Читать интересную книгу Дороги Младших Богов - Андрей Сердюк

Ей-ей, именно так она теперь и выглядела.

Ведь упакована на сей раз была она не в замызганную сиротскую униформу, а в цвета индиго — с благородными потертостями на известных местах — джинсовый костюм. (На самом деле он был бледно-голубой, но мне нравится это слово — «индиго».)

Да.

Ну а на ногах у нее были уже не пошлые вьетнамские шлепанцы с мятыми задниками, а стильные ковбойские сапожки из мягкой желтой кожи. Ну и в комплект к техасскому прикиду — бордовый клетчатый батник. Мужской, к слову. Что меня всегда заводит. И еще платок у нее имелся — из тех, которыми во время песчаных суховеев покорители прерий прикрывают свои мужественные лица. Платок был интересным — с ацтекским орнаментом. И лебединая шея, вокруг которой он был повязан, тоже была чертовски хороша.

И вообще, теперь хозяйка корчмы вся казалась стройной такой, изящной — блин! И тут у нее всё оказалось в наличии, и там было всё у нее в полном порядке. А волосы цвета блестящего антрацита сзади в хвост были собраны. А личико — даром что тюркскоязычное — хоть тут же на глянцевую обложку журнала гламурного. А кожа смуглая, матовая какая-то такая, бархатистая. А под носиком трогательный цыплячий пушок. А ушки маленькие и такие аккуратные, что тут же облизать захотелось. А глаза— пусть и в масть родовую, но с такой глубинной синью, что утонуть — не фиг делать. И, как у потревоженной молодой косули, широко они были распахнуты. А еще: на правой брови появился у нее модный пирсинг — два золотых колечка.

Вот такие дела!

И в движениях, замечу наперед, пропала у нее угловатость подростковая. Стали они — откуда что? — плавны и точны, как у женщины кровей княжеских, знающей себе цену. Вернее, знающей про свою бесценность.

Короче, упасть и не встать — вот как девчонка теперь смотрелась. Немудрено, что Гошка и вякнул с порога: «Вот это бабец!» Да и я сам, признаться, не удержался — стал оглядывать помещение с намерением вычислить, где, в каком темном углу кинула она свою лягушачью кожу. Не нашел. Сожгла уже, наверное. Еще до нашего прихода.

А застали мы заметно преобразившуюся хозяйку корчмы за странным для ее юного возраста занятием — раскладыванием пасьянса. Когда мы ввалились шумно, она как раз открыла туза. Мне показалось с порога, что жлудевого. Впрочем, теперь уже не уверен. Может, и даму пик.

Она нашему приходу не сильно удивилась. Махнула рукой, будто старым знакомым, и спросила с преувеличенным весельем, свойственным работникам туристического сервиса:

— Ну что, господа, все в кучу собрались?

— Все, — признал Серега очевидное и погнал с места в карьер: — А теперь, милая наша хозяйка, объясните-ка нам…

— Тп-р-р-ру, — придержала она его порыв. — Не торопитесь, ночь впереди длинная — куда спешить? Ведь вы, надеюсь, не откажетесь здесь заночевать?

Мы ничего ей не ответили.

— Молчание, как известно, знак согласия, да к тому же еще и золото, — промурлыкала она. — Впрочем, куда вам еще с этой подводной лодки? Некуда. Так что проходите, располагайтесь, будьте как дома — сейчас я вам ужин придумаю.

— За который мы уже заплатили? — вспомнив о пяти сотнях, преодолел я свою немоту.

— Увы, — улыбнулась она, — вы же, помнится, заплатили только за обед. Который, кстати, съели.

— А мы ли его съели? — спросил я.

Она лукаво прищурилась и поинтересовалась:

— А какая разница кто, любезный?

— Нормально… — хотел я возмутиться, но передумал и лишь заметил: — Странное у вас заведение, Аня, одни платят за обед, а съесть его могут другие.

— Я и сама порой удивляюсь, — поддержала она меня. — Только другому. Тому, что сначала посетители съедают обед, а только потом я его готовлю.

И она залилась задорным смехом. Будто шестьдесят четыре колокольчика враз зазвенели.

А когда отсмеялась, зашла за стойку и вытащила откуда-то снизу коричневую коробку армейского полевого телефона. Известной всем потертым мужикам модели ТА пятьдесят семь. И крутанула несколько раз энергично ручку. А когда на том конце трубку подняли, сообщила коротко и четко:

— Всё, выезжайте, они у меня.

И трубку бряк назад и телефон — на место.

Ну а мы как оплеванные.

Не знаю, как парни, а я в тот момент четко понимал, что нас имеют, но пока, правда, не понимал, кто и каким, собственно, образом. И надо бы было как-то, конечно, реагировать, но в голове шуршала такая вата (даже и не вата, а, пожалуй, изовер, потому как не только шуршало, но и кололось), что напрягаться не хотелось. И злиться сил не было.

И, понятное дело, соображаю, что раз так, то, пожалуй, нужно просто расслабиться и получить максимально возможное от всего этого маразма удовольствие. Это всё же по-любому лучше, чем тупо выпрашивать на свою буйную задницу сульфазин с галоперидолом.

Серега и Гошка тоже выглядели в те минуты не очень… Как бы сказать? Не очень убедительно, что ли.

А потом принесла она нам кофе и бутерброды.

И мы разговелись слегка.

— А мимо вас тут автобусы какие-нибудь ходят? — оживившись, спросил вдруг Гоша. — Или, может быть, детка, по твоему забавному телефону можно прямо сюда такси вызвать?

— А вам это зачем? — спросила Аня.

— С меня довольно, — стал объяснять Гошка, отхлебывая кофе. — Нагулялся… Сыт по горло… В Америку хочу… Домой… В Сиэтл… И чтоб в окне Спэйс Нидл маячила.

— Остановите Землю, я сойду, — усмехнулась Аня.

— А чего я такого смешного сказал-то? — не понял Гоша.

— Да просто Америки-то нет, — заявила Аня.

— Парни, вы представляете, Америки-то, оказывается, нет, — объявил нам, типа мы сами не слышали, Гоша и переспросил у девушки: — Совсем-совсем, что ли, нет?

— Как таковой, — кивнула Аня.

— А Россия есть? — всё еще улыбаясь, спросил Гоша.

— И России нет.

— И Италии нет? — продолжал перебирать Гоша смысловой ряд.

— И Италии нет, — была последовательна Аня. — И даже Ватикана.

— Что-то, милая, у вас чего ни кинешься — ничего и нет? — всплеснул Гоша руками. — А хоть что-нибудь у вас есть?

— Есть, конечно.

— А если не секрет, что именно?

Гоша задал вопрос вроде как вежливо, но при этом на его лице зависла дурашливая ухмылка.

— ПОПСА у нас есть, — объявила Аня. И Гоша возрадовался:

— Слышите, парни, оказывается, попса у нас есть! Ничего нет, а попса таки вот есть. Ништяк! Да?

— Подожди балаганить, — приструнил его Серега и сам обратился к девушке: — А ну-ка с этой цифры поподробней. Это-то как же вас, Аня, понимать? Аллегорично, что ли?

— Да нет, буквально, конечно, — ответила Аня. — Даже больше вам скажу, по буквам надо меня понимать.

— Как это? — не понял я.

— Ну, ПОПСА — это аббревиатура, — объяснила она и тут же, не дожидаясь очевидного вопроса, расшифровала: — Полигон Обеспечения Практического Спасения Абсолюта. Вот что это такое. Полигон. Он один сейчас только и есть. А того, что вы считаете своей реальностью, нет. Привыкайте к этому, господа.

— К чему привыкать? — искренне недоумевал Гоша.

Девушка еще раз терпеливо объяснила:

— К тому, что реальности больше нет, к тому, что для вас пока существует только этот вот Полигон.

— Чего это вы, тетенька, такое говорите страшное? Чур меня, чур! — замахал на нее руками Гоша. — Какой еще такой полигон? Не надо нам никакого полигона. Да, парни?

— Поздно, — отрезала Аня и пояснила: — Полигон — это, к вашему сведению, то самое, скажем так, хм… место, где мы с вами в данный момент находимся. Вы, конечно, вряд ли мне сейчас поверите, а если и поверите, не сразу поймете, но я всё же вам это скажу. Обязана. Видите ли, так всегда происходит: когда связь времен в очередной раз рвется, за миг до Мига Повторного Начала Бесконечного Пути создается этот Полигон. И когда… Впрочем, стоп. Чего это я так, собственно, разлетелась? Сейчас подъедет Инструктор и все вам подробно и квалифицированно объяснит. А то я еще, чего доброго, напутаю где-нибудь. Мое дело сказать, что вы прибыли на Полигон. Я сказала. С прибытием вас, кстати. Вот. Остальное доведет Инструктор.

— Слава богу, парни, — мотнув по-собачьи головой, будто хотел всё это наваждение, как воду, стряхнуть, продолжал ерничать Гоша. — Сейчас Инструктор подъедет! Подъедет и, значит, всех нас тут вылечит. И тебя, Андрюха, вылечит. И тебя, Серый, вылечит. И меня, возможно, вылечит!

— Подожди ты! — вновь цыкнул на него Серега и спросил у фонтанирующей сплошными загадками девушки: — Вы это всё серьезно?

— А что, я похожа на человека, который шутит? — вопросом на вопрос ответила она.

Серега признал:

— Нет, как-то не очень. Но…

— Вы только, я прошу, не нервничайте, — решила успокоить нас Аня. — Нельзя вам.

— Мы что, умерли? — вдруг напрямую спросил Серега.

И спросил он таким голосом, что Гоша сразу перестал лыбиться. Секунду назад еще лыбился. Но тут раз — и уже нет.

А я вдруг вспомнил то место из «Тайного чуда» Борхеса, где герой подумал: «Я мертв, я в аду», а потом: «Я сошел с ума», а потом: «Время остановилось», а потом сообразил, что в таком случае мысль его тоже должна была остановиться, и успокоился.