Но они вместе, а она одна. Хотя Кейси вчера старалась ее успокоить, она все еще сомневалась в капитане Джеке. Особенно в его намерениях на ее счет.
Да, у этого дьявола есть какие-то намерения...
Она обдумывала игру с ним. Полночи она гадала, зачем он ее увез. То ли это ответ Джастину за попытку поймать его в ловушку, толи пират преследует лорда Уолингфорда? Хотя последнее казалось притянутым за уши, она не могла забыть выражение лица Джека, когда Джастин назвал фамилию отца.
Джек ненавидит лорда Уолингфорда, Лорелея была в этом уверена. А еще он сказал, что она послужит наживкой. От этой мысли ее пробрала дрожь. Она никому не даст использовать ее, особенно человеку, который охотится за ее женихом или за будущим свекром.
Перекинув заплетенную косу за спину, она подошла к двери, открыла ее и остановилась. Первое, что она заметила, что кто-то убрал узел с головами. Дальше взгляд проследовал к капитанской каюте, она была недалеко, но Лорелея сомневалась, что наберется безрассудства пройти туда.
Что делает пират, когда он один в своей каюте? Хочет ли она это узнать? А еще хуже – вдруг кто-то из команды застанет ее одну в коридоре? Словно в ответ на ее вопросы, справа послышались шаги. Она напряглась, готовая нырнуть обратно в каюту и захлопнуть дверь перед нежданным гостем.
– Уже проснулись? – Вопреки всему звучный баритон Джека прозвучал для нее музыкой.
Он шагал по коридору с мужским чванством, показывая миру, кто им правит. Волосы растрепались на ветру, в левом ухе блестела золотая серьга. У него был проказливый вид.
– Да, проснулась и хочу с вами поговорить.
По его лицу расползлась улыбка, глаза засияли. Он остановился перед ней, и у нее возникло сразу два желания: первое – подойти поближе, чтобы вдохнуть его мужской запах, и второе – ретироваться в свою каюту. Словно почувствовав противоборство ее мыслей, он уперся рукой в дверной косяк и наклонился к ней.
– Истосковались без меня?
– Едва ли.
Сладкое дыхание коснулось ее лица.
– Признайтесь, любовь моя, вы считаете меня неотразимым.
– Я считаю вас раздражающим, – нахмурившись, сказала она. – Знаете, вы определенно обладаете огромным эго. У вас должна быть очень большая каюта, чтобы вмещать вас обоих.
Он расхохотался.
– У меня действительно очень большая каюта, она вместит всех нас троих. – Он осторожно погладил ее косу. – А что касается моей кровати...
– Меня не интересует ваша кровать, – отрезала она. – И вообще ничто лично ваше.
Он не обиделся, только небрежно пожал плечами:
– Очень жаль. Мне говорили, у меня изумительная кровать, как и все лично мое.
– Вы хотите меня поразить?
– А если да?
– Тогда делайте это получше. Разве мать не учила вас, что жестокостью нельзя привлечь женщину?
Игривое выражение исчезло с его лица. Кажется, она зашла слишком далеко; по его темному, мрачному взгляду она поняла, что этот человек способен на все те ужасы, что ему приписывают.
– Вы не захотите узнать уроки, которые давала мне мать, – сказал он тихим, пугающе безразличным голосом. – Теперь извините, у меня дела.
– Подождите, – сказала Лорелея, не желая отпускать его, пока он не удовлетворит ее интерес. – Я все же хочу кое-что обсудить.
Он медленно и напряженно повернулся к ней. Переход от игривости к злости был таким стремительным, что у нее закружилась голова. Ничего подобного она не ожидала. А ее еще называют вспыльчивой!
– Да? – холодно спросил он.
Набравшись духу, она посмотрела ему прямо в глаза.
– Почему вы так ненавидите лорда Уолингфорда? Ведь он ваша цель, не так ли? Вы захватили меня, потому что знали, что Джастин отправится за мной вместе с отцом?
Ноль эмоций. Как будто она обращалась к статуе.
– Прежде чем задавать вопросы, маленькая Лорелея, спросите себя, хотите ли вы знать ответ.
– Конечно, хочу. Почему бы мне не хотеть?
– Действительно, почему. Скажите, почему вырешили, что я его ненавижу?
– Потому что он поклялся повесить любого пирата, которого встретит.
Его взгляд стал насмешливым.
– Вы очень наивны.
– Тогда почему же? – спросила она, раздраженная его высокомерием.
– Ступайте к себе, Лорелея, – со вздохом сказал он. – Спрячьтесь в своей каюте.
– От чего я должна прятаться?
– От меня, от жизни, от всего.
С досады она скрипнула зубами.
– Может, перестанете играть и просто ответите?
Повисло молчание. Наконец он ответил:
– Да, я захватил вас, чтобы за вами отправился Габриэль Уолингфорд.
– Почему вы его ненавидите?
– Потому что меня это устраивает.
– А это почему?
– Потому.
Решив, что другого ответа она не получит, Лорелея слегка отступила.
– Вы, конечно, понимаете, что были и другие способы привлечь его внимание?
– Да, я мог бы убить одного из его сыновей.
Он сказал это так буднично, что она оторопела.
– Тогда почему вы этого не сделали?
– Это не соответствует моим целям.
Однако он не страдает многословием!
Пират подошел к ней вплотную. Хотя между ними сохранялась холодность, она почувствовала его желание. Она чувствовала его с их первой встречи и теперь вдруг поняла.
– Совратить меня – это часть вашей мести? Для этого вы похитили меня с такими сложностями? Ведь вы легко могли захватить Джастина, и лорду Уолингфорду пришлось бы отправиться к вам, но вы этого не сделали.
– Вы очень проницательны.
Неизвестно почему, но такой ответ ее разочаровал.
– Знаете ли, вы понапрасну тратите время.
– Неужели?
– Да. Я люблю Джастина.
– Любовь? – Он фыркнул, – придумали мужчины, чтобы женщины залезали к ним в постель, не испытывая чувства вины.
– Вы в самом деле в это верите?
– При чем тут вера? Я это знаю.
– Мне жаль вас. Жизнь без любви – пустая жизнь.
– Жизнь без любви – счастливая жизнь.
Господи, какой он тупой! Или он так говорит, чтобы ее распалить?
– Вы никогда не испытывали любовный трепет? – спросила Лорелея. – Не чувствовали, как ускоряется сердце, когда к вам кто-то приближается? Не желали разделить каждое мгновение жизни с одной особенной женщиной?
– Это называется вожделение.
– Это называется любовь.
– Ну что ж, тогда я был влюблен сотни раз. В сущности, я и сейчас влюблен. Потому что все, о чем я могу думать, – это как я буду прижимать к себе ваше нагое тело, целовать...
– Я не это имела в виду, – сквозь зубы сказала она, чувствуя, что краснеет.
– Вы это сказали.
Она глубоко вздохнула, чтобы утихомирить злость. Он положил руку ей на щеку и большим пальцем провел по краю подбородка. Его рука обжигала, ей понадобились все силы, чтобы не уткнуться губами в его ладонь.