, и Шейла принялась расчесывать ее волосы. – Просто эти праздники действуют мне на нервы, вот и все.
– Может, послать кого-нибудь к Брине за вашей настойкой, миледи? – спросила Джанет.
Элен покачала головой.
– От нее хочется спать. А сегодня мне придется бодрствовать допоздна.
– Не беспокойтесь, – мягко сказала Дейдре. – Я буду рядом.
Шейла удивленно приподняла брови.
– Кто это приглашал тебя за стол для почетных гостей?
– Гилеад. – Дейдре не удержалась от торжествующей улыбки.
Джанет нахмурилась.
– С чего бы это?
– Спроси у него, – парировала Дейдре.
Их перепалку прервала Брина, которая принесла бокал вина.
– Это от милорда, – пояснила она, протягивая его Элен. – Он хочет, чтобы вы выпили его до донышка перед тем, как идти к столу.
– Но зачем? – жалобно протянула Элен. – За ужином вино и так польется рекой.
– Верно. Но он хочет, чтобы ваши щечки порозовели, когда придет время появиться перед гостями. – Знахарка склонила голову набок. – Сегодня вы бледнее, чем обычно. Вряд ли вам понравится, если король Туриус и королева Формория сочтут вас хилой и вялой, не так ли?
Дейдре заметила, что лицо Элен стало пепельно-серым. Как можно говорить такие жестокие вещи? А ведь Элен только кажется хрупкой, у нее есть внутренняя сила. Надо помочь ей осознать это. Формория наверняка будет вести себя нагло, но она, Дейдре, будет рядом и не позволит обидеть Элен. Это единственный праздник, которым бедняжка может насладиться.
Когда они вошли в большой зал, Дейдре затаила дыхание. Здесь все преобразилось; Пол был устлан свежесрезанным тростником, вереском и луговой травой. На стенах висели разноцветные штандарты кланов – в честь собравшихся гостей. Глазам было больно от ярких переливов красного, зеленого и голубого. Штандарт Туриуса – черный медведь в обрамлении созвездия Большой Медведицы на синем поле – располагался на помосте, в дальнем конце зала, рядом со штандартом Ангуса. На нем был изображен красный лев на золотом фоне.
Столы были сервированы оловянной посудой, а стол для почетных гостей, стоявший на помосте перпендикулярно к остальным, – серебряной и золотой.
Шествуя вместе с Элен через зал, Дейдре заметила Гилеада. Он был восхитителен в своем темно-синем жилете, белой рубашке и клетчатом тартане, приколотом к левому плечу. Его темные волосы казались почти черными, в свете масляных ламп тонкие черты лица были еще прекраснее. При виде его сам Аполлон пустился бы в бегство на своей огненной колеснице.
Ей вдруг стало трудно дышать. Как хочется поцеловать его. И… Господи! О да! На нем опять шотландский килт, синий с красным. Дейдре перевела взгляд ниже. Тонкие белые лосины туго обтягивали стройные мускулистые икры. А под килтом…
Здесь жарко, как в аду, подумала Дейдре. Платье, которое ей дали взаймы, было с короткими рукавами и скромным вырезом, но она буквально видела волны тепла, исходившие от ее тела.
Гилеад остановился рядом и улыбнулся, его сапфировые глаза, скользнув по груди и шее Дейдре, разожгли пламя чувственности еще сильнее. Он подошел ближе, и она с жадностью вдохнула его запах – дурманящую смесь мыла, чистой кожи и легких духов.
– Идем. – Гилеад жестом указал ей следовать за ним.
Он усадил мать рядом с креслом с высокой спинкой, которое предназначаюсь для Ангуса, и подал ей розу, лежавшую на блюде. И тут же нахмурился: на соседнем блюде тоже лежала роза. Это не ускользнуло от внимания Элен.
– Формория, – прошептала она.
Лицо Дейдре исказилось от гнева, Какая жестокость! Посадить эту амазонку рядом с бедной леди Элен!
– Я скоро вернусь, – заявила она, увидев неподалеку от помоста Ангуса.
Он беседовал с Туриусом. Как и на его сыне, на нем был синий с красным килт. И Дейдре снова поразилась их сходству. Ангусу было уже под пятьдесят, но его тело оставалось подтянутым, ноги – мускулистыми, ничуть не хуже, чем у Гилеада. Нет, сейчас не стоит думать о Гилеаде. Надо довести дело до конца.
При ее приближении мужчины умолкли. Туриус кивнул и улыбнулся. Он был одет на бретонский манер: штаны из мягкой кожи, красная шерстяная рубаха и золотое ожерелье на груди.
– Только не говори, что моя жена опять нездорова, – проворчал Ангус.
Дейдре колебалась. В присутствии Туриуса надо очень осторожно подбирать слова. Он обидится, поняв, что его жену считают грубой и невоспитанной, хотя сомнений нет: она именно такова.