Таково было поселение на Исла-Нуэве, после того как Кау-джер устроил там свою резиденцию рядом с Карроли и его сыном. Они не нуждались ни в чем. Гуанако обеспечивали всех троих сытным питанием. Их мясо, такое вкусное в жареном виде, не менее великолепно, если его завялить. Для этого его нарезают ломтями, отбивают меж двух камней, дают немного протухнуть, потом коптят и оставляют на несколько недель на открытом воздухе.
Бухты острова изобиловали рыбой — краснобородками[102], корюшкой[103], вьюнами; песчаные пляжи — съедобными моллюсками, в том числе мидиями, запасы которых неистощимы, а водоплавающая дичь заполняла все побережье.
Пресную воду брали из небольшой речки, которая текла с юго-западной стороны и была столь стремительна, что ни одна пирога не могла подняться против течения. Ее исток находился под высокими нотофагусами на склоне поднимавшегося на двести пятьдесят футов холма. В море она впадала слева от пещеры, а ее узкое глубокое устье, зажатое между двумя мысами, служило прекрасной гаванью для «Вель-Кьежа».
Приближался зимний сезон, и в домике на Исла-Нуэве возобновилась размеренная жизнь. Лишь несколько фолклендских каботажников завернули на остров, чтобы забрать очередную партию мехов, до того как снежные бури сделают плавание в этих краях невозможным. Шкуры были выгодно проданы или обменены на провизию и боеприпасы, необходимые в суровое время, с июня по сентябрь, хотя и тогда температура воздуха не опускается больше чем на десять градусов ниже нуля.
В последнюю неделю мая на острове остался Кау-джер с Альгом. Лоцманские услуги Карроли потребовались датской шхуне, которая, пытаясь избежать опасностей у мыса Горн, шла из Атлантического океана в Тихий по проливу Бигл. При благоприятном ветре «Вель-Кьежу» ничто не грозило.
Кау-джер очень привязался к юноше, которому уже исполнилось семнадцать лет. Альг отвечал ему искренней сыновней привязанностью. И кто знает, может быть, именно эти добрые чувства, которые испытывал Кау-джер к Карроли и его сыну, были теперь единственной связующей нитью с человечеством[104], после стольких разочарований, причину которых никто не знал.
Как бы то ни было, Кау-джер стал развивать умственные способности мальчишки, обучая его тому, что паренек мог понять. И, разумеется, отец и сын, вырванные, так сказать, из состояния дикости, многим отличались от других туземцев Магеллании, столь далекой от цивилизованного мира.
Само собой разумеется, Кау-джер воспитывал юношу в духе свободы и независимости, которые он сам ставил превыше всего. Карроли и его сын должны были видеть в нем равного себе, а не господина, ведь тот, кто достоин звания человека, не может иметь хозяина. Поэтому нас не должно удивлять, что Кау-джер, верный своим принципам, пытался искоренить в них чувство религиозности, присущее самым отсталым народам. Он не желал больше терпеть власть господина, как не принимал и существования Бога.
Как мы уже говорили, во время своих поездок миссионеры не раз встречались с Кау-джером, чьи неисчерпаемое милосердие и неустанная преданность несчастным рыбникам не могли не вызывать у них восхищения, и они даже пытались завязать с ним знакомство. Один из них пожелал поговорить с «благодетелем» и отправился на Исла-Нуэву. Но после встречи с человеком, столь непреклонным в своих убеждениях и отвергавшим любые дискуссии на социальные и религиозные темы, миссионеру ничего не оставалось, как убраться восвояси. Вспомним также эпизод с посещением отцами Атанасом и Северином стойбища валла во время похорон индейца. На слова благодарности, адресованные Кау-джеру миссионерами, он ответил: «Я только выполнил свой долг», — и тут же уехал.
Наступил июнь — на Магелланию резко обрушилась зима. Морозы не были сильными, но вся область продувалась штормовыми шквалистыми ветрами. Исла-Нуэва, как и другие острова архипелага, исчезла под снегом. Жестокие бури сотрясали эти края, и в Пунта-Аренас, затерянный в своем одиночестве на полуострове Брансуик, больше не заходило ни одно судно. В такое время корабли не осмеливались входить в пролив.
Так пролетели июнь, июль и август. К середине сентября заметно потеплело. Фолклендские каботажники вновь появились в проливах архипелага.
Девятнадцатого сентября у входа в пролив Бигл показался американский пароход. Он поднял на фок-мачте вымпел, запрашивая лоцмана. Оставив на острове Кау-джера и Альга, Карроли взялся провести корабль вдоль чилийского побережья к архипелагу Чонос.
Он отсутствовал с неделю, а когда вернулся обратно, Кау-джер стал, как обычно, расспрашивать друга, как прошло плавание, не было ли каких происшествий.
— Ничего не случилось, — ответил Карроли. — В проливе было тихо, ветер, северо-восточный бриз, благоприятствовал.
— Он держался все время?
— Да.
— Где ты сошел с парохода?
— В проливе Кокберн у крайнего мыса острова Кларенс. Там мы встретились со сторожевым судном, которое шло к Огненной Земле.
— А в открытом море?
— В открытом море было сильное волнение.
Кау-джера, по-видимому, интересовало только то, что могло произойти между Исла-Нуэвой и островом Кларенс. Но о событиях в Старом и Новом Свете, о которых Карроли мог узнать на борту американского судна, Кау-джер ничего не спросил. Все, что происходило вне Магеллании, его не касалось. Он был намеренно глух ко всему, что могло оживить в нем воспоминания о прошлом.
И все же Кау-джер задал Карроли еще несколько вопросов об американском судне.
— Откуда был пароход? — спросил он.
— Из Бостона.
— Куда направлялся?
— К островам Чонос.
На этом расспросы закончились.
Однако Карроли счел своим долгом вновь заговорить о сторожевом судне, которое повстречалось ему в проливе Кокберн. Он сообщил, что, покинув пароход, направил шаланду к проливу Бигл и непрерывно шел вдоль той части южного побережья Огненной Земли, над которой возвышалась гора Сармьенто. Там, в небольшой бухточке, он увидел сторожевое судно, с которого высаживался отряд солдат.
— Что за солдаты? — поинтересовался Кау-джер.
— Чилийцы и аргентинцы.
— Что их привело туда?
— Они сопровождают двух комиссаров, которые объезжают Огненную Землю и соседние острова и уже побывали на полуострове Брансуик.
— Откуда они?
— Из Пунта-Аренаса. Губернатор предоставил в их распоряжение сторожевик.
— Сколько времени они намерены оставаться там?
— Пока не закончат дела.
Получив эту информацию, Кау-джер задумался. Что означало появление комиссаров в этой части Магеллании? Что им здесь нужно? Может быть, это какая-нибудь географическая или гидрографическая экспедиция? Но что исследовать в этих краях после работ капитанов Кинга и Фицроя и тем более капитана Дюмон-Дюрвиля? Может быть, речь шла о более строгой проверке прежних съемок, которую эти комиссары осуществляют в интересах судоходства?..