— Я никогда бы не стала прятаться в спальне, — соврала Кенна. Она проигнорировала скептически поднятые брови Риса и начала накладывать себе еду. — Пожалуйста, не навязывай нашему гостю мою компанию. Возможно, Рис хочет присоединиться к тебе.
Ник провел рукой по густым волосам, уложенным так, чтобы создать впечатление растрепанной ветром прически. В отличие от сестры Ник следовал всем требованиям моды. Его модный сизо-серый сюртук был таким узким, что требовалась помощь слуги, чтобы надеть и снять его.
— Ну что, Рис? Предупреждаю: это скучнейшая работа. Расходные книги и все такое прочее.
Вот спасибо за помощь, подумала Кенна, нагружая свою тарелку больше, чем обычно, лишь бы не поворачиваться к Рису.
— Я хотел бы еще омлета.
— Свинья, — пробормотала Кенна.
— Ты что-то сказала? — поинтересовался Рис.
— Хотела положить себе свинины, но ее не оказалось. — Кенна повернулась к столу и вспыхнула, заметив удивленные взгляды, которыми друзья обменялись при виде горки еды на ее тарелке.
Ник встал и отодвинул стул для сестры, легонько поцеловав ее в щечку, когда она села.
— Вот уж не знаю, почему свинины вечно не хватает на всех, — прошептал он, еле сдерживая смех. Выпрямившись, он легонько коснулся ее плеча: — Я пошел. Не позволяй ей обижать тебя, Рис.
— Никоим образом, — беззаботно ответил тот. Ник вышел, и в комнате воцарилась тишина. Кенна все внимание отдала еде. Этот процесс казался ей довольно простым, но она не приняла в расчет того, что ей придется выполнять его под внимательным взглядом Риса. Омлет соскальзывал с вилки, а на вкус отдавал резиной. Кенна жевала, гадая, сможет ли проглотить его, не подавившись. Даже чтобы размазать масло по хлебу, ей потребовалось немало сил.
— Разве ты не хотел добавки омлета? — не поднимая глаз от тарелки, пробормотала Кенна.
— Разве тебя не учили, что нельзя разговаривать с набитым ртом?
Кенна раздраженно сомкнула челюсти на куске хлеба и, как следствие, прикусила щеку.
— Ой! — Ее голова дернулась от боли. Она отодвинула тарелку и обвиняюще уставилась на Риса.
Рис придвинул ее тарелку к себе.
— Спасибо, — сказал он вежливо, словно она предложила разделить с ним завтрак.
Кенна потрясенно и даже с завистью смотрела, как Рис спокойно принялся за остатки ее еды.
— Вкусно. — Он улыбнулся ей и отсалютовал вилкой.
Кенна дотронулась кончиком языка до прикушенной щеки.
— Рада, что тебе понравилось, — ответила она, отказываясь замечать веселые огоньки в его глазах.
— Что? Ты даже не хочешь, чтобы я подавился? Не могу поверить.
«Надеюсь, у тебя будет несварение желудка!» — мысленно пожелала Кенна. Вслух же она сказала:
— Я не настолько мстительна.
— Да? Я не заметил. Неужели причиной подобного благодушия стало утреннее происшествие?
— Думай как хочешь. Я приложу все усилия, чтобы услужить тебе.
— Ну, не знаю, получится ли, — загадочно ответил Рис, не отрывая глаз от ее губ. Потом вдруг сразу же отвернулся, намазал маслом кусочек хлеба и отправил его в рот.
Кенна смотрела, как он жует, раздумывая, почему его слова так смутили ее. Она добавила щедрую порцию молока в чай и сделала глоток.
— Мой отец в Лондоне, — тихо сказал Рис. Решив, что ослышалась, Кенна вопросительно подняла брови.
— Ты спрашивала, почему я приехал в Даннелли, — принялся объяснять Рис. — Мой отец сейчас в Лондоне и живет в городском доме герцогини. — Не стоило добавлять, что это только одна из причин. Кенна сделает свои собственные выводы, и скорее всего правильные.
— Ты разговаривал с ним?
— Перекинулись парой слов. Этого оказалось достаточно.
Кенна почувствовала горечь в его словах, но решила не заострять на ней внимание.
— А твой брат?
— Ричард с ним. Они приехали в составе дипломатической миссии президента Мэдисона, чтобы обсудить мирный договор между Соединенными Штатами и Англией. Работа завершена месяц назад, так что они скоро уедут. Как я понял, в последнее время дела отца шли неважно.
— А ты не хочешь поехать с ними в Бостон?
— Нет. — Рис не стал говорить, что ему и не предлагали. — Они не простили мне того, что я остался жить в Англии во время войны. Они считают, что я должен был тут же переплыть Атлантику и сражаться на их стороне.
— А почему ты этого не сделал? Многие здесь считают, что войны можно было избежать. Мне кажется, американцы были особенно недовольны нашими законами об ограничениях на торговлю. — Она замолчала при виде веселой улыбки Риса. — Почему ты смеешься? Я ведь не сельская мисс, которая не знает, что происходит в мире.
Рис мгновенно посерьезнел:
— Тогда ты должна вспомнить, что эти законы были приняты, чтобы специально помешать Соединенным Штатам торговать, а следовательно, и поддерживать империю Наполеона. Англия тогда воевала с Францией.
— Как великодушно с твоей стороны защищать нашу страну.
Рис покачал головой:
— Я понимаю позицию Англии, но не стану аплодировать ей. Например, я бы никогда не отдал приказ военно-морским силам Англии атаковать американские корабли и брать в плен их экипажи. Из-за одного этого можно начать войну. Королевские декреты разорили таких торговцев, как мой отец. А взятие в плен невинных людей разъярило нацию.
— Но ты все равно не присоединился к американцам, — подчеркнула Кенна.
— Это был тысяча восемьсот двенадцатый год. — Рис тяжело вздохнул. — Я только что вернулся с Пиренейского полуострова. — В его голосе прозвучала боль. — Я устал от войны.
Наступило молчание, и Кенна отвернулась, не в силах видеть тоску в его серых глазах. Она не могла не понимать, что выше всего на свете он ставил собственные принципы. Это вызывало уважение, но в то же время ей хотелось видеть его другим.
— То, что ты мне говорила в лесу, — внезапно сказал Рис, — это неправда.
Кенна со стуком опустила чашку на стол, удивленная резкой сменой темы разговора и серьезностью его голоса:
— Ты вечно твердишь о своей невиновности.
— А ты вечно отказываешься мне верить.
— Почему тебя так волнует мое мнение? Ведь все остальные тебе верят. Ник с самого начала бросился на твою защиту. Викторина всегда сомневается в правдивости моих снов. Ивонна боготворит тебя. Если бы ты хоть чуть-чуть поощрил ее, она бы влюбилась в тебя до беспамятства. Какое значение имеет то, что я одна думаю иначе?
— Это имеет значение, — напряженно сказал Рис. — Неужели кому-нибудь понравится, если его обвинят в убийстве? Где твои доказательства, Кенна?
— Мои сны…
— Черт бы их побрал! Что на самом деле ты помнишь о той ночи?
— Ничего, — тихо призналась Кенна и непоследовательно добавила: — Просто все слишком запутано.