Интересно, готовит ли ему Аня?
Даниил хватает меня за руку, когда я пытаюсь встать, а потом подминает под себя.
— А утренний секс? — выдыхает он мне в ухо.
Я немного свожу ноги. Я очень этого хочу. Но я в таком виде — просто кошмар! Вчера перед сном я переменила одежду, но вымыться не успела, потому что торопилась уснуть с ним рядом.
Даниил не спрашивает моего мнения. Он переворачивает меня на живот и ложится сверху.
Я чувствую, как он стаскивает с меня шорты вместе с трусиками. В голове крутятся мысли о том, что у меня волосы стянуты в хвост, я не накрашенная, в домашней футболке, но я завожусь от того, что представляю себе как он за моей спиной раздевается.
Оттопыриваю попу. Быстрей. Не хочу ждать пока он опять будет искать презерватив.
— Я на таблетках, — это правда.
Еще в первый день я отыскала купленную шесть месяцев назад про запас пачку. Так боялась залететь от первого встречного, несмотря на то что сексом мы занимались в защите. С тех пор принимаю противозачаточные.
— Хочешь проверь, — одной рукой открываю прикроватную тумбочку, там розовая упаковка таблеток.
Он кладет одну руку мне на бедра, другой поглаживает меня между ног, не касаясь половых губ. Я выгибаюсь еще сильней.
— Блин, ты так хочешь меня, Алина, — слышу я позади.
Ему это видимо важно.
— Да, — хорошо, ты напросился на признание, — сделай пожалуйста это быстрее! Я ужасно тебя хочу!
Сильный толчок заставляет меня упереться в матрац головой.
— О-о-х, — я собираю пальцами простыню, — м-м-м…
То, что нужно. Даниил любит поболтать во время секса. Теперь моя очередь.
— Хочу… тебя… без… резинки! — я прерываюсь всякий раз, как он вонзается в мои бедра. — хочу… чувствовать… всем… телом… каждой… клеточкой… м-м-м…
Руки не удерживают мой вес. Я несколько раз тщетно пытаюсь приподняться, подставляя локти. Он крепко сжимает мои бедра и держит темп.
— Ох… ох… ох… — я не считаю нужным сейчас молчать, потому что мне классно.
Вообще-то я тихая соседка, но сегодня им за стенкой придется потерпеть. Вчера мы, напившись, орали песню из американского мюзикла, а сегодня громко занимаемся сексом. В конце концов, почему бы им за нас не порадоваться?
Даниил на сей раз ограничивается междометиями. Может ему нравится слушать меня? Это все дополняют громкие шлепки — его бедра бьются о мои.
— Красавица! — выдает он, задрав мою футболку так, чтобы было видно грудь.
Я отвечаю ему энергичными движениями бедер, но вскоре не выдерживаю темпа и снова падаю лицом на простыню.
— М-м-м… — обалденно.
Повисаю на его руках. Пусть трахает меня так. После болезни я ослабела. Вскоре после этого меня накрывает оргазм. Комкаю пальцами простыню, переживая приятнейшие ощущения.
— Алин, не молчи! — он ускоряется.
Даниил совершенно верно догадался о том, что я кончила.
— Я хочу знать, что ты чувствуешь!
— Охрененно… я… никогда… так… не… трахалась, — он все еще двигается во мне. — Это… прекрасно…
Если б я раньше знала, что словом «прекрасно» можно называть секс, сгорела бы со стыда. Но сейчас это в моих устах звучит как благодарность.
— Ты… самый… потрясающий… любовник… в моей… жизни… — надеюсь слышать то, о чем я раньше молчала, ему приятно.
Он кончает и выпускает мои бедра. Я чувствую себя выдохшейся лошадкой, но так, честно говоря, лучше, чем, к примеру, упахаться на работе. Даниил переворачивает меня на спину словно тряпичную куклу. Мне кажется, у меня ноги плохо ворочаются, заплетается язык.
Темная челка прилипла к его лбу. Волосы мокрые от пота, но глаза блестят по-мальчишески радостно. Искренним счастьем. А потом Даниил вдруг становится серьезным.
— Я тебя похоже затрахал, — он касается моей щеки, — совсем не подумал про грипп, когда проснулся и нащупал твою попку. Алин, извини. Я обычный мужик, если у меня стоит, я плохо соображаю.
Я с трудом поднимаюсь и чмокаю его в губы.
— Кофе хочешь?
Киваю, а потом вспоминаю, что вроде бы это я как правильная девушка должна радовать его завтраком. Но Даниил уже выбрался из постели и топает на кухню. В дверях он оборачивается и смотрит на меня долгим жадным взглядом. Мне даже становится немного неудобно от этого, и я натягиваю футболку на голую грудь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Лучшее зрелище для мужчины, — улыбается он, — красивая женщина, которую ты трахнул так, что она просто не может встать. Лежи. Позавтракаем в постели.
Я раскидываю руки в стороны и падаю на подушки. Отвечаю!
Он выкручивает на кухне громкость радио, и я слышу, как генеральный мурлычит мелодию себе под нос. А у него привычки, как у меня.
Потом его приятный голос прерывает телефонный звонок. Я слышу, как Даниил размашисто шагает в гостиную.
— Ань, да? — я замираю.
Вот она и позвонила. Неужели затем чтобы узнать, где он пробыл всю ночь?
Сжимаю кулачки. Ну давай же, скажи ей, что больше никогда к ней не вернешься! Ну пожалуйста!
Нестерпимо долго тянутся секунды, пока он слушает собеседницу. Даниил стоит ко мне в пол-оборота. Сквозь неплотно прикрытую дверь я вижу только его плечо и спину. Генеральный крепко сжимает трубку пальцами и мне вдруг приходит в голову, что новости нехорошие. Что она такого сейчас говорит?
Глава 14
— Я понял. Спасибо, — с этими словами генеральный сбрасывает звонок.
Мне почему-то приходит в голову, что так с женами не разговаривают, когда он врывается ко мне и собирает свою одежду.
— Что случилось, Даниил?
Мимолетный взгляд в мою сторону.
— Должен ехать.
— Почему? — что вдруг могло так резко измениться?
Даниил останавливается и пристально смотрит мне в глаза.
— Аня. Едет в больницу. Я говорил с врачом скорой помощи. Ее в реанимацию повезли.
— Ч-черт…
Он натягивает штаны.
— Диагноз преэклампсия или эклампсия — я не понял. Состояние как он сказал, пограничное, — генеральный накидывает рубашку. — Давление сто восемьдесят пять. Говорит, это очень плохо. Магнезию ввели, но она не действует.
Даниил потирает лоб.
— Блин, всего двадцать восемь недель! Она так хотела этого ребенка!
Он носится по комнате словно вихрь и тут в мое сознание пробивается мысль: «Она хотела ребенка от чужого мужчины, а как же я и ты?» Даниил смотрит мне в глаза и останавливается рядом с постелью.
— Алин, это я виноват.
— То есть?
— У нее давление скакало, и она отекала уже, — выдыхает он, — гинеколог сказал беречься, прописал таблетки. Никаких стрессов. А я так завелся из-за отцовства. Я мечтал иметь малыша, а она так поступила! Постоянно поводы позлиться подкидывал ей! Вчера, когда ты уже спала, я отправил твою фотку.
— Что? — у меня холодеют пальцы.
— Да! — звучит как вопль отчаяния. — Сфотографировал тебя полуголую и написал какая у тебя классная задница и грудь.
— Боже мой…
— Ты же сказала, что не против, если она узнает, — он надевает пиджак, — и если мелкий этот теперь умрет из-за моего мудачества, кем я буду, а?!
Мне нечего сказать.
— Последним козлом! — с этим возгласом Даниил исчезает в коридоре.
Я слишком долго ищу среди скомканных простыней свое белье и поэтому не успеваю застать генерального в дверях. Меня встречает распахнутый ход на лестничную клетку, откуда тянет декабрьским морозом. Я слышу поспешные шаги Даниила на ступеньках и понимаю, что вот так удаляется счастье.
«Какого черта, Аня?!» — хочется прокричать в пустоту, но я просто закрываю дверь, пока на лестничной клетке не показались соседи, которых, вероятно заинтересует печальный финал нашего с Даниилом горячего утра.
С тех пор проходит четыре дня. От генерального вестей нет. От коллег приходит уведомление о том, что отчет сдан. Значит, я свободна. Но я и не хочу на работу после всего. Я как проклятая проверяю Анин инстаграм и наконец с ужасом нахожу там их общее фото с Даниилом, где телеведущая бледная, подключенная к капельницам, но все еще с большим животом. Генеральный рядом с ней улыбается и смотрит в объектив.