Пора было спуститься вниз, но опять заболела голова, и я решила выждать ещё несколько минут. Так и стояла у окна, пока не постучали в дверь.
– Да, открыто, – грустно сказала я.
– Здравствуй, дочь! – торжественно сказал он. – Можно войти?
– Па, ну что ты, конечно, заходи.
– Оля, как ты? Надо спуститься вниз, хоть на полчаса, наши знакомые желают выразить тебе соболезнования… Положено, потерпи.
– Да я в порядке, па!.. Как он там выглядит?
– Всё нормально. Просто бледный. Пуля ведь в сердце попала, умер сразу, – папа помолчал мгновенье. – Ну, дочь, ты же готова? Пойдём вниз.
– А Ванечка проснулся? Я хочу с ним выйти.
– Проснулись, жених и невеста. Знаешь, кто у этой Вики отец?
– Понятия не имею.
– Высокий полицейский чин на Сейшельских островах. Так что девушка не из простых!
– Ладно. Где Ваня?
– Они тоже ещё у себя в комнате, собираются, я их разбудил уже.
Мы пошли к Ивану. Я постучала в дверь.
– Да, войдите! – ответил Ваня.
Мы с дедом вошли. Я поздоровалась.
– Хай, Олга! – приветствовала меня Виктория. – Мы готовы.
– Привет, ма! – Ванечка надел строгий чёрный костюм, тёмно-бордовый галстук, тёмно-синюю классическую рубаху. На ногах тоже сияли чернотой модные туфли. – Как ты?
– Нормально, сынок, – ответила я. – А ты?
– Нормально тоже, не переживай, это жизнь. И смерть.
Я молча подошла к нему и обняла. Ванечка тоже приобнял меня и поцеловал в щёку.
– Ну, пошли! – дед первый вышел из комнаты и стал спускаться вниз. Следом за ним шли под руку мы с сыном. Вдруг Виктория обогнала нас и взяла под руку папу. Он глянул на неё несколько удивлённо, но руку принял.
Гроб стоял посредине холла, между лестницей и входной дверью. Лавок не было видно, всё было заставлено цветами и создавало впечатление основательного постамента. Мы с сыном подошли с одной стороны, я пустила слезу, положила руку на холодный лоб Семёна. Буквально на несколько секунд. И убрала. Слёзы потекли из глаз вполне естественно. Я украдкой взглянула на сына. Виктория уже держала его под руку. Из глаз её текли настоящие слёзы. Ванечка молча смотрел на бледное, усатое лицо отца. Он был строг, но спокоен. Я думала, что творится сейчас у него в душе, и не могла понять, хотя раньше мне казалось, что очень тонко чувствую его настроение.
Немного закружилась голова. Подходили и отходили со словами соболезнования какие-то люди, знакомые и не очень. Я чувствовала себя совершенно спокойной, но слезам высыхать не давала. Подошли с соболезнованием и оба вчерашних офицера.
Мы простояли у гроба ещё минут пятнадцать, и я сказала:
– Спасибо всем, кто пришёл проститься с моим мужем и высказать слова соболезнования нашей семье. Спасибо! Но мы пойдём отдохнём, извините.
Толпа слегка зашумела о чём-то, мы поклонились всем и стали медленно подниматься на второй этаж. Ванечка поддерживал меня за руку.
– Ваня, пожалуйста, скажи Виктории, что нам надо поговорить наедине, – настойчиво попросила я.
– О чём, ма? – удивился сын.
– Нам что, и поговорить не о чем? – я была немного раздражена его вопросом.
– Хорошо. Я сейчас к тебе приду, только провожу Викторию.
Я пошла к себе, Ванечка пошёл с Викой, папа занимался внизу, у гроба, принимал гостей и беседовал с ними. В комнате я плюхнулась в кресло и прикрыла глаза. Хотелось спать, ныла спина и тянуло ноги. Скорее бы прошли похороны! Ещё завтра только! Завтра будет ещё тяжелее, думала я, весь день на людях. На поминальный обед после похорон папа откупил на три часа зал в «Малахите». Хорошо, что у него полно персонала и денег! Интересно, губернатор придёт?
В дверь постучали.
– Войдите! – я не сдвинулась с места: не было моральных сил.
Вошёл Ваня, прошёл мимо меня и сел в кресло у окна.
– Как ты, мам? – всё-таки поинтересовался он участливо.
– Ничего, сынок, нормально. Честно говоря, думала, будет хуже, – я натянуто улыбнулась и смотрела на сына, он – на меня. Мне так хотелось подойти к нему, обнять, поцеловать, погладить по голове. Но в его взгляде появилась какая-то жёсткость, серьёзность, я бы сказала, даже некоторая отстранённость от всего происходящего. С дедом-то он не был особо ласковым никогда, уважал его безмерно, они подсмеивались друг над другом, а между нами почти всегда были очень нежные отношения. Слушался он меня безупречно. Он был для меня – да остался и сейчас – любимейшим существом на свете. Раньше Ванечка это понимал и чувствовал, и тоже давал волю своим нежным чувствам по отношению ко мне. До четырнадцати лет я позволяла ему даже спать рядом с собой, что бесило Семёна до белого каления. А уж когда муж вдруг увидел, что я стала переодеваться в присутствии сына, а Ванечке было-то лет десять, да, он отправил сына из комнаты и прочёл мне целую лекцию об эстетическом и половом воспитании мальчика: сыновья ни в коем случае не должны видеть мать «в неглиже»! А ты, мол, раздеваешься и на него внимания не обращаешь. Ты что, не понимаешь, что это растёт мужчина? Мы тогда с Семёном основательно повздорили, но больше я старалась переодеваться в одиночестве.
– Ма, всё будет хорошо, – успокаивающим голосом сказал Иван. – Это называется судьба. Не оставил же он нас нищими. Я доучусь, продолжу его дело. Мне нравится управлять на производстве, бизнес. Лекции нам классные читают, интересно безумно!
– Я вижу, ты хорошо одет. Без моего совета. Тебе кто-то помогает, да?
– Ну, мам, я же смотрю, как ребята одеваются! Да и Виктория всегда что-нибудь подскажет. Она стильная!
Опять кусочек ревности шевельнулся во мне: какая-то чернокожая девица одевает моего сыночка, даёт ему советы! Это всегда была моя обязанность, да!
– Ма, я же не буду звонить тебе по всякому пустяку, каждый раз, когда надо куда пойти! Что, я плохо одет?
– Да нет, всё нормально, так, накатило, – я через силу улыбнулась и спросила: – Как ты там?
– Мама, всё замечательно! Я же говорю, учусь добросовестно, лекции, семинары интересные, к левостороннему движению привык, машина – класс! Смотри, как я поправился! Всё путём!
– Не скучаешь? – с робкой надеждой в голосе спросила я.
– Некогда скучать! Весь день чем-то занят, иногда вечерами собираемся с ребятами, классно!.. Отца жаль. Кто его?
– Да кто бы знал. У полиции, кажется, только одна версия – конкуренция в бизнесе.
– Может быть, – задумчиво произнёс Иван. – Россия, одно слово. Нам профессора часто говорят, что Россия бедна из-за мафиозной структуры экономики…
– Кстати, дед посылает меня учиться во Францию на две недели, – перебила я сына. – Надо вникать в бизнес. Он нанимает какого-то управляющего, но хочет, чтобы и я всегда была в курсе дел. С переводчицей поеду.