Виолета вернулась уже в коротких брючках и розовой блузке, ее волосы были стянуты в хвост разноцветной резинкой, на умытом прекрасном лице — ни следа косметики. В руках девушка держала огромный поднос и весело подмигнула мне правым глазом, приглашая проследовать за ней в столовую.
Потом появилась Джейн, выглядевшая лет на шестнадцать в расклешенной мини-юбке и веселенькой блузке, поверх которой свисал золотой уроборос,[38] угнездившийся точно во впадине между грудями.
Мы позавтракали молча, как будто опасаясь развеять волшебство минувшей ночи, потом обменялись поцелуями и разошлись по своим делам.
То было странное прощание. Джейн направилась к вокзалу Ноттинг-Хилл, Виолета поднялась в свою спальню, а я, силясь собраться с мыслями, побрел в сторону Кенсингтонского сада и Гайд-парка.
Я шагал по траве и в то же время парил. Наслаждался свежестью росы, от которой у меня сразу намокли носки, и от щиколоток поднималось обволакивающее ощущение, очень похожее на счастье. Быть может, я нахожусь под воздействием наркотика? Что входило в состав той прозрачной сладкой жидкости? На вкус она казалась нектаром богов, но ведь все дело было в любви.
Потом ко мне вернулась рассудительность, унаследованная от многих поколений логиков, и я смог хладнокровно проанализировать ситуацию.
«Что ж, — подумал я, — мы — три человеческих существа, к которым пришла любовь. Я не хочу разрушать магию мгновения, которым жил и наслаждался. Сегодня со мной произошла метаморфоза, я должен напитаться ее соками и оценить ее по достоинству, чтобы жизнь моя стала лучше».
Я побежал вприпрыжку через парк, вокруг озера Серпентайн.
На Хем-плейс я очутился часов в одиннадцать утра, причем мне совершенно не хотелось спать.
Войдя в дом, я ощутил, что обстановка здесь изменилась, даже запах стал другим — в общем, все было не так, как раньше. И мои подозрения сразу же подтвердились: едва я захлопнул за собой дверь, как появился Рикардо Ланса в банном халате и приветствовал меня такими словами:
— Доброе утро или доброй ночи? Сразу видно, что ты ночевал не здесь, ах ты проныра, бродяга, полуночник!
— Привет, Рикардо! Уже вернулся?
Мне полагалось радоваться встрече с другом, который дал мне пристанище и которому я до известной степени был обязан божественными наслаждениями минувшей ночи, но я слегка встревожился, увидев, что мой новый образ жизни находится под угрозой. Приезд Рикардо был вторжением в мой мир, хотя у него имелись на то все права — ведь я жил в его доме. Я смирился с неизбежным, улыбнулся как можно шире и рассыпался в благодарностях, расхваливая гостеприимство Рикардо и всячески расписывая, какая для меня честь быть его гостем.
— Ладно, Рамон, перестань подлизываться и расскажи-ка лучше о себе. Кого ты подцепил, приятель, раз возвращаешься домой в этакую пору? У тебя появилось много новых знакомых, ты был на вечеринке?
— Нечто в этом роде, — ответил я, решив не описывать своих «новых знакомых». — Только попойки не было. Мы просто поужинали, выпили, поболтали, а потом я всю ночь шел сюда пешком.
— Откуда же?
— Из Мейфэра, — соврал я, не желая упоминать ни о чем, связанном с Виолетой и Джейн.
— Оттуда не так далеко, — удивился Рикардо.
— А ты почему так рано вернулся? Ты же говорил, что тебя не будет до конца месяца.
— Да, просто друзья пригласили меня съездить в Синтру, а поскольку у меня в Лиссабоне дом, заодно улажу кое-какие дела. Однако вас, сеньор, не смею тревожить. Простите, что нарушил покой вашего домашнего очага. — И Рикардо расхохотался.
— Ну зачем ты так? Признаю — малость переборщил, — рассмеялся я в ответ.
— Я приехал только на выходные, а потом исчезну до тридцатого. Кстати, как тебе гуляется по Лондону? Успел уже заблудиться? Сколько раз?
— Брось! В Лондоне туристам теряться запрещено. Это почти невозможно. Я доходил от Мейда-Вейл до Ламбета и от Хокстона до Челси.
— Но это только центр города.
— Нет, я забирался и подальше. В туристических путеводителях есть много интересных мест.
— Попадал в забавные происшествия?
— Почти нет. Позавчера наблюдал милую и смешную сценку. Вместе с толпой других туристов дожидался смены караула у Букингемского дворца, и вдруг перед зданием поднялась суматоха: явились полисмены, собрались зеваки, вскоре заревели сирены пожарных и полицейских машин. Я уж подумал, что начался пожар, но потом заметил мужчину в наряде Человека-Паука. Ему каким-то образом удалось обмануть стражу, он взобрался на второй этаж королевского дворца и теперь висел там на фасаде и кривлялся. Королевы в тот день во дворце не было, а его сняли только часа через три, как я прочел на следующий день в газете… Сам понимаешь, я не простоял там и десяти минут. Парня оставили наверху до тех пор, пока не сменился караул, — как было написано, из соображений безопасности. Это, конечно, забавно. Англичане любят все усложнять. А какая тут скверная еда! Впрочем, пинта пива в полдень и чай по вечерам пришлись мне по вкусу. Просто обожаю чай! У меня произошел ожесточенный спор с одним официантом по поводу достоинств чая. В конце концов официант признал свое поражение, когда я объявил, что лучший в мире чай — не английский, а белый китайский Пай Мутан, если сравнивать его с черным, зеленым и красным, разумеется, тоже китайским.
— Рамон, в прихожей среди купленных тобой книг я заметил кое-что по алхимии, я не ошибся?
Вопрос Рикардо Лансы застал меня врасплох.
— Ну, в общем… я зашел в одну букинистическую лавку… и эти издания показались мне любопытными, только и всего. Сам видишь, ничего особенного.
— Ты был на Чаринг-Кросс?
— Да, там их и купил.
— А в моей библиотеке рылся?
— По правде говоря, времени не хватило. Хотя ты знаешь, как сильно она меня интересует.
— Еще бы, в моей коллекции больше двух тысяч томов. Есть очень редкое издание, хоть и не по алхимии, которое любил перечитывать мой отец. Оно называется «Книга чудес» Бенедейта и Мандевилля.[39] У меня очень хороший испанский перевод. Мой дедушка читал мне на ночь отрывки из этой книги. Почитай главу под названием «Homo viator et curiositas»[40] — она о поисках рая. Тебе будет интересно; я ведь знаю, ты переживаешь кризис. Лет восемь назад, будучи в твоем возрасте, я тоже прошел через жесточайший кризис, который, само собой, сопровождался разводом. Теперь, в пятьдесят, все иначе, но в сорок лет ты хочешь остаться таким, каков ты сейчас: ты считаешь, что достиг вершины зрелости, и не желаешь двигаться дальше. Тебе хочется застыть на этой точке, однако существует неумолимый закон, который тебе такого не позволит. Слушай, Рамон, здесь на Брутон-стрит, в Мейфэре, есть клуб архитекторов-масонов под названием «Os Coroados»[41] — они все из Португалии и уже много лет исследуют универсальное снадобье и философский камень. Я помню их ритуалы и даже целые фразы, послушай: «Из земли, что приходит к нам сверху, добывается вечное движение, если она будет растворена в воде посредством философского огня, после того, как вновь обретет форму хаоса, в котором пребывали все элементы до разделения всех вещей…» Я мог бы декламировать часами. Потратил на все это много времени, но в конце концов утомился. Терпения не хватило. Подожди-ка минутку.