— Ну самомнение у меня такое. Раз мы вроде как временные партнеры, может…
— Партнеры? — расхохоталась старуха. — Мы? С чего ты взял? Ну да, вот именно «временные» и «вроде как». Я тебя десять минут от силы знаю, и в тебе не уверена. А туда же — «партнеры».
— Ладно, ладно, — запротестовал я. — Оружие у вас есть?
— Кто о чем, а малец только об оружии. Догадаться нетрудно. Ладно, покажу я тебе часть коллекции, и то, только потому, что ты шериф и знакомый Холли, даже скорее первое, чтобы знал, что ничего против тебя не замышляю. А то черт вас ведьмоборцев знает, еще покажется…
— Справедливо. Обещаю ничего не трогать без разрешения и не использовать против вас.
— Да ты бы и не смог, — хмыкнула ведьма, уведя меня вглубь лавки и достав старинный ключ, который прямо-таки и светился красной аурой. Немаг или слабый взял бы его рукой, и… без нее бы и остался.
Ведьма отомкнула тяжелую деревянную дверь, простую с виду, но укрепленную почище крепостной, и открыв ее, вошла вовнутрь.
— Смотри, — она потянула шнурок лампочки, свисающей с потолка. — Но, как и обещал, без разрешения не трогай.
О да! Здесь стены были увешаны всевозможным холодняком — от ножей до мечей, а в застекленных витринах лежали образчики американской, да и не только, оружейной мысли. Да и под витринами тоже — старинные зеленые ящики с грубыми трафаретными надписями «US Army» похоже пустыми не были. Ну и старушка-дилер…
— И что, продаете?
— Ну уж и не мечтай. Только знакомым людям с соответствующими рекомендациями.
— И такое тоже? — я разглядывал разномастные револьверы разных годов через стекло витрины.
— Это вообще не продается. Ну или очень редко, по особым случаям. За ними стоят такие истории, что лучше не упоминать. Любой коллекционер отвалит за них беспрекословно огромную сумму, когда узнает их историю — да как и на любом аукционе, продается ведь она, а не кусок старого железа. А история их всех у меня в голове.
— Это я понимаю, — пробормотал я себе под нос. Аура предметов была весьма зловещей — из них убивали, и убивали не раз. Причем не только людей — вон на том вон «дерринджере»…
— …черная аура, — неожиданно закончил я вслух.
— Действительно видишь, — хмыкнула старуха то ли удовлетворенно, то ли недовольно. — Из него был убит один из высших демонов ада.
— А по виду и не скажешь, — хмыкнул в свою очередь я. — Мелкий пестик.
— Ты же сам маг, знаешь, что в нашем мире все не то, чем кажется.
— А есть тут оружие для убийства аватара бога? — спросил я.
— Зачем тебе? — подобралась старуха.
— Да я просто так интересуюсь…
— Ну вот когда его встретишь, тогда и придешь. Может и помогу.
— Встречу, встречу… может быть, — я отвернулся к стенке с холодняком. Эх, какой хороший ятаган… Нет, не ятаган, это я ошибся. Килидж или клыч, турецкая сабля, даже принятая морской пехотой САСШ после берберийской войны, настолько он им показал свою эффективность. — Можно посмотреть?
Ведьма сделала пасс, и защитное свечение вокруг клинка опало. Я взял в руки клыч и вынул его из ножен. Вещь раритетная, явно старинная и аутентичная, не американская. Я сомкнул пальцы на рукоятке, и тотчас же по клинку пробежало сияние золотой арабской вязи, а само лезвие окутало такой же золотистой дымкой. Прямо как будто для меня. Краем глаза глянул на ведьму — о, что это ее так пробрало? Глаза большие, как у мышки во время дефекации, рот полуоткрыт…
— Все в порядке?
Мой голос похоже вывел ведьму из ступора.
— Д-да, — пролепетала она. — Прости, высший, не признала!
— Я? — в свою очередь пришла пора удивляться мне. — Я не высший.
— Клинок не врет. По преданию, только высший может пробудить его к жизни, чтобы убить им черного бога.
— Врут, — я с сожалением повесил клинок обратно на крюки. — Я не высший.
Ну на самом деле я действительно не он, я так, подмастерье волхвов, не больше. Расходный, так сказать, материал. Витязь-«пятиминутка», типа дошика. Заварили, довели до полуготовности, кинули в бой.
— Пусть повисит. Как денег накоплю… — без особого энтузиазма сказал я. Если это не простой клинок, а магический…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Он не продается, — сказала ведьма. — Он твой.
— Как так?
— Если им владеет простой человек, то ему он счастья не принесет. Только тот, кто избран…
Ну, понеслось. «Нео, ты избранный» и прочая лабуда про поцелуй богов в нежную детскую попку и узелке на пряже парки. Не верил я как-то в это.
— Хорошо. Пусть пока он здесь меня дожидается, — я подмигнул ведьме. Ну мне действительно хранить отдаренный магический клинок дома — верх идиотизма. Пусть лучше в магическом Форт-Ноксе дожидается под надежной охраной миссис Джонсон из Салема. Мощные, говорят, ведьмы были, прежде чем пойти на растопку.
Глава 7
Карачун нахмурился. Как аватар Кощея он смотрел на мелкого беса, пришедшего к нему с проблемой.
— Что значит «не прибыла»?
— Нне знаю, ваше могущество!
Интересное дело. Душа волхва, сразившегося с ним на дуэли, так и не прибыла в Кощное Царство. Не то, чтобы она ему была нужна, но порядок есть порядок — Кощей завел его давно. Любой из смертных, кто осмелился бросить ему вызов, должен быть заключен в Нави на веки вечные, чисто из прагматического интереса — а вдруг боги решат нарушить уговор, утащат его в Правь, и там поднатаскают, чтобы на следующий раз он все-таки победил? Это прямое нарушение уговора, проиграл — изволь пожаловать в Навь, растворится твоя душа и не попадет на перерождение.
— Хорошо, я доложу шефу, — поежился Карачун. Отвлекать по такому пустяку всемогущего владыку? Но раз Кощей сам настоял на всех попытках пошатнуть его Царство, пусть и разбирается с остальными своими собратьями по пантеону сам. Тем более действительно может нехорошо получиться. Вдруг волхвовский боец действительно обретет могущество и превзойдет его? Непорядок.
— Ну и как у вас все было? — прижала меня Мыша, когда я неосторожно попался ей один вне класса. Очки ее яростно поблескивали, а уж огонь обиды в глазах…
— Что было? — я аж опешил.
— Ну у вас с ней, с этой Снежной Королевой!
— Да ничего у нас не было, — сказал я.
— Рассказывай!
— Слушай сюда, Джейн, — я терпеть не мог оправдываться. Не зря Гиббс включил это в число своих правил. — Мы друзья, такие же, как и с тобой.
— Ага, так и поверила!
Спокойно, спокойно, сказал я себе. А то у меня есть привычка взрываться пороховым погребом, да так, что в живых никто не остается. А уж от Мыши даже клочьев не останется.
— Верь, не верь — как хочешь, — я отстранился от нее и пошел своей дорогой. Только сцен ревности от невесть что вообразивших себе девчонок не хватало. Если Мыша на меня запала — ее проблемы. Правда и подлянок от этой мелкой католички можно было ожидать достаточно.
— Привет, — сказал я Холли, войдя в класс.
— Привет, — кивнула мне она.
Никаких дружеских бесед в школе, общение только по учебе — это негласное правило. Чем меньше мы общаемся на людях, тем меньше обсасывания костей за спиной, а уж ее одноклеточных подруг хлебом не корми — я так и слышал за спиной подхихикиванье при моем виде. Не скажу, что меня это не раздражало, еще как, но на каждый роток платка не накинешь, если его не оформить как кляп.
Подошел Четыре Глаза, как всегда, сверить домашку по математике. Понятливо покосился на Холли, но не стал проявлять бестактность.
— Можно?
— Да на, — я отдал ему тетрадь. — Смотри.
И тут тоже никакой самодеятельности — после установления статус-кво с Фуриком неожиданностей с его стороны больше не было, разве что иногда жалобный взгляд побитой собаки, типа такой талант пропадает… Но мне сейчас было не до таланта.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Джейн на тебя жалуется, — как бы мимоходом бросил Четыре Глаза.
Я мысленно застонал. Ну вот как хорошо вы вместе смотритесь, прямо бонсай, два мелких ботаника. Что вы ко мне пристали?