— Так и я чинить умею! Идём ко мне, потом отремонтируешь, — предлагает Лариска. — Или, хочешь, у меня мастер знакомый есть.
Бросить машину можно, но уже вечер, значит, она тут ночевать будет до утра. Угнать, может, и не угонят, но вдруг «разуют»? Или ещё этим не промышляют? Страшно оставлять свою «ласточку».
— Что за мастер? — внутренне соглашаюсь я посетить хату прокурора.
— Отличный! Идём, замерзла я уже.
В лифте девушка полезла ко мне с поцелуями, пришлось терпеть. Ради «ласточки», конечно.
— Уп-с! Облом у нас с тобой, Толька, — папа дома! Я и не знала, что он сегодня прилетит, — открыв дверь своим ключом и оглядевшись, вынесла вердикт Лариса.
Глава 11
— Может, я тогда не буду заходить? — предлагаю я.
Но было уже поздно.
— Доча, ты? — выглянул в просторный коридор шкафообразный дядя. — О, у нас гости!
— Анатолий, — представился я, и не думая раздеваться.
— Не дури, Толя, пока приедет мастер мой, час может пройти. В машине замерзнешь! Да и телефон в зале.
Мне пришлось пройти мимо «шкафа», пожав тому руку.
— Спортсмен? — с интересом спросил он, оценив крепость рукопожатия.
— Боксёр, — коротко поясняю я.
Папу звать Вадимом Григорьевичем. Он так представился, без чинов.
Лариска уже звонит своему знакомому умельцу.
— Иван, да, нужно срочно! Такси возьми, я заплачу! — вешает трубку девушка.
— Я отдам за такси, — торопливо сообщаю, в основном для папы-прокурора.
— Ты трезвая, смотрю, это хорошо. Где гуляли-то?
— Па-а-ап! Я уже взрослая! — обиженно ответила Лариса. — В кино была с подружками и Бобром, потом ездили все вместе на Толиной машине в Дивногорск. Около нашего дома она заглохла.
Сейчас мастер приедет её чинить.
— И как там у Боброва дела? — спросил отец.
Во как! Кличка, скорее всего, от фамилии, но блин, был бы Котовым парень, например, всё равно погремуха была бы «Бобёр». Вылитый! Особенно когда улыбается.
— Пойдём ко мне в комнату! — командует Лариска.
— Доча, давай хоть чаю попьём, что ли? Не виделись же два месяца! — сделал вид, что обижается, прокурор.
Скорее всего, меня будут пытать на предмет того, чем я занимаюсь и как к его дочке отношусь. И сваливать сейчас глупо — уже человек едет на ремонт машины.
— Пап, а знаешь, что Машка подралась и её муж отправил назад, в Красноярск?
— Слышал, она теперь в горкоме ВЛКСМ работать будет. До декрета.
— Вот, а Толя её начальником был в крайкоме.
— Да⁈ Такой молодой! Хм. И как тебе Мария?
— Взбалмошная, необязательная, разбалованная девица, — не вижу смысла врать.
— Толя! — Лариска возмутилась, а её отец рассмеялся:
— Люблю людей, которые говорят то, что думают!
— Так дураки только делают, не всегда окружающим твои мысли нужны, — не принимаю комплимента я.
— О как! Зубастый малый! Не зря в крайкоме работаешь, да ещё на руководящей должности, как я понял. Лунёва, значит, подсидел?
— Уважаемый, выражения выбирайте! Я Михаил Сергеевича уважаю и никогда бы не стал подсиживать. А вот здоровье у того стало намного лучше, как он с работы ушёл.
Мой отлуп на грани хамства произвёл впечатление. Лариска замолчала, не донеся до рта эклер, а отец после паузы… ну, поменьше той, чем, когда ревизор приехал, примирительно сказал:
— Извини. Глупая шутка. А мне нравится, дочь, твой парень. На этот раз нормальный. Что, может по стопочке?
Ага, потом скажет — бухой за руль сел!
— Спасибо, я не пью. За рулём. Да и вообще не любитель. Спортсмен.
— Прям серьёзный спортсмен? — не верит прокурор.
— В конце марта на сборы поеду, буду отбираться в сборную СССР на олимпиаду по боксу, — не хвастаюсь, а так между делом сообщаю я.
— Вижу, не врёшь, — уверенно говорит Вадим Григорьевич.
Мнит себя физиономистом?
— А как тебе дочь моя?
Ну, начинается!
— Па-а-ап, я обижусь! — в голосе Лариски прорезались стальные интонации.
— Да мы второй раз видимся всего, первый раз она на работу ко мне приходила устраиваться, второй раз вот в кинотеатре столкнулись!
— Ну-ну. Не буду вам мешать. Чаёвничайте.
— Мог бы и подыграть, — надула губки Ларка, когда отец удалился. — Сказал бы, что мой парень.
— Ты не просила, — пожимаю плечами.
Пьём чай, я наслаждаюсь тишиной, пока девушка молчит, но надолго её не хватило.
— А про Олимпиаду ты правду сказал? Ух, как бы я хотела поехать за границу!
— Да поедешь ещё, скоро послабления будут, — успокаиваю я.
— А ты, Анатолий, информированная личность, — слышу голос отца из зала (подслушивает, зараза). — Сильных послаблений не будет, но небольшие в мае готовятся.
Я вообще имел в виду полное открытие границ, но не поправлять же его.
— Я подробностей не слышал, — признаюсь я. — А что там готовят?
Вадим Григорьевич опять подсел к нам за стол и принялся рассказывать. По его словам, с апреля
процедура оформления временных поездок советских граждан за границу будет значительно упрощена: планируют сокращение количества вопросов в анкетах, не будут запрашиваться и справки с места жительства — место жительства той же Оксаны, например, я мог бы и не узнать. При повторных обращениях и пересмотре отрицательных решений анкеты не заполняются, если указанные в них сведения остались без изменений. Однако лица, занимающиеся трудовой деятельностью, и учащиеся представляют справку с места работы или учебы. Ещё будет минфином СССР установлен новый порядок обеспечения выезжающих валютой.
— А что там по запрету, вы говорите?
— Официально будет опубликован список, кому не выдадут загранпаспорта. Ну и на закуску… если едешь по частному вызову — вроде как отменят согласование с партийными и комсомольскими органами.
— Всё, Толя! Скоро у тебя не будет работы! — чему-то радуется Лариса.
— Да прям! В прошлом году выехало за рубеж пятьсот пятьдесят тысяч человек, по сравнению с 86-м годом рост в два раза. А штаты у нас те же! Мы зашиваемся, а так полегче будет, — привожу аргумент я.
Да и знаю — не будет полного открытия границ до почти самого развала СССР.
Трям. Звякнул звонок. Приехал мастер и надо прощаться с гостеприимными хозяевами.
— Я с тобой! — Лариска надевает шубку.
— Под машину в ней не лезь, — шутит батя. — А ты, Толя, заходи, хоть буду чуть-чуть спокоен за дочку. Я, кстати, слышал о тебе недавно. Ты же Штыба?
— А от кого? — стало интересно мне.
— У Федирко. Чай пил у него в кабинете, а ты как раз к нему с просьбой звонил.
Мастер, не степенный мужик с сумкой инструментов, а молодой пацанчик с рюкзачком, диагноз поставил быстро. Но скидку делать не стал. За срочный вызов взял тридцать рублей, такая такса у него. Я телефон мастера записал на всякий случай. Он с бабкой живёт, которая всё время дома, так что есть кому заявку при случае принять.
— Ну что тут? — притопывая на небольшом морозце, интересуюсь я.
Я свечу фонарём, ибо уже темнеет.
— Свечи сухие, аккумулятор заряжен. ГРМ — смотри метки. Бобина и высоковольтные провода — проверяется заменой. Карб — снять воздух, залить бензина, если чихает — то точно он, — учит меня мастер. — Но тут трамблер — в бегунке сдох предохранитель…
— Бля! И что делать?
— Менять весь бегунок… треху стоит у меня есть с собой, там не совсем предохранитель, там резистор высокоомный стоит… смысла чинить сам бегунок не вижу. Нужна замена бегунка, а по возможности и крышку трамблера сменить.
— Делай! — соглашаюсь я.
Умней я не стал, стал беднее на тридцать пять рэ, итого с материалами вышло. Бегунок, трамблёр… Что это⁈ Лариска потопталась минуты три и ушла домой, наказав звонить, можно даже завтра. Или в гости приходить, тоже завтра можно, я вроде отцу её понравился. Довожу мастера до дома, уважительно прощаюсь со столь нужным спецом и еду домой. Насчёт сборов я не соврал. Будет сбор и, вроде как, спарринги планируются. Ясно что так просто мне место не достанется. Я спокоен как дохлый лев — поеду так поеду, нет, значит, и не хочется. Был я в той Корее, не понравилось. Но поучаствовать в олимпиаде хотел бы. Сейчас ещё в спортивных мировых состязаниях есть смысл — нет ни наркоманов, ни астматиков, ни предвзятого судейства. СССР будет бороться за первое место в общем зачёте!