– Елена, – сказал он.
Елена вздрогнула и с удивлением посмотрела на него.
– Похоже на то, что вы обознались, – сказала она.
Джимми весело улыбнулся.
– Вы приказали мне быть здесь, и, видите, я беспрекословно исполнил ваше желание.
Елена сердито нахмурилась.
– Слушайте, молодой человек, может быть, у вас здесь и принято приставать к незнакомым девушкам, только предупреждаю, что у нас в Лос-Анжелосе это не практикуется.
– В Лос-Анжелосе? Елена, я не понимаю вас.
– Посмотреть на вас – действительно невинный телёночек!
Елена весело захохотала и прибавила:
– Меня зовут Роза, а не Елена. Впрочем, не подумайте, что я хочу с вами познакомиться. Мне наплевать на это. За мной ухаживало около полудюжины лучших парней – и ни один не пришёлся мне по вкусу. Так что не воображайте!
Джимми открыл рот и сел на кактус.
Елена фыркнула.
– Ай да кавалер! Как раз угодил на кактус! Ну, как вы себя чувствуете?
– Как на иголках, – бледно улыбнулся Джимми.
Елена захохотала ещё пуще, присела от хохота на корточки, затем вскочила и бросилась бежать в глубину острова, утирая подолом юбки выступившие на глаза слёзы.
Джимми бросился за ней и вдруг остановился в полном недоумении. Он увидел, что остров был заселён людьми. Мало того, он увидел довольно большие дома, бараки, ограды, какие-то вывески… Одним словом, перед ним был строящийся город, один из тех городов, которые в несколько месяцев возникали в позапрошлом веке в Калифорнии, в эпоху золотой горячки. Но этот строящийся город возник в течение одной ночи.
Не будь Джимми сыном архитектора – он бы, несомненно, посчитал это за чудо или, в лучшем случае, за галлюцинацию. Но человеку, хорошо знакомому с современной строительной техникой, возникновение за одну ночь нескольких десятков больших бетонных домов не могло показаться чудом.
Дома в разобранном виде были привезены на пароходах, которые стояли кольцом вокруг острова. Джимми видел, как между морскими гигантами и островом двигались электропаромы, как по острову громыхали тракторы с гусеничной передачей, как фыркали моторы, приводящие в движение феноменальные краны, которые ворочали в воздухе бетонные стены и даже целые уже отмеблированные квартиры, как игральные карты.
Всюду кипела работа. Монтёры в кожаных куртках передвигали рубильники на мраморных распределителях, шофёры правили грузовиками, плотники вкладывали брёвна в пыхтящие станки, откуда они выползали распиленными, обтёсанными и полированными. Несколько архитекторов с треножниками астролябий спешно наносили на кальку план тут же строящегося города и справлялись по записным книжкам – не забыли ли поставить где-нибудь дома или стены.
Мимо Джимми быстро прошёл какой-то взволнованный инженер, который, размахивая планом, кричал кучке монтёров:
– Эй, вы, ослы! А где же питомник поэтов, чёрт вас возьми? Вот он по плану. Вместо него я вижу почему-то хранилище хлебных пород и общежитие кинозвёзд! Олухи! А где, я вас спрашиваю, конденсатор номер сто восемьдесят девять рабочих горной промышленности?
Инженер подошёл к монтёрам, и его жёлтый, плоский карандаш быстро зачертил по плану. Монтёры почесали затылки.
Джимми тоже снял кепи и почесал затылок.
Вокруг него ходили люди, но на него никто не обращал внимания.
Джимми закурил и увидел профессора Гранта, который шёл по берегу, изредка поднимая плоские камешки, хорошо обточенные прибоем, и пуская их рикошетом. Всякий раз, когда камешек скользил по воде удачно, профессор Грант хлопал себя по коленкам, восклицая:
– Ай да здорово, старина Джонсон! Ну-ка ещё разок!
Джимми побежал к профессору и, остановившись возле него, взволнованно сказал:
– Добрый день, мистер Грант!
Профессор Грант оглядел Джимми от каблуков до пуговички на кепи и сказал:
– Молодой человек, вы, наверное, обознались. С вашего позволения, я мистер Джонсон, специалист по молочному делу и заведующий коровьей секцией этого острова. Очень приятно познакомиться.
– Этого не может быть! – воскликнул в отчаянии Джимми. – Вы меня просто дурачите. Вы профессор геологии Грант.
Профессор Грант самодовольно захохотал.
– Что я профессор – это, пожалуй, недалеко от истины. Если бы где-нибудь имелся молочный университет, то будьте уверены, что я был бы там профессором корововедения. А вот что касается того, что моя фамилия Грант, так это вы извините. Я родился Джонсоном, Джонсоном же надеюсь и умереть.
Джимми схватил его за рукав.
– Умоляю вас, – пролепетал он. – Довольно. Вы и ваша дочь сведёте меня с ума.
Профессор Грант поднял очки-консервы на лоб и хлопнул себя по коленке.
– Ах, проклятая девчонка! Теперь я все понимаю. Она уже успела вам, кажется, вскружить голову и наговорить всякой чепухи. Ох уж эта кокетка Роза! Но вы, молодой человек, не огорчайтесь. Надейтесь. Вы мне нравитесь. Вероятно, мы с вами ещё встретимся. А пока до свидания. Меня ждут коровы.
Джимми посмотрел в глаза профессора Гранта. В них был такой же точно странный огонёк, как и в глазах Елены.
– Здесь что-то неладно, – прошептал Джимми. – Вокруг меня происходят странные вещи. Странные и, может быть, даже опасные.
18. Эрендорф – конструктор острова
Получив письменные распоряжения и радпопредписания от Матапаля, пятнадцать секретарей, восемьсот миллиардеров, тысяча королей по профессии и девять королей по рождению, восемьдесят два президента, шестьсот одиннадцать профессоров, триста беллетристов, поэтов-конструктивистов, композиторов и оперных певцов, такое же количество кинорежиссёров, чемпионов бокса и шахмат, изобретателей и эстрадных звёзд, не считая отборнейших экземпляров лакеев, кинонатурщиков, операторов, сыщиков, шулеров, омолаживателей и многих сотен людей других, менее почтенных специальностей капиталистического общества, сохраняя строжайшую конспирацию, ринулись со всех концов Штатов на остров.
Эта импровизированная мобилизация была проведена с исключительной быстротой и успехом.
Громадное количество трансатлантических гигантов, зафрахтованных в разных частях света разными людьми, располагавшими неограниченными суммами, немедленно нагрузились всем необходимым и пришли к острову.
Более сотни лучших воздушных кораблей всех систем, тяжелее и легче воздуха, слетались с металлическим жужжанием к этому острову, как стая пчёл к только что распустившейся розе, обещающей сладкий нектар и нежный отдых.
Всё это громадное количество избранных людей, машин и продуктов, сконцентрированное вокруг острова, было, конечно, незаметной каплей в общей сумме людей, машин и продуктов земного шара.
Поэтому их исчезновения никто не заметил.
Остров находился в стороне от воздушных и океанских коммуникаций.
Матапаль и Эрендорф в обществе преображённого Гранта, Елены и доктора Шварца прибыли на остров во главе своей эскадры, которая привезла некоторые дома, машины, питомники, – одним словом, все главнейшие элементы будущей культуры, предназначенной для восстановления жизни на новых материках перерождённой земли.
В течение первых десяти часов на острове были установлены главнейшие здания: Дворец Центра – резиденция Матапаля, вилла главного конструктора острова Эрендорфа, питомник лакеев, электрическая станция, радио, машина обратного тока, главная лаборатория и несколько общежитий для образцовых экземпляров рабочих всех индустрий и т. д.
План острова вчерне был готов.
Эрендорф расхаживал у себя в рабочем кабинете, засунув руки в карманы полосатых штанов, и, ковыряя в зубах иглой дикобраза, кричал в диктофон приходящие ему в голову гениальные мысли. Бесшумный лакей виртуозно вставлял в диктофон свежие валики, а старые немедленно отправлялись к Матапалю.
Матапаль сидел, положив ноги на ручку кресла, и осматривал общий вид работ, протекавших перед его глазами, на серебристой поверхности радиоэкрана.
Изредка он прикладывал к уху трубку фонографа, работавшего в соседней комнате, и тогда он слышал отрывистый, несколько уменьшенный голос Эрендорфа, который выкрикивал что-нибудь вроде этого:
"Не забывать: общая сумма рабочих не должна превышать общей суммы джентльменов правящего класса более, чем на пятьдесят процентов. Произвести тщательный контроль общего развития рабочих. Слишком развитых – выслать. Секреты машин должны тщательно охраняться. Оружие старой конструкции может быть в ограниченном количестве выдано охране. Оружие новой конструкции должно быть выдано под расписки только джентльменам. Избегать на первых порах трений с рабочими. Особенное внимание обратить на питомник беременных, не забывая, что будущие младенцы явятся пионерами новой культуры".
Матапаль изредка кивал головой и делал отметки в блокноте.
"Этот Эрендорф весьма неглупый парень. Ставлю сто против одного, что мы соорудим очень милое, послушное и работящее человечество, с которым будет гораздо меньше хлопот, чем с теперешним. Кстати, я очень доволен, что через какие-нибудь три недели оно пойдёт к чёртовой матери под воду. Туда ему и дорога".