Читать интересную книгу Всё и ничто - Юрий Низовцев

Этим объяснением конечного существования предметов мира, или копий вещей из Единого является частотный характер голографической проекции Единого.

Активное (сознание) со сверхвысокой частотой распознает и копирует вещи из Единого, и эти копии как пакеты информации «появляются и исчезают», точнее, обновляются каждый импульс в голографической проекции.

Каждая копия, таким образом, есть частотная обновляющаяся структура того или иного типа, которая «конвертируется» в индивидуальном сознании через органы чувств и центры обработки поступающей информации носителя сознания в конкретные вещи. При этом являющиеся вещи в своей совокупности составляют, в частности, окружение человека, а их связность и движение обусловлены спецификой прохождения информации по указанным каналам, вследствие чего паузы между импульсами исключаются.

Подобного рода обновление не может быть идеальным чисто статистически. Поэтому за время существования вещи в ее устойчивом качестве число ошибок, или сбоев нарастает, и при достижении некоего порогового значения конкретная вещь теряет свою устойчивость, или свое качество и перестает адекватно ему функционировать: камень распадается, вселенная схлопывается, человеческая жизнь прекращается. Тут количественное – число сбоев – для вещи переходит в качественное изменение вещи или в ее полный распад – устойчивость любой вещи теряется, и она тем самым как особая выпадает из существования, то есть не может быть бесконечной в том или ином качестве. Данный факт сам по себе подтверждает вторичность всех предметов бытия, производность их от сознания.

Тем не менее каждая копия конкретных вещей, существуя конечно в заданной форме, есть материальное производное от бесконечного Единого. Поэтому копии вещей в проекции Единого не исчезают, но меняют свои формы в соответствии с пониманием вещей сознанием.

И всё же возникает вопрос.

Каждое индивидуальное сознание, как и любая вещь (пассивное), тоже частотная структура, и так же, как кажется, должна быть подвержена деформации, потере устойчивости и, стало быть, – утере своей особенности, или качества.

Как же тогда оно сохраняет в бесконечном прохождении через конечные образования свое индивидуальное качество, то есть является вечным?

Безусловно, частотные сбои, меняющие структуру индивидуального сознания, не могут не случаться в обновляющейся голографической проекции и, как следствие, в каждом его сосуществовании с телом-носителем.

Но, если вещь не способна сознательно корректировать происходящие с ней изменения – у нее как пассивного отсутствует стремление так или иначе сохранять свою особенность, которой она не сознает, у вещи имеются лишь простейшие механизмы обратной связи, предотвращающие ее хаотичный распад, – то любое живое существо, а не только самосознающее существо, всеми возможными способами, которых у него достаточно, цепляется за жизнь. Тем самым сознание сохраняет свою основную особенность – активность, или неизбывное стремление к изменениям в себе и вокруг себя.

Собственно, «погружение» сознания в конечное, живое существование раз за разом и есть решение проблемы сохранения себя в качестве активного.

Существование в вещах и среди вещей, а также рядом с иными сознаниями в виде живого, с одной стороны, позволяет сознанию по реакциям окружающего на свои действия корректировать структуру собственного ядра, чтобы не утерять способность к стремлениям по сохранению своей коренной особенности – активности, а с другой стороны, позволяет пытаться использовать изменения, которые оно способно так или иначе ощущать и/или осознавать, с пользой для себя, а не во вред.

Разнообразие ситуаций в каждом конечном существовании для любого индивидуального сознания означает обретение им в бесконечном числе частиц сознания только одному ему присущего лица.

Так идет развитие живых существ и сознания в них, то есть исходные частотные сбои в структуре активного не приводят его к катастрофе (распад, или потеря формы), поскольку ядро активного восстанавливается в конечном, что делает частотную проекцию Единого устойчивой в целом, а каждую частицу сознания – способной участвовать в формировании времени и, как следствие, вещных миров во времени.

Таким образом, конечное необходимо бесконечному не только для функционирования дуального мироздания как вневременной и вместе с тем временной системы, которая этим самым удерживается в равновесии, но и для стабилизации активного в мироздании, что делает активное неизменным и вечной по своей сущности, но вместе с тем бесконечно меняющимся.

При этом больше возможностей для развития среди всего живого имеют существа с самосознанием, которые понимают себя и, стараясь сознательно сохранить своё ядро, не упускают возникающие возможности для собственных изменений – времени для этого у них предостаточно, так как имеющееся в них сознание его и формирует для собственного размещения каждый раз. Поэтому самосознающее существо, например, человек, в жизни есть и опора для сознания на его бесконечном пути по конечным островкам реальности, и вместе с тем плацдарм для изменения себя в каждой из реальностей.

В результате, индивидуальность не теряется, но облекается каждый раз в иные «одежды», которым несть числа. Так что каждое сознающее себя существо может быть уверено в том, что ядро его индивидуальности не претерпевает фатальных изменений ни при каких обстоятельствам, которые есть всего лишь нечто внешнее, создаваемое в определенной степени им самим для своего рода испытаний себя же в них.

Человеческое сознание в собственной ограниченности, в частности, из-за признания одинарности мироздания, практически всегда ищет в любом процессе, по крайней мере, начало.

Даже лучшие умы человечества, например, Декарт, Беркли, Кант, Гуссерль, основывая свои рассуждения на единичности мироздания, были вынуждены смириться с необходимостью признания внешней безличной силы как перводвигателя, хотя противоречивость и фантастичность этой силы – Бога – очевидна.

Материалистическая теория самодвижения материи, которая должна, по мнению материалистов-догматиков, объяснить всё, является на самом деле неадекватной по целому ряду причин.

Самодвижение материи, по определению, полагается вечным.

В этом случае сразу же возникает несколько вопросов.

В частности, хотелось бы знать, по какой причине самодвижение неживой материи произвело живое и перешло в русло его развития, спровоцировав начало «прогресса»?

Поскольку никакого разумного объяснения этому факту материалисты, к которым относятся и марксисты, дать не в состоянии, постольку начало развития (прогресса) признается ими спонтанным, то есть, в отличие от христианских воззрений, – делом случая, флуктуации, то есть некой неопределенности непонятно чего. Так что эта неопределенность в отношении начала всего у материалистов-догматиков (случай) и христиан (внешнее фантастичное существо) в своей глубине одна, что бы марксисты-материалисты и святые отцы ни говорили. Однако насчет конца всего живого материалисты умалчивают, так как сам этот факт для них неприятен и непонятен, хотя, раз было какое-то начало прогресса, то должен быть и какой-то его конец.

Далее, любое движение невозможно без времени, по которому оно и отсчитывается. Однако для отсчета времени требуется наблюдатель, без которого нельзя судить, есть ли движение или его нет; стало быть, отсутствие разумных существ в роли наблюдателей означает проблематичность движения, как такового.

Кроме того, любое движение в условиях сопротивляющейся среды – другая среда нам неизвестна – требует постоянной подпитки движущейся материи для сохранения движения. Самодвижущаяся материя тем самым невозможна без постороннего источника, или движителя, так как она сама вечным двигателем не является.

В отношении начала и конца всего сущего, более разумна модель индуизма. Индуисты полагают идущие в мироздании процессы бесконечными, но, пугаясь бесконечного развития, не представляя его сущности, они сводят эти процессы к бесконечной череде повторяющихся, одинаковых, замкнутых кругообразных движений-циклов.

Поэтому и тут не удается избежать начала, поскольку в каждом цикле оно есть, а значит, опять же некая внешняя, или божественная сила требуется для почина.

Однако начала у мироздания в целом не может быть по нескольким причинам.

Любое начало требует некую постороннюю силу для инициации и некий материал. Однако по отношению к мирозданию ни того, ни другого до его начала существовать не могло, поскольку до начала, по определению, не было ничего и никого.

С другой стороны, если признать, что ничто есть потенциально всё в своей бесконечности и безвременности, то выход из безвременности в изменения это как бы Единое организовать не способно в своей отдельности, поскольку для выхода ему потребовалась бы опять же некая посторонняя сила. При этом безвременное и бесконечное Единое должно таковым и остаться – оно не может превратиться в конечное само по себе.