Ремир наблюдал за ней словно зритель, созерцающий спектакль одного актёра: заворожённо и в то же время как будто со стороны. Это было, конечно, любопытное зрелище — настолько явно она пыталась его очаровать, и не просто очаровать, а разбудить в нём самые тёмные желания. И в общем-то, это ей удалось, чего уж. Только все свои желания он давным-давно научился контролировать: нахлынуло — задавил. Ей, кстати, за это спасибо. Так что Полина старалась впустую, второй раз он уже на её уловки не поведётся. А старалась она вовсю, аж из кожи вон лезла. И если б не знал он, что она из себя представляет, то вполне возможно… Нет, на работу он бы такую не взял, но вечер-другой в её компании скоротал бы с удовольствием. Ну а что? Он ведь не железный.
А вообще, это странно, думал Ремир, что она ищет работу. Такие, как она, обычно вовсе не работают, а живут на иждивении у какого-нибудь престарелого денежного мешка.
— Замужем? — оборвал он её на полуслове. Она осеклась, на мгновение растерялась, но тут же, ослепительно улыбнувшись, ответила:
— Нет, у меня в жизни иные приоритеты. Саморазвитие, самореализация, карьера, в конце концов…
Ремир не удержался, взметнул изумлённо брови.
— И детей, так понимаю, тоже нет? — спросил без задней мысли, просто потому что вопросы о браке обыкновенно идут в связке с вопросами о детях. Но с неё вдруг как будто сдуло блеск.
— Есть, дочь, — промолвила она уже совсем не так бодро и игриво, как говорила только что. — Но мне есть, с кем её оставить…
«Значит, нагуляла, — догадался Ремир, — потому и работу ищет. Чужой ведь ребёнок мало кому нужен. Во всяком случае зачем брать в содержанки такую обузу, когда можно легко найти красотку без всяких левых детей».
— Я вас уверяю, — голос Полины снова призывно обволакивал, — это не станет помехой.
И посмотрела так, будто прямо здесь и сейчас готова это доказать.
— Три месяца — испытательный срок. Впрочем, если пойдут косяки сразу, никто выжидать этот срок не будет. У меня разговор короткий: не справляешься, непригодная — значит, всё, до свидания. Ясно?
Она закивала, в глазах вновь вспыхнул радостный блеск, ему даже как-то совестно стало. Обнадёжил вот её, а для чего? Чтобы потом выпнуть, вышвырнуть, как ненужную вещь. Но тут же резонно заметил про себя: ну разве не плевать? Собственно, для этого ведь всё и затевалось.
Глава 6
На этом собеседовании Полина выложилась на все сто.
Начиная с того, что встала ни свет ни заря и из дома вышла за два с половиной часа, зная по опыту — чем острее необходимость прийти вовремя, тем выше вероятность застрять по пути в пробке.
На месте была уже в начале десятого. Однако заходить не спешила — отчего-то вдруг вспомнилось из психологии, что люди, приходящие сильно загодя, обычно страдают крайне заниженной самооценкой. Вообще-то ей это не грозило: Полина вполне себя ценила и чаще как раз других ждать заставляла, чем наоборот, но тут вот застеснялась собственного рвения.
К счастью, через дорогу обнаружилось кафе. С чашкой капучино она присела за столик у окна, откуда открывался вид на здание «ЭлТелекома», аккуратный газон перед центральным входом и перекрытую шлагбаумом парковку чуть сбоку. На парковке — сплошь машины представительского класса, во всяком случае половина — точно. Ну а на само здание она полюбовалась ещё дома, спасибо гугл-карте.
Строго говоря, любоваться там особо и нечем: ни малейших архитектурных изысков, никаких особых штрихов и акцентов — один сплошной стеклянно-стальной ризалит. Словом, этакая хайтековская конструкция, уверенно взмывающая ввысь. На верхних этажах серебром по тонированному стеклу отлиты гигантские буквы «ЭлТелеком» и логотип — что-то вроде шара, исполосованного такими же серебряными нитями. Надо понимать, планета, опутанная сетями вездесущего оператора.
Ровно без десяти десять Полина покинула кафе, перебежала дорогу и поднялась по чёрным мраморным ступеням. Стеклянные двери бесшумно разъехались, впустив её в просторный, ярко-освещённый холл. На миг она замерла, ошарашенно озираясь. Всё вокруг сверкало и блестело. В огромных глиняных чанах росли экзотические деревья. Справа шелестел под стеклом искусственный водопад на всю стену. Только пения райских птичек не хватало для полноты картины. Здесь даже пахло по-особому. Чистотой, свежестью и… богатством.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Один из охранников, проверив её паспорт, предупредительно вызвался проводить Полину до лифта. Ещё и удачи пожелал.
Пока лифт мягко плыл на седьмой этаж, Полина придирчиво оглядывала себя в зеркало. Не слишком ли короткая юбка? Ну да, может, и коротковата, но так ноги кажутся длиннющими. Жаль на автозагар денег не хватило, но зато новая блузка по фигуре, не болтается, даже наоборот — выгодно подчёркивает и талию, и грудь. Понравиться директору — единственный шанс прорваться в это волшебное место.
«Хоть бы меня взяли! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!».
Поколебавшись, Полина расстегнула ещё одну пуговку. В конце концов, директор — молодой мужчина и, судя по его спутнице на том фото, неравнодушен к женским прелестям. Ну а Полина ничуть не хуже той, разве что пониже ростом. Ну и не такая ухоженная… теперь. Но зато глаза у неё — ни у кого таких нет. Все это говорят.
«Чёрт, что ж я так волнуюсь», — Полина вдохнула полной грудью, пытаясь подавить внутренний мандраж, и шагнула из лифта.
Он — мужчина, молодой, здоровый, нормальный, твердила она, пытаясь взять себя в руки. А мужчина есть мужчина, что бы там он о себе ни думал, кем бы себя ни считал. И настоящим мужчиной всегда будет править первичный инстинкт. Им только кажется, что всё у них под контролем. Но уж кто-кто, а она умеет играть на этих первичных инстинктах, незримо, неуловимо, но совершенно виртуозно, точно на терменвоксе[12].
В приёмной оказалась ещё дюжина соискателей. Трое парней, остальные — девушки, но симпатичная только одна. И то простовата, ну и полновата. Конский хвост, платье какое-то несуразное, мешком, наверное, чтобы полноту скрыть. До неё, до Полины, уж точно не дотягивает. Так что бояться нечего? Или всё же…? А вдруг он не такой, как все? Вдруг ему важнее всякие там компетенции?
Приёмная тоже впечатляла и габаритами, и интерьером. Только вот сам директор запаздывал. Спустя полчаса Полина не выдержала и спросила секретаршу, когда уже начнётся собеседование. Та ответила, что директора пока нет на месте.
— А нельзя ему позвонить? Узнать, когда будет? Мы ведь ждём.
Секретарша посмотрела на неё, как на безумную, и ничего не сказала. Только возмущённо тряхнула высветленными добела кудряшками.
Между тем время шло, ожидание затягивалось до неприличия. Может, остальных кандидатов это тоже нервировало, но вида они не показывали. Полина же попросту извелась вся, и тем не менее уйти не могла — такой шанс выпадает очень редко, лучше уж подождать.
Он появился внезапно. Точнее, их было двое, но его она определила бы сразу, ни секунды не колеблясь, даже если б заранее не видела на фото. Стремительный и резкий, он решительно прошагал в кабинет, одним своим мимолётным появлением взбудоражив всех и каждого. Потом второй вышел, оглядел соискателей, рассевшихся рядком на кожаных диванах, что-то тихо обронил секретарше и скрылся за дверью с латунной табличкой «Технический директор Астафьев Максим Викторович».
И затем началось…
Одного за другим директор приглашал к себе. Что уж он там с ними делал, Полина не знала, но выходили они совершенно измочаленные и несчастные. Одна из девушек даже всплакнула. Секретарша при этом не выказала ни удивления, ни сочувствия.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Когда же наконец дошла её очередь, секретарша вдруг сообщила, что всё, собеседование закончилось. Полина аж опешила от такой наглости.
— То есть как это — закончилось? Меня ведь ещё не приглашали.
— Ремир Ильдарович уже отобрал кандидатов. И приносит свои извинения за доставленное беспокойство.