Читать интересную книгу Бульдог. Экзамен на зрелость - Константин Калбазов

Конечно, не все сумели найти опричники петровские. Да только и не добрались лишь до малой части. Был еще прикопанный бочонок с ефимками, на десять тысяч, это коли с вычетом казенным. Да злато китайское оставили купцу, так как посчитали его товаром. Ничего удивительного, до монетной чистоты тому злату далековато.

Сомов взглянул на бутыль, что повелел принести, намереваясь напиться с горя. Потянулся было к ней, да только, крякнув, убрал руку. Сомовы, конечно, в первые люди не рвались, но уважение к себе всегда имели и другими уважаемы были. Пусть настало лихое время, он не сломится.

– Брат…

– Чего тебе, Евдоким? – обернулся он в сторону вошедшего двоюродного брата, трудившегося нынче у него приказчиком.

– Там Столбов в гости пожаловал. Я ему обсказал, что ты приболел. А он, мол, ведаю, какая хворь Анисима Андреевича одолела, видеть тебя желает.

Столбов? Этот тоже из купцов и тоже раньше никак не выделялся. Нынче же его словно подменили. Поставил новомодную лесопилку, сказывают, нигде в мире такой не сыщется. Товару столько производит, что поговаривают, мол, вскорости чуть не всю торговлю под себя подомнет. Ерунда, конечно. Потребность в лесе такова, что устанешь им обеспечивать род людской. Да только лесу и впрямь изрядно. Лесорубы поставлять не успевают, и товар не залеживается, больно уж цена привлекательна.

Мысли текли вяло – и вдруг словно вспышка молнии. С чего это Столбов так переменился? А с того. Помнится, прежде чем взяться за то дело да деньги огромные выбросить на оборудование лесопилки, он похвалялся, что государь у него в гостях побывал и по его просьбе он ту лесопилку поставил. А теперь вот говорит, что про хворь сомовскую ведает. Это что же получается-то?

– Евдоким, а ну-ка зови Столбова. Да Дашку кликни, пусть на стол собирает.

Ну точно. Все знает. Достаточно просто увидеть его хитрый взгляд, как тут же становится ясно: именно так, и никак иначе. Степенно поздоровался, присел к столу, оглаживает бороду, разговоры ведет. Без намеков, чинно и степенно, как и подобает уважаемому и знатному купцу.

Но видел Анисим Андреевич, что не просто так припожаловал к нему Столбов. Однако уж час прошел за беседой и трапезой, а к разговору так и не приступил. Хотел было сам, да вовремя одумался. Мало ли о чем Столбов догадывается. Да и при домашних те разговоры вести нельзя. Пусть и перешептываются, но ведь доподлинно, что и как произошло, не ведают. А если слухи поползут от него… О том думать не хотелось. В то, что Петр покарает за ослушание, купец верил свято.

Наконец сообразил отослать всех и оставить их наедине. Давно бы так. А то сидят хоронятся да глазками стреляют. А тут всего-то – говорить о таких вещах можно лишь с глазу на глаз. Вот сообразил, и сразу все стало куда как понятнее.

– Меня тут Туманов навестил. Заскочил водицы испить. Хм… аж на лесопилку заскочил, – ухмыльнулся такой оказии Столбов.

Сомов понимающе кивнул. Уж кого-кого, а этого аспида пронырливого по гроб жизни не забудет. И ведь тот бочонок тоже сыскал бы, да только прикопан он как раз в том сарае, где всех домашних и дворню держали.

– Два года тому, тоже в зимнюю пору, если помнишь, осчастливил меня своим посещением государь наш. Пир горой, дым коромыслом, на зависть всем соседям и купечеству. По сию пору ходят да косо смотрят. Мол, обласкан царем-батюшкой, поддержку от него лично имеет, да еще и с просьбой к нему государь обращается. Не к купцам первостатейным, а к купчишке, что ни в одном серьезном деле участником не был. Теперь-то многие бросились силинские махины скупать, завод всех заказов и исполнять-то не поспевает. А тогда только у виска крутили, мол, такие деньжищи на забаву пустую спустил.

– Так…

– Точно, – с лукавой улыбкой кивнул Столбов. – Тот пир, Анисим Андреевич, с обыска начался. Треск досок и скрип гвоздей такой был, что, казалось, зубы покрошатся, а сердце зайдется. Думал, все. Пришла беда – отворяй ворота. Сообразил, что купцов именитых государю не с руки потрошить, вот и взялся за тех, что значимости никакой не имеют. В пересчете на нынешний рубль – на шестьдесят с лишком тысяч отыскали. Все до последней копеечки. Да только ничего сверх положенного с меня государь не взял. Лишь ефимки с пересчетом изъяли да книжицу вексельную выдали. Определили в купцы первой гильдии, да еще по глупости своей я только десять тысяч заявил.

– Это как это по глупости? – хотя и ожидал чего-то подобного, искренне удивился Сомов.

Впрочем, было чему удивляться. Отчего называть глупостью решение записаться по малой ставке? Оно ведь права, считай, те же, а в казну куда как меньше отдавать приходится. Шутка ли, ему придется ежегодно выкладывать целую тысячу просто за одну лишь грамоту. Да будь воля Сомова, он бы тоже в десять тысяч заявился.

– А вот так, – развел руками Столбов. – Государь мне: мол, не глупи, не упрашивай, потом жалеть станешь. А я ему: чего жалеть-то? Во второй гильдии ходил горя не знал, а теперь в первой стану значиться. Обозвал дурнем, да внял молитвам. Лучше бы обкостерил по матери да записал в именитые, хотя и недоставало у меня средств. Ну да чего теперь-то.

– Что-то ты загадками говоришь, Степан Прокопьевич.

– Да нет никаких загадок, Анисим Андреевич. Дело новое, махина эта непонятная. Мало ее купить, так еще и оборудование к ней. Да потом все это доставить, установить, запустить. Опять же сама собой работать она не станет, потребны люди специально обученные, да платить им жалованье. И ведь попробуй обидеть, развернутся – и поминай как звали, не крепостные, враз к кому иному перекинутся. Думал, пропал я. Заставили выкупить то, что никому и даром не нужно.

– Да ведь так все и было. Все думали, что ты умом тронулся.

– Сам как пришибленный ходил. А сказать никому не моги. Но как оно все вышло, сам видишь. А жалею я оттого, что по указу-то изменения в гильдейскую грамоту только раз в два года можно вносить. Я за это время почитай все, что вложил в лесопилку, отбил. Заработал бы и больше, кабы не дурость моя. Гильдейские ограничения на сделки держат, развернуться не дают. Я уж и к государю на поклон, а мне ответ – закон есть закон, и никто его попирать не станет. Но ничего. Нынче второй год на исходе. Сразу побегу в именитые граждане записываться, пусть и нет у меня за душой ста тысяч. Заказал еще одну махину и оборудование под нее. Моя-то уж нагружена до предела, так что расшириться не получится.

– Выходит, государь тебя силком на доброе дело подрядил, – вздохнул Сомов.

– Выходит. Да только болтать о том я бы не стал. Боязно больно. Закон, он ведь что дышло – куда повернешь, туда и вышло. Мне за упрямство мое так ответили по поводу смены гильдии. А ведь иные, кто, глядя на меня, сами за то дело взялись, куда пронырливее оказались, и им никаких ограничений не было. Вот и получилось, что начал я первым, а сам в хвосте плетусь. Потому не сомневаюсь – начну болтать, и не сносить мне головы. О том и тебя упреждаю, Анисим Андреевич.

– Спасибо на добром слове.

– Хм… Ты уж прости за любопытство… – смущенно произнес заводчик, но Сомов его прекрасно понял.

– Велено строить купеческий морской корабль и заниматься заморской торговлей.

– Ох, – только и вздохнул Столбов. Что ни говори, а море это дело такое, не больно-то надежное.

– Ты мне вот что скажи, Степан Прокопьевич. Как мнишь, коли государь чего пообещал, не бросит ли, как это бывало у его деда? Не откажется от своих слов?

– Не откажется. В том уверен, как в себе. Крут он, но слову своему хозяин. Да только море, оно ведь…

– Так он не просто мне велел морской торговлей заниматься…

Сомов обстоятельно рассказал обо всех условиях, выдвинутых императором. Поведал и о страховке, и о торговле на первых порах монопольными товарами. По просьбе Столбова показал ему все документы, что предоставил ему в присутствии государя чиновник из банка. Купец все обстоятельно проверил, заверил, что у него все точно так же обстоит.

Объяснил, насколько удобно иметь дело с Купеческим банком. Только посетовал, что мало еще торгового люда поверили в тот банк, а то дела можно было бы делать куда как проще. Разъяснил и по поводу займов. Весьма удобно, и куда выгоднее, чем брать в рост у своего же брата купца. Всего-то шесть процентов в год. Зато деньги можно получить быстро. А вот с такой грамотой, на которой стоит подпись самого государя, и того проще.

Слушал его Сомов, мотая на ус. По всему выходило, что хотя у него предприятие и порискованнее, чем у Столбова, но положение более выгодное. Грамота именитого гражданина открывала большие перспективы. С одной стороны, вроде выходит, что их род никогда в рисковые предприятия не ввязывался. С другой – никто из предков в такой ситуации не бывал, а сложившиеся расклады располагали именно к риску.

Ведь как ни крути, торгуют люди морем. Века торгуют. И далеко не все корабли гибнут. Будь так, не строили бы столько судов. Рисково, не без того. Но ведь от той напасти и обезопаситься можно. Его денег вполне достанет для того, чтобы заложить не один, а два корабля. Закупить груз и выкупить ту самую страховку можно и на взятый в банке заем.