сомнения.
— Мне ждать появления второй жены, которую тебя обяжут взять?
Выражение его лица ожесточилось.
— Окажи мне честь и прояви ко мне немного чуткости, — ответил он. — У меня нет желания жертвовать тобой ради себя самого. И меня оскорбляет то, что ты думаешь, будто я на это способен.
— Но мое возвращение в Рахман не решит твоих проблем со старейшинами, если ты не возьмешь жену.
— Мы со старейшинами договорились, что в знак уважения к моему отцу они не станут поднимать эту тему, пока он жив.
— А потом?
— Я разберусь с ними в свое время. Но в любом случае в следующие несколько месяцев важнее всего спокойствие моего отца. Ты сделаешь это? — прямо спросил он.
— Неужели ты думал, что я откажусь? — Она вздохнула, встала и отодвинула свой стул, чтобы обойти его.
— Ты сердишься. — Он прищурился, глядя в ее сверкающие глаза и на застывшее выражение ее лица.
— В принципе я согласна снова играть роль любящей жены, — сказала она. — Но сейчас уйду и буду дуться, как ты это называешь. Потому что, как бы хорошо ты ни говорил, Хасан, ты виновен в том, что ты использовал меня почти так же, как планировали мои похитители. А значит, ты ничем не лучше их.
С этими словами она повернулась и ушла, и Хасан отпустил ее, потому что она была права.
Через несколько секунд появился Рафик с вопросом, написанным на жестких линиях его лица.
— Не спрашивай, — настойчиво посоветовал Хасан. — Она еще не знает и половины.
— Какую половину она не знает? — спросил Рафик.
— О том, что будет дальше, — ответил Хасан, видя, как взгляд сводного брата скользит по его левому плечу. Он повернулся, чтобы посмотреть, на что тот смотрит, и выругался. Они почти прибыли в Порт-Саид.
— Сколько осталось времени? — спросил Хасан.
— Примерно час до приезда первых гостей.
У Хасана остался всего час, чтобы снова поговорить с Леоной, успокоить ее и попросить о помощи.
— Тебе лучше подготовиться, чтобы занять мое место, Рафик, — проворчал он. — Потому что сейчас я всерьез подумываю о том, чтобы покинуть корабль вместе со своей женой и забыть, что у меня есть хоть одна капля крови аль-Кадимов.
— Наш отец не одобрит такое решение, — сухо заметил Рафик.
— Не надо мне об этом напоминать! — резко ответил Хасан.
— Я просто пытаюсь избавиться от такой миссии, — оправдывался его сводный брат. — Я не желаю оказаться на вашем месте, милорд шейх.
Собираясь пойти за Леоной, Хасан остановился.
— Чего же ты хочешь? — с любопытством спросил он.
Рафик вздохнул:
— Прямо сейчас я хочу, чтобы наступила полночь и я был со своей женщиной в гостиничном номере в Порт-Саиде. Сегодня вечером она прилетает, чтобы танцевать для королевских гостей. Но потом она будет танцевать только для меня, а я стану поклоняться ей. Затем я буду наслаждаться ее телом до рассвета, после чего неохотно вернусь сюда, чтобы служить вам, милорд шейх. — Он насмешливо поклонился.
Хасан не сдержал улыбку.
— Измени свои планы и пригласи ее на ужин, — предложил он. — Она отвлечет многих, чему я только обрадуюсь.
— А Леона обрадуется? — спросил Рафик.
Хасан посуровел:
— Сейчас Леона не радуется ничему. — После этого мрачного напоминания он отправился на поиски своей женщины.
Он без труда нашел Леону в ванной, она принимала душ. Тот факт, что она не заперла дверь, красноречиво говорил о ее настроении. Хасан присоединился к Леоне в душе, где она мыла голову. Пенящиеся пузыри скользили по ее мокрой золотистой коже. Открыв глаза, она одарила его взглядом, который мог убить.
— Что ты хочешь? — спросила она.
Он выдавил гель для душа себе на ладонь и принялся намыливать им Леону. Она уперлась руками ему в грудь, словно приготовившись оттолкнуть его.
— Спасибо, — сказал он и спокойно вылил немного геля себе на грудь, решив, что Леона его намылит. — Совместный душ превращает простейшее занятие в лучшее удовольствие, да?
Зеленый блеск ее глаз стал угрожающим.
— Ты высокомерный и противный человек, и я хочу, чтобы ты убрался отсюда, — холодно сообщила она ему.
— Закрой глаза, — посоветовал он. — Иначе в них попадет шампунь.
Леона подняла руку, чтобы смахнуть мыльные пузыри с лица, и Хасан направил ей в лицо струю воды. Она ахнула от удивления, и он, воспользовавшись моментом, поцеловал ее в губы.
На какое-то время он позволил себе поверить, что добился легкой победы. Обычно такая тактика срабатывала. Но на этот раз он получил резкий удар под ребра. Кроме того, Леона с силой прикусила его нижнюю губу. Он поднял голову и встретил ее свирепый взгляд.
Он выгнул бровь и нахально провел рукой по шелковистой коже ее живота.
— Вы рискуете, шейх, — предупредила она его.
— Неужели?
— Мне нечего тебе сказать. Оставь меня в покое.
— Но я не предлагал разговаривать, — объяснил он и смело опустил руку ниже.
— Не смей! — Она прижалась к углу кабинки, прикрываясь руками.
— Ладно. — Он пошел на попятную так быстро, что Леона нахмурилась. — В любом случае у нас нет времени. Наши гости приедут менее чем через час.
— Гости? — Она резко посмотрела на него. — Какие гости?
— Гости, которых мы отвезем в Рахман на празднование тридцатилетия правления моего отца, которое состоится через десять дней, — ответил он, спокойно смывая с себя мыльную пену.
Леона застыла от шока:
— И давно ты знал о приезде гостей?
— Не очень давно. — Он взял душевую насадку и принялся смывать шампунь с головы Леоны.
— Но ты не счел нужным сказать мне раньше?
— Если бы я сказал, это повлияло бы на твое решение вернуться в Рахман?
Помолчав, она наконец тихо произнесла:
— Полагаю, мне лучше узнать еще о чем-нибудь, о чем ты не удосужился мне сообщить.
Он выключил душ.
— Только имена наших гостей. И это может подождать. Нам надо вытереться и одеться.
Выйдя из душа, он протянул Леоне полотенце, взял полотенце для себя и пошел к двери ванной.
— Хасан! — позвала она, и он остановился. — На празднике твоего отца меня выставят на всеобщее обозрение с конкретной целью?
— Некоторые люди должны понять, что им не удастся ни к чему меня принудить, — ответил он, не оборачиваясь. — Мой отец ждет тебя. Это его последняя годовщина.
Леона оделась в соответствии с арабской традицией: шея, руки и ноги были закрыты шелковым платьем, на ее голове была вуаль из тонкого шелка, а волосы были уложены в аккуратный пучок. Она была почти без макияжа, если не считать черную тушь на ресницах и нежно-розовый блеск на губах.
Рядом с ней стоял Хасан в белой шелковой тунике и