-- Говорю вам, я сам видел! - взволнованная речь Камиля доминировала над неодобрительным ропотом толпы. Кто-то сорвал берет с его головы, рыжие кудри разметались, напоминая яркое пламя. Сам Камиль претендовал на роль обличителя. Какая-то прелестная разъяренная фея с волосами цвета спелой пшеницы и злобными глазами вцепилась в его кафтан. Ткань с треском разорвалась, а на шее и плече Камиля, как печать, остался кровоточащий след от пяти ногтей.
-- Клянись, что не лжешь, - потребовала она.
-- Я уже поклялся, - огрызнулся он. - Где по-вашему я был эти семь лет? Никто не имел права накидывать на ветер узду.
-- Это дело господина - наказать строптивого слугу, - заявил невысокого роста светлокудрый эльф, смерив Камиля таким презрительным взглядом, будто никс был не краше дождевого червя.
Многие из избранных относились к нему не лучше, чем к насекомому, которое случайно проползло в бальный зал и, как это не смешно, пытается заявить свои права на одно из лучших мест. Но нашлись и такие, которые заинтересованно слушали разоблачительную речь.
-- Скольких правителей вы свергли за меньшие проступки? - набрав воздуха в легкие, разом выдохнул Камиль, надеясь, что такой призыв будет подобен раскату грома.
-- Тебя тогда здесь не было, - высокомерно заявила все та же фея. - Ты приполз намного позже, вслед за князем и хочешь устроить все так, чтобы здесь снова правил бал этот старикашка.
-- Речь не об этом, - Камиль с достоинством поправил обрывки кафтана на плече и выпрямился. - Что будет с вашей империей, если единственный представитель верховной власти натаскает к вам во дворцы своих смертных друзей и подруг, а потом отпустит их восвояси. Захотят ли они хранить секрет нашего бытия или приведут в наш райский уголок свои войска.
-- Это будет развлечение, - расхохоталась рыжеволосая сильфида. Она напомнила мне Сильвию не только цветом волос, но и гордой посадкой головы, надменным изгибом бровей, чувством превосходства над всеми окружающими. - Мы сами - легион, - твердо пояснила она. - Пусть приходят армии со всех сторон света, чем больше будет там суеверных и неверующих, тем веселее мы проведем время. Кто, кого предпочтет. Кто-то любит заставлять уверовать в нас, другие играют в шарады с суеверными. Все наши сословия будет поделены на роты и когорты, и у всех будет шанс поразвлечься.
-- Так ли вы запоете, когда зло свершиться, - буркнул оскорбленный Камиль.
-- Мы сами - зло, - беспечно отозвался кто-то из толпы и его голосок напоминал радостный колокольчик.
-- Да, вы - зло, - Камиль остановился, окинул толпу торжествующим взглядом. - Но никто из вас не из убивал создания подобного себе. Это бы значило пролить родственную кровь. Тот, кто совершил такой проступок, заслуживает казни.
Слова возымели действие. Слушатели, притихнув попятились от Камиля, оставив его одного на освободившемся пяточке паркета, как на отдельном островке. А вокруг подрагивали веером крылышки волшебных дам и сокрушенно опускались кудрявые головы эльфов.
-- Никто не имел еще такой власти над нашими умами, как единственный законный император, - выступил из толпы тот же эльф. - Мы не хотим, чтобы было по-старому. Достаточно ежегодных выборов и сомнений. Венец правителя надо чтить.
-- Ваш лучезарный государь всего на всего авантюрист и убийца. Князь подтвердит в любой момент, что он убил себе подобного, разодрал горло такому же дракону, как он сам.
Одна крылатая дама в ужасе поднесла руку к собственному горлу, словно поранили ее саму. По толпе пробежала волна ропота.
-- Разве такой господин заслуживает почтения? - продолжал настаивать Камиль. - Свергните его! Этот переворот не будет первым в вашей истории.
Он неожиданно осекся, заметил меня в пролете дверей. Я прислонился спиной к косяку и равнодушным холодным взглядом смотрел на него, как на пустое место. Другие тоже начали оборачиваться, на смертельно побледневших лицах застыли страх, сомнение, боль. Разве могут бессмертные создание с начала времен получившие свое могущество так испугаться при виде "авантюриста", как выразился Камиль. Прекрасные образы застыли, как трагические маски. Все, будто, ждали, что я прожгу взглядом их насквозь, казню на месте, при этом не растратив даже малой толики своих сил.
-- Чего вы ждете? Убийца заслуживает костра? - Камиль наконец обрел дар речи. Его голос сорвался на крик. - Он даже не надел короны, он пренебрегает всеми вами. Только костер очистит зло.
-- Костер? - я надменно изогнул бровь, делая вид, что изумлен его тупостью. - Достаточно всего лишь ножа, чтобы порезать. Ты забыл, что самовозгорающаяся кровь может сильно обжечь того, кто ее пролил?
Камиль чуть попятился, ища защиты в толпе, но все шарахались от него. Он остался один в центре залы, как прокаженный. Отличная мишень.
Никто больше не смел произнести обвинений. Не было слышно ни роптаний, ни возмущений. Вид опасного золотоволосого юноши, которого они однажды уже видели, и в то же время продолжали считать незнакомцем, потряс их всех. Не имело значения даже то, что в торопят я накинул старый мятый плащ и забыл вместо ржавеющей шпаги пристегнуть новую. Они были заворожены лучистым взглядом, хранившем силу и крупицу теневого зла.
-- Я никогда не стремился к получению венца, - заговорил я голосом сильным и чистым. Зловещие, музыкальные интонации, несомненно, потрясли бы не только их всех, но даже того смертного юношу, которым я когда-то был. Речь рождалась в уме, но выплывала откуда-то издалека, будто рожденная величественным эхом. - Тот, кто хочет жить в хаосе, без законов и без защиты может уйти прямо сейчас - двери распахнуты. Я не стану никого задерживать или переубеждать. Трудно жить под властью владыки, которого считаешь несправедливым.
Я сделал паузу, ожидая возражений со стороны Камиля, но он молчал. Зрачки его глаз быстро бегали по зале, выискивая хоть одного сторонника, но таких не находилось. Те, кто до этого готовы были поддержать его, поспешно опускали взгляд и отступали на шаг. Я их отлично понимал, не хочется всего лишь за какие-то убеждения оказаться в одной повозке с приговоренным к казни. Камиль был одинок в кругу враждебных или равнодушных, скривившихся в презрении масок. Белые лица присутствующих прежде всего напоминали мне искусно вылепленные и подвижные гипсовые маски с яростными глазами, пылавшими неземным огнем. Еще минута и бальный зал взорвется гневом, как потревоженный улей. Только мое присутствие сдерживало от прямого нападения на лжесвидетеля. Ощущение того, что дракон находиться рядом подавляло их и заставляло молчать.
-- Похоже, для меня больше нет места среди ваших вассалов, монсеньер, - произнес Камиль, с презрительной насмешкой выделив обращение, будто пытался исказить смысл слова и подчеркнуть то, что я не имею никаких прав на приобретенную власть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});