Мама вошла следом за Кирой, таща тяжелую сумку с вещами, и поздоровалась со всеми.
Кира осмотрела палату, и вдруг до неё стало доходить: она будет терять здесь драгоценное время?
Нет!
Если ей осталось совсем немного, то она не хотела лежать здесь! Нет! Ни за что! И вдруг понимание, что она умирает, ударило с такой силой, что ноги Киры подкосились, и она схватилась за кровать. Осознание, что битва с болезнью заведомо проиграна, толкнуло её в грудь, и Кира сделал шаг назад.
– Нет, – прошептала она.
Она не готова умирать! Не готова!
– Нет, – громче сказала она и замотала головой.
– Ты что-то сказала, милая? – мама достала из сумки вещи и аккуратно сложила на свободную койку.
А Кира, задрожав всем телом, сделал еще шаг и вдруг обернувшись, побежала.
– Ты куда? – крикнула ей вслед мама.
А Кира бежала, не зная куда. Она все бежала. Она хотела оказаться где угодно, только не здесь.
За ней словно гналась стая волков. Едва каясь пальцами перил, она сбежала по лестнице. Легкие разрывало огнем. Она едва сдерживала кашель, опасаясь, что ее догонят.
Она все бежала пока разрывающая боль в груди не сковала легкие. Хватая ртом воздух, она закашлялась так сильно, что, казалось, выплюнет все легкие на тротуар.
Прохожие, с опаской посматривая на нее, обходили ее десятой дорогой.
Она хотела спрятаться. Все равно где. Кира сжала обрызганные кровавой слюной кулаки и заставила себя идти дальше.
Телефон в кармане зазвонил. Кира вздрогнув, достала его из кармана кардигана. Звонила мама. Девушка отбила звонок и, спотыкаясь, побрела дальше.
Она застегнула кардиган на пуговицы и, вздохнув, посмотрела на вновь звонивший телефон. Мама все пыталась связаться с ней. В очередной раз Кира отбила звонок.
Слабость атаковала ее. Кира увидела неприметную лавочку в кустах сирени и рухнула на нее.
До этого дня она все не теряла надежду, что это была какая-то ошибка, что все чудесным образом станет как раньше, но безжалостная реальность, которая не считалась с ее планами на жизнь, обрушилась на Киру.
Она струсила. Поддалась панике. “Мама меня убьет”, – сокрушительно вздохнула Кира. Она могла вернуться, извиниться и начать лечение, или…
Рука сама собой потянулась к телефону. Мама звонила не переставая. Сверху посыпались СМСки: “Где ты?”.
Увидев имя “Артур” в списках звонков, она нажала на значок вызова.
“Пииии… пииии… пиии….” – приложив трубу к уху, она взволнованно слушала гудки. По ту сторону что-то щелкнуло, и прозвучал заспанный голос Ари:
– Ало.
– Ари, – дрожащим голосом произнесла она. – Ты можешь меня забрать?
По ту сторону что-то зашуршало.
– Что случилось? – обеспокоено спросил он.
– Я… – Кира замолчала и, судорожно втянув воздух, всхлипнула.
– Где ты? – громче спросил он, явно услышав, что девушка плачет.
Кира объяснила, где находилась и положила трубку.
Волнение нарастало. Телефон с выключенным звуком, не переставая мигал – мама все продолжала звонить, а Кира, оглушенная реальностью, все не могла прийти в себя.
Надежда, что все это сон взорвалась как атомная бомба, снесла подчистую надежду на спасение и оставила после себя только пепел и радиацию.
Желудок скрутило. Кира спрыгнула со скамейки и присела у кустов. Её вывернуло желчью, но сразу стало легче.
Злость охватила ее. “Почему я? Почему? Я ведь всегда была правильной девочкой! Я ведь всегда выполняла все, что говорили родители. Я хорошо училась! Почему? Почему я? Для чего я вообще тогда родилась? Чтобы умереть, так и не начав жить?”
Ногти Киры до крови вцепились в ладонь.
“Это несправедливо. Какой-нибудь пьяница или наркоман доживает до старости, а я даже до восемнадцати могу не дожить?
Почему я? Почему?”
Внутри Киры все клокотало от гнева на мир. Не выдержав, она подскочила и стала расхаживать взад вперед.
Она так погрузилась в свои мысли, что и не заметила, как пролетело время.
Ари позвонил. Кира только поэтому не выключала телефон. Она выбежала к подъехавшему такси.
Девушка кинулась в объятия Артура. Он изумленно замер и, сомкнув руки на тонком теле девушки, погладил её по голове.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он был ошарашен.
Когда Кира немного успокоилась, Ари отодвинул её тонкое тело и заглянул в покрасневшие глаза. Её искусанные заалевшие, как спелое яблоко, губы манили его, и он накрыл её губы своими. Она шумно втянула носом воздух и медленно ответила на поцелуй. Солоноватый привкус поцелуя еще оставался на губах, когда они отпрянули друг от друга.
Кира вскинула руку к губам и улыбнулась. Артур этого и добивался. Губы дрогнули и растянулись.
– Нет такой беды, которую бы не исправил поцелуй, – его голос, словно единственный луч надежды во тьме, успокаивал Киру. Рядом с ним она словно оставляла все проблемы позади и становилась обычной девчонкой, у которой самой большой проблемой был выскочивший прыщ на лбу.
Солнце било в глаза. Ари надел солнечные очки. В стекле отразилась Кира. Она даже себе показалась такой тонкой, щуплой, больной, что разом откинула все плохие мысли и улыбнулась еще шире.
“Ари не должен ни о чем догадаться. Если он узнает о моей болезни, он не захочет гулять со мной. Ари уедет через три недели на тренировки и последующие соревнования в Москву и их связь оборвется”.
Ей не надо будет рассказывать, что она больна. Он не будет плакать о ней. Это просто курортный роман. Роман, что был Кире необходим как воздух сейчас.
– Я просто поссорилась с мамой… Прости. Я не должна была тебя отрывать от твоих занятий.
– Да я ничем не был занят, – соврал он. Кира хмыкнула и многозначительно посмотрела на полосы от складок простыни на правой щеке.
Такси все еще ждало на дороге.
– Поехали на пляж! За город. Где пусто и безлюдно! – предложил он и потянул Киру в такси. Девушка, не сопротивляясь, кивнула.
Они запрыгнули на заднее сидение такси, и Ари подтянул Киру к себе поближе. Он не допытывался, что случилось, и Кира была благодарно ему за это.
Телефон в руке замерцал. Фотография мамы высветилась на экране. Раздраженно Кира отбила и нажала на кнопку выключения телефона.
Ари уловил это, поднял бровь, но ничего не спросил.
– Больше всего в Москве я скучаю по морю, – тихо произнес он. – Знаешь…, это удивительно. Не скажу, что сильно любил купаться или загорать, но когда переехал, словно кто-то отрубил часть меня. Я и не догадывался, как мне будет не хватать соленого воздуха, наполненного умиротворением и каким-то вечным спокойствием.
– Море было до нас и будет после. Оно вечно… – прошептала Кира и посмотрела на показавшуюся полоску горизонта.
Ари тоже посмотрел на горизонт поверх головы Киры. Такси повернуло, и море скрылось, но ненадолго.
Апрельское солнце вышло из-за тонких облаков и ослепило своей яркостью и теплом. Машина остановилась. Молодые люди вышли. Соленый бриз подбросил волосы Киры и пощекотал лицо и руки.
Облако вдруг игриво прыгнуло на золотой диск солнца и накрыло пляж тенью.
Взгляд наполненных сочной травой глаз остановился на горизонте. Ветер поднимал волны и теребил юбку платья Киры цвета солнца. Белая пена брызгала во все стороны, ударяясь о камни. Чайки пронзительно кричали над головой.
– Как же я люблю море, – Ари глубоко втянул воздух в легкие и, скинув с себя куртку, расстелил её на камнях для Киры, а сам сел на слегка пригретые солнцем камни.
Кира присела рядом. Солнце выглянуло из-за облака, заставив прищуриться.
Ей стало легче. То ли это волшебство присутствия Ари, то ли море и солнце помогли. Она втянула соленый воздух в больные легкие и смогла искренне улыбнуться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Кира вспомнила мысль, что пришла ей в голову в такси: ведь и правда, море было до неё и останется после. И если задуматься… каждый из нас когда-нибудь умрет. Было бы так замечательно прожить жизнь и умереть ни о чем не сожалея лет в сто, но ведь столько людей умирают так и не дожив и до тридцати в автомобильных катастрофах, в пожарах, несчастных случаях, а сколько детей еще младше самой Киры.”