Глубоко вздохнув, София все-таки решилась, Она сделала первый шаг, затем второй, но уже на третьем в ногах появилась дрожь. Чтобы не смотреть вниз, девочка держала голову строго прямо. Профессор сжимал ее руку, и она чувствовала себя почти в безопасности. И тут она увидела: огромный город раскинулся перед ней во всей своей красоте. Бесчисленное множество крыш и куполов совершенно ошеломило ее. В жизни она не видела ничего подобного, она почти не слышала голоса профессора, указывавшего на главные достопримечательности города. Возможно ли такое, чтобы она была родом из этих мест?
— Я ведь родилась здесь? — непроизвольно вырвался у девочки этот вопрос.
Мужчина кивнул:
— Это твой город, София, твой, насколько таковым может быть этот древний и легендарный город. Здесь живет почти пять миллионов человек и еще почти столько же просто работают здесь. Этот город существует две тысячи семьсот лет. Его детьми были многие поколения людей, воспринимавших его как свой собственный.
София ощущала себя песчинкой посреди этого беспредельного пространства.
«Это не мой дом», — внезапно промелькнуло в ее голове. Быть может, ее дом — мир, ограниченный двором сиротского приюта, а не этот огромный шумный город, раскинувшийся перед ее глазами. В эту минуту девочке и пришел на ум мраморный город из ее сновидений. Ее город, ее настоящий дом.
Взгляд девочки на мгновение задержался на Пьяцца дель Пополо, скользнул по обелиску и затем вниз. Этого оказалось достаточно. София почувствовала головокружение, к горлу резко подступила тошнота. Она с силой дернулась прочь от балюстрады, и все разом погрузилось во тьму.
— Мне очень жаль… — прошептала София и отпила фруктового сока, когда они уже сидели за столиком в баре.
— Тебе ни о чем не нужно беспокоиться, это не твоя вина, я был не прав, когда настаивал. Выпей еще несколько глотков, и увидишь, тебе станет легче, — подбадривал профессор, понимающе глядя на девочку.
Казалось, что София не вызвала у профессора разочарования, хотя она ощущала себя настоящей размазней.
— Я сожалею, что рассмеялся тогда. Просто мне казалось странным, что такой человек, как ты, боится высоты.
— В каком смысле? — с любопытством спросила София.
Профессор, казалось, несколько смутился. Поправив очки, он огляделся по сторонам.
— Скажем так, твой отец был пилотом… — торопливо и несколько раздраженно заключил он. — Словом, ему нравилось летать.
От этих слов девочка совсем загрустила.
— Это у меня точно не от него.
— Не беспокойся, со временем это пройдет.
София неуверенно улыбнулась.
Они весь день гуляли по городу, осмотрев при этом большую часть центра: площадь Венеции, Кампидолио и его восхитительный вид на Форум, площадь Испании и площадь Навона. Все это София прежде видела только в книгах. В реальности все было просто невероятных размеров. И слишком, почти невыносимо прекрасно. Девочка наблюдала за прохожими, привычно сновавшими перед фонтаном Ди Треви, то и дело задаваясь вопросом: как они могут так равнодушно проходить мимо такой невероятной красоты?
Шлафен оказался весьма приятным и красноречивым гидом. Он обязательно рассказывал что-нибудь о каждом памятнике, и всегда у него имелась в запасе своя история, но София слушала его невнимательно. Она целиком была во власти окружавшего ее величия.
— Что ты о нем думаешь? — неожиданно спросил ее профессор.
— Он восхитительный, — ответила София с улыбкой. Другого определения она не могла предложить.
— Неужели?
Нотки сомнения в голосе профессора заставили девочку обернуться.
— Тебе известно, что это не мой родной город. Я всегда приезжал сюда как турист, при этом постоянно задавался вопросом: как те, кто живет здесь, могут думать, что они принадлежат ему? Это ускользающий город, ты не находишь?
София поразилась тому, как эти слова удивительно точно передавали ее собственные ощущения.
— А в Монако все по-другому? — спросила девочка, наконец найдя в себе силы задать вопрос своему приемному отцу.
— Пожалуй… но даже там я не чувствую себя дома. Такие, как я и, полагаю, как ты, в некотором смысле не имеют родины, верно?
Профессор подмигнул Софии, и та не нашлась что ответить. Странно, но это было именно так.
— У нас есть дом, но он затерян где-то далеко, — добавил Шлафен, в очередной раз поправляя очки. Он часто так делал, в особенности когда смущался или собирался сказать что-то очень важное.
И Софии снова вспомнился город ее снов. Странно, но не было на земле другого такого места, которое бы она, исходя из собственных ощущений, могла бы назвать своим.
Ночь они провели в гостинице, поскольку последний автобус на Альбано уже ушел. Для своей воспитанницы профессор взял одноместный номер. София была тронута до глубины души, увидев, что кровать и шкафчик целиком в ее распоряжении.
— Нравится? — спросил ее приемный отец, стоя на пороге комнаты.
София просто онемела от счастья.
— Фантастика… я никогда еще не спала в таком красивом месте.
— Надеюсь, ты не боишься оставаться одна. Если тебе что-нибудь потребуется, позови меня.
Девочка кивнула, неподвижно застыв у двери. Профессор постоял в нерешительности еще какое-то время, потом повернулся, чтобы уйти. Девочка долго не могла собраться с духом, но, пока еще не стало слишком поздно, она, сжав кулаки, выпалила разом:
— Спасибо! Это был просто сказочный день!
Покраснев как помидор, София стояла потупив взгляд. Несмотря на то что ей не хватило решимости посмотреть в глаза профессора, она чувствовала, что он улыбается.
— Я очень рад. Ты вполне это заслужила.
Затем дверь закрылась, и София впервые в жизни осталась одна.
На следующий день они поехали на метро. София была разочарована подземкой. Прежде всего, она не предполагала, что там будет такая вонь, но это было еще полбеды. Хуже было то, что вагоны ужасно громыхали и раскачивались. Казалось, они неслись с гиперболической скоростью по насквозь пронизывавшим город подземным ходам, и это вызывало страх. Девочке казалось, что вагоны вот-вот слетят с рельсов и все пассажиры разобьются.
Дорога была очень длинной. Остановки следовали без перерыва: «Площадь Испании», затем «Барберини», «Термини», где в вагон хлынул целый поток людей.
— Это вокзал, — пояснил профессор.
Мелькали лица, вагон пустел и снова заполнялся. И так продолжалось до самого «Ананьина». В вагоне оставалось только трое: они и еще один пакистанец, который дремал, прислонившись головой к вертикальному поручню.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});