властвуешь надо мной, что я чувствую, как твои цепи сжимаются, а не ослабевают.
— Какой ты тщеславный!
— Потому что мне нравятся цепи? — спросил он, обезоруживая ее.
Леона опешила. Хасан был способен соблазнить ее за несколько секунд. Нет, на самом деле она хочет освободить не его, а себя.
— Я буду чай, — пробормотала она, пристально разглядывая блюда на столе.
Хасан вдруг охнул:
— У тебя синяки! — Он уставился на ее правое плечо.
— Ерунда. — Она старалась не обращать на это внимания.
— Где у тебя еще болит? — Он принялся осматривать те части ее тела, которые не скрывала одежда.
— Побаливает правое бедро, — сказала она. — Хасан, прекрати! Со мной все в порядке.
Он ее не слушал. Брюки Леоны соскользнули на палубу, и Хасан, встав на колени, принялся осматривать ее правое бедро.
— Я у твоих ног, — извиняясь, произнес он.
— Я заметила, — сказала она, ее голос дрожал от шока, а не от радости. — Встань и дай мне одеться, — умоляла она. — Нас могут увидеть.
— Не увидят, если они дорожат своими головами, — ответил он и стал натягивать брюки на ее узкие бедра.
И в этот неподходящий момент появился Фейсал. Леона покраснела, а Хасан вскочил на ноги как ошпаренный.
— Мои искренние извинения, — испуганно взмолился Фейсал. — Ваш достопочтенный отец… Шейх Халифа желает немедленно поговорить с вами, сир.
Хасан резко взял Леону за плечи и усадил ее на стул.
— Принеси моей жене чаю, Фейсал! — рявкнул он на своего слугу.
Обрадовавшись шансу уйти, Фейсал почти убежал.
Хасан обратился к Леоне:
— Поешь!
Он не смотрел ей в глаза. При виде легкого румянца на его скулах она улыбнулась. Вряд ли кто-нибудь видел шейха Хасана аль-Кадима в таком замешательстве.
— Не смейся надо мной! — прорычал он, наклонился и поцеловал ее в губы, а потом быстро ушел, пообещав вернуться через минуту.
Леона съела свежеиспеченную булочку, выпила чаю, но Хасан все не возвращался. В конце концов появился Рафик. Он формально поклонился ей и принес извинения от Хасана, который занимался государственными делами.
Она знала, что он может часами работать.
— Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе? — спросил Рафик.
— Это приказ государя? — сухо сказала она.
Он одарил ее полуулыбкой и сел на стул.
— Расскажи мне о своей любовнице-испанке, — предложила она.
Рафик вздохнул, стащил гутру с головы и бросил ее в сторону. Это был знакомый жест члена семьи аль-Кадим. Он олицетворял многое: усталость, гнев, презрение или уступку.
— У него нет совести, — пожаловался он.
— Но ты продолжаешь безоговорочно любить его, Рафик, сын Халифа аль-Кадима, — тихо ответила она.
Он выгнул бровь. Иногда он выглядел настолько похожим на Хасана, что их можно было счесть за близнецов.
— Я внебрачный сын, — горделиво уточнил Рафик. — Ты тоже продолжаешь любить его, поэтому нам лучше не бросать друг в друга камни, — посоветовал он.
Рафик родился вне брака от красивой француженки — любовницы шейха Халифы, которая умерла родами. Тот факт, что на момент рождения Рафика самому Хасану было всего шесть месяцев, должен был сделать двух сводных братьев заклятыми врагами. Они выросли вместе: один был уверен в своем высоком статусе, а другой знал, что никогда его не получит. Тем не менее эти двое были так близки, словно родились от одной матери. Они всегда были заодно, и их больной отец знал, что никто не отнимет у него власть, пока его сыновья будут рядом. Когда появилась Леона, она тоже попала в это кольцо защиты.
Большую часть жизни ее окружали сильные мужчины: отец, Итан, Рафик и Хасан. Даже шейх Халифа, хотя сейчас он болен, всегда был ее верным сторонником.
— Убеди его отпустить меня, — тихо попросила она.
Глаза Рафика потемнели.
— Он скучал по тебе.
Она приуныла, но продолжала настаивать:
— Убеди его.
— Ему было одиноко без тебя, — сказал Рафик.
Она сглотнула ком в горле.
— Пожалуйста.
Рафик перегнулся через стол, взял ее за руку и сжал.
— Разговор окончен, — мягко произнес он и встал, побуждая Леону подняться на ноги.
— Куда мы идем?
— Прогуляться по яхте. Я хочу отвлечь тебя, чтобы ты не уговаривала меня.
Он надел гутру и мгновенно превратился в другого человека — гордого и отстраненного.
— Идите вперед, миледи. Но сначала мы возьмем шляпу из вашей каюты.
Несколько часов спустя Леона лежала в шезлонге на тенистой террасе, переодевшись в черно-белое бикини с узором и тонкую белую рубашку. Ей показали почти все каюты на этой прекрасной яхте и официально представили капитану Тарику аль-Бахиру, который был единственным арабом в испанском экипаже.
Потом она пообедала с Рафиком и Фейсалом, с трудом сдерживаясь, чтобы не задавать им вопросов. Хасан по-прежнему занимался государственными делами.
Хасан увидел в шезлонге спящую Леону. Он провел в своем кабинете несколько часов. Им предстоит многое обсудить, но пока он не станет ее будить. Тихонько вздохнув, он лег на соседний шезлонг и закрыл глаза, размышляя о событиях прошедших нескольких часов. Назревал раскол между главами семей, которые образовывали арабское государство Рахман. Хасан мрачно называл это династической политикой. Семьи аль-Кадим и аль-Мухтар против семей аль-Махмуд и аль-Ясин. В конце концов он был вынужден пойти на компромисс, который вовсе не казался ему компромиссом…
Леона вздохнула. Хасан открыл глаза и увидел, как она зевнула и потянулась. Он разглядывал ее волосы, изящное тело, гладкую кожу, прямой носик и соблазнительные губы. Не сдержавшись, он вскочил на ноги, наклонился и поцеловал Леону.
Она вздрогнула, открыла глаза и сонно нахмурилась.
— Что ты делаешь? — запротестовала она. — Мне было так хорошо.
— Я знаю, — ответил он. — Но я тоже хочу чувствовать себя хорошо, а мне нехорошо. Он отнес ее в каюту и усадил в кресло. Потом со вздохом сел в кресло рядом с ней.
— Полагаю, у тебя веская причина притащить меня сюда, — сказала она через мгновение.
— Да. — Он повернулся и посмотрел в ее слегка затуманенные зеленые глаза. У него стало тяжело на душе, когда он приготовился к тому, что собирался сказать. — Ты была права. Меня заставляют взять вторую жену.
Она задрожала.
— Ты согласился?
— Нет, — категорично отрезал он. — Вот почему ты сейчас здесь со мной. И почему ты должна здесь оставаться.
Леона посмотрела ему в глаза и поняла: он не предполагал, что ему придется говорить с ней на эту тему.
— Готовился заговор с целью похитить тебя, — хрипло сказал он. — Они хотели использовать тебя, чтобы влиять на меня. Когда я узнал об этом, я решил опередить их и первым похитил тебя.
— Кто? — прошептала она, но у нее возникло ужасное чувство, что она уже знает