– Это никакая не уловка, – возразил он, сложив руки на груди. Если бы я заранее планировал тебя соблазнить, я бы пригласил тебя на ужин. Кормил бы тебя всевозможными деликатесами под аккомпанемент скрипки.
– Скрипки? – удивилась она.
– Ты права. Полное уединение было бы гораздо предпочтительнее. – Его зеленые глаза внимательно смотрели на нее. – Возможно, я бы поцеловал тебя в щеку, а потом начал бы ласкать губами твое ухо, чтобы незаметно положить тебе в сумочку билеты на концерт.
– Билеты на концерт? – удивилась Люси-Энн, вспомнив, как в школьные годы они вместе ходили на бесплатные праздничные концерты в парке.
– Мы полетели бы на какое-нибудь шоу в другую страну. Во Францию или, может, в Японию.
Люси-Энн покачала головой:
– Все это излишне и совсем не оригинально. Придумай что-нибудь исходя из моих личных предпочтений.
– Я бы подарил тебе цветы. – Он щелкнул пальцами. – Нет, подожди. Не цветы, а веточку желтого жасмина, потому что его запах напоминает о тебе.
– Ты знаешь мой запах? – спросила она после небольшой паузы.
Он слегка наклонил голову, чтобы понюхать волосы Люси-Энн.
– Твой аромат пробуждает приятные воспоминания о доме. Все они связаны с тобой.
Черт побери, он понял, как до нее достучаться. Его слова проникли ей в сердце, но она не подала виду.
– Ты делаешь успехи, – ответила она с легкой улыбкой.
– Я просто говорю правду, – сказал Эллиот, глядя на нее глазами, полными желания.
– Меня всегда грело то, что мы могли делиться друг с другом самым сокровенным. – Их дружба всегда была для нее опорой. Она давала ей надежду на то, что они смогут стать счастливыми, забыв о прошлом, как о кошмарном сне. – Если мы договоримся быть честными друг с другом, так будет лучше как для нас самих, так и для Эли.
– Значит, больше никаких секретов?
Услышав боль в его голосе, она почувствовала укол совести.
– Мне правда жаль, что я скрыла от тебя существование Эли. Я виновата перед тобой. Ты можешь меня простить?
– Я должен, не так ли?
Она тяжело сглотнула.
– Нет, не должен.
Эллиот взял ее за руку.
– Если я хочу, чтобы между нами установился мир, мне придется тебя простить.
Судя по его ответу, он в глубине души до сих пор не может смириться с тем, что она не сказала ему о ребенке.
Ее чувство вины усиливалось с каждым ударом сердца.
– Мир – это очень хорошо, – просто сказала она.
Он погладил большим пальцем внутреннюю сторону ее запястья.
– Жить в мире вовсе не значит жить скучно.
– Я и не утверждала обратного.
– Но подразумевала. – Придвинувшись ближе, он добавил: – Перемирие даст нам возможность делать вещи, о которых мы не думали прежде.
– Если ты имеешь в виду поцелуи, у тебя короткая память.
Он крепче сжал ее руку.
– Нашему перемирию пойдет только на пользу, если ты приправишь его своим остроумием. Эта идея такая же блестящая, как золотистые пряди в твоих волосах, которыми ты обязана солнцу Южной Каролины.
– Нет, парикмахеру.
– Лжешь.
– Откуда ты знаешь?
– Уверен, ты экономила каждый цент. Я слишком хорошо тебя знаю. – Его ладонь скользнула вверх по ее руке и коснулась волос. – Я знаю, что ты меня хочешь, но понятия не имею, что ты собираешься с этим делать. Можешь не сомневаться, я хочу возобновить то, что у нас было. Я не лгал, когда сказал, что тебе идет материнство. В том вечернем платье ты выглядела безумно сексуально.
Он продолжил поглаживать ее по руке. Если она пошевелится, его пальцы заденут ее грудь. При одной лишь мысли об этом по ее телу пробежала дрожь желания.
– Ты поднимаешь искусство соблазна на новый уровень. Я поражена, – произнесла она с притворным спокойствием.
– Это хорошо. Но удалось ли мне тебя соблазнить?
– Удалось, – ответила она, не видя смысла скрывать очевидное. – Но, Эллиот, наше будущее не может быть похожим на сказку.
– Может, – ответил Эллиот, с улыбкой убирая руку.
После этого он откинулся на спинку дивана и закрыл глаза.
Он собирается спать, когда после его слов и прикосновений все ее тело горит огнем? Ей хотелось кричать от разочарования.
Что еще хуже, ей хотелось, чтобы он повалил ее на диван и занялся с ней любовью.
Глава 6
Когда они поздно вечером прилетели в Испанию, Эллиот подумал, как Люси-Энн отнесется к его выбору жилья. Обычно они останавливались в отелях, расположенных неподалеку от гоночной трассы, но в этот раз лимузин вез их в исторический район города. Слова, произнесенные Люси-Энн в самолете, легли в основу его нового плана. Он решил немного сбавить обороты, но только для того, чтобы постепенно убедить ее провести с ним больше месяца.
Пока она меняла Эли подгузник в небольшой ванной комнате в задней части самолета, Эллиот сделал несколько звонков и отдал необходимые распоряжения, зная, что они непременно будут выполнены.
Наконец впереди на холме на фоне неба, окрашенного лучами заката, показались очертания выбранного им «отеля». Люси-Энн резко выпрямилась и изумленно распахнула глаза.
– Это же… замок.
– Точно.
Отреставрированный средневековый замок – лучшее место для того, чтобы подарить Люси-Энн сказку, в возможности которой она сомневается.
– Я передумал останавливаться в отеле.
– Почему?
– Потому что я не хочу, чтобы нам мешали отдыхать.
– Но потворствование папарацци всегда было неотъемлемой частью твоей популярности.
– Потворствование? Мне не очень нравится это слово. Я бы предпочел говорить «заигрывание». В любом случае я не их собственность и не позволю им докучать тебе и нашему сыну.
– Это похвально, но разве обязательно было для этого арендовать замок?
Эллиот подумал, что вызвал ее недовольство своим экстравагантным поступком, но ее улыбка заверила его в том, что он попал в десятку.
– На самом деле замок переоборудован в отель. Там спокойнее и безопаснее, чем в обычном отеле. Я подумал, что во время каждой из поездок мы будем останавливаться в разного рода местах, чтобы понять, где лучше жить с ребенком во время путешествий.
– Это интересный план, – похвалила она, когда они ехали по извилистой дороге к замку, каменные стены которого потемнели от времени, а башни были увиты плющом.
Через несколько минут шофер остановил автомобиль и открыл им дверцу.
– Помнишь, как детстве мы с тобой прятались в лесу и делали шалаши, набрасывая одеяла на ветки? – обратился Эллиот к Люси-Энн. – Я называл их крепостями, а ты – замками. Я не возражал, потому что мне никто не запрещал воображать себя мужественным рыцарем, а не слащавым сказочным принцем.
В этих шалашах он обычно читал книги, а она рисовала.