имеет право выйти из игры и начать встречаться с кем-то другим.
– А что, ей нравится кто-то другой?
– Не знаю, но такое право у нее есть, – сказала Летисия. – А нам трех месяцев должно хватить, большего мы просить не можем.
– Ну, что у вас такие кислые лица? – спросил Луис. – Они оба согласились, а значит, заговор вступает в действие. Разве это не повод поднять бокалы?
Все рассмеялись.
Орасио рассказал, что в последнее время пытался придумать специальную фразу (вообще-то он сказал не «фразу», а «слоган»). Что-то про Флорес, запоминающееся, чтобы писать на афишах, на футболках, на флаерах и в путеводителях. Девиз.
– Какие-то новомодные глупости, – буркнул Сантьяго, но Орасио принялся настаивать и в итоге перетянул остальных на свою сторону, так что все стали придумывать фразы. Мария Роса предложила «Флорес, деревня, которая живет в мире», но мы забраковали этот вариант, потому что от него веяло кладбищем. Луис придумал «Флорес: затеряйся в Патагонии», но никому не понравилось: туристы решат, что нас невозможно найти. В конце концов лучший вариант предложила Летисия.
– Флорес: здесь случаются чудеса, – сказала она.
– Именно, – засмеялся Сантьяго. – Если наш план сработает, это будет настоящее чудо.
Так мы утвердили девиз Флореса.
И подняли бокалы: за Мару, за Себастьяна и за то, чтобы во Флоресе случались чудеса.
19
Я согласилась участвовать в этой бредовой затее после того, как нам показали жутко грустные фотографии Мансанареса, другой деревни, которая раньше была жива, а теперь стала просто кучкой пыли. И всё же на следующее утро я начала сомневаться в своем решении. По мере того, как приближалась поездка в гости к Себастьяну, сомнений становилось всё больше и больше. В первый раз, когда я хотела выйти из игры, рядом оказывались мои родители и не давали мне этого сделать.
– Ты же согласилась, – напомнил мне папа. – Теперь пути назад нет.
Но когда я подошла к воротам эстансии, рядом никого не было, и я почувствовала, что меня парализовало и внутрь я войти просто не смогу. Я уже готова была развернуться и уйти, но тут мне навстречу вышел он.
– Уже пора, – сказал он. – Что-то ты поздно.
Я взбесилась – похоже, этот придурок собрался контролировать мое расписание.
– Слушай, – сказала я, – прежде чем идти внутрь, давай кое-что проясним.
И я выложила ему всю правду.
– Ты мне не нравишься, я всё это делаю только потому, что меня попросили. И я хочу, чтоб ты знал: я буду приходить только дважды в неделю, ненадолго, и я совсем не хочу, чтобы об этом узнала вся деревня. И даже не вздумай трогать меня. Разве что, если это необходимо, можешь взять меня за руку, когда твой дедушка будет рядом.
Он как будто обиделся.
– Не знаю, что ты о себе думаешь, – сказал он. – Ты мне тоже не нравишься, я просто хочу спасти Флорес.
Я удивилась. Я до сих пор не знаю, что думать: может, он соврал мне со стыда, а может, это Летисия меня обманула и на самом деле я никогда ему не нравилась.
– Ну и хорошо, – сказала я. – Значит, договорились. А теперь пошли.
Слава богу, его дедушки не было рядом – думаю, в тот момент мы больше походили на врагов, чем на влюбленную парочку. Но пока мы шли по эстансии, моя злость отступила. Место было просто невероятное: лошади, сад, такое количество собак, что я даже сосчитать их не смогла. И сам дом: шесть комнат, мебель как будто из другой эпохи. В конце концов мы добрались до гостиной, там сидел в кресле дон Альфонсо.
– Дедушка, это Мара, – сказал Себастьян. – Моя… девушка.
Он произнес это слово очень неуверенно, и оно прозвучало фальшиво. Старик поднял голову и посмотрел на меня насупившись. Я испугалась, что сейчас он обо всём догадается – вскочит, завопит, что это обман, и выгонит меня. Когда он поднялся с суровым видом, я думала, у меня сердце остановится. Я даже решила, что он хочет ударить меня тростью. Ни слова не говоря, он подошел к столу, взял очки, надел их, снова посмотрел на меня и только тогда улыбнулся.
– Я знал, – сказал он, похлопав меня по руке, – я так и знал, что мой внук сделает хороший выбор.
Нам принесли чай в фарфоровых чашках с синими цветами, и дон Альфонсо стал рассказывать длиннющую историю о том, как эти чашки у него появились: как его покойная жена купила их, готовясь принимать губернатора за этим самым столом, который стоит здесь уже семьдесят лет.
– Значит, – сказала я, – вы всю жизнь прожили здесь?
– Нет, не всю. Я приехал сюда в девятнадцать лет, тогда тут жили от силы человек сто, здесь даже школы не было.
Я подумала, что это отличная возможность перейти к теме, которая нас занимала.
– А ведь теперь Флорес может снова стать таким же, – посетовала я. – Было бы очень жаль, но если ситуация не изменится…
– Тебя интересует судьба Флореса! – дон Альфонсо выглядел удивленным. – Но ты ведь из Буэнос-Айреса.
– Ну да, – с нажимом сказала я. – Теперь это мой дом.
Он с восторгом посмотрел на меня. Я поняла: теперь он будет есть у меня с руки. Было ясно: надо пользоваться моментом. Поэтому я пустилась в долгие рассуждения о туристическом возрождении и о том, как я сама буду в нем участвовать.
– Вот бы всё получилось, – вздохнула я в конце. – Ведь это последняя возможность изменить судьбу Флореса.
– Меня его судьба тоже очень волнует, – сказал дон Альфонсо. – Я даже думал сделать крупное пожертвование, чтобы заасфальтировать дорогу в Сан-Маркос.
– Правда? – Себастьян удивленно посмотрел на него.
– Да, мы с тобой это еще обсудим.
Я не сдержала улыбку. Война была наполовину выиграна.
– Хорошо получилось, – сказал Себастьян, ведя меня обратно к воротам.
– Да, – сказала я. – Теперь я могу приехать в пятницу.
– Не надо, – сказал он. – В субботу в клубе будут танцы в честь Карнавала. Там дедушка и увидит нас вместе. Нам придется…
Его тон напугал меня.
– Что?
– Потанцевать вдвоем. Хотя бы одну-две песни, пока он не уйдет.
– Ладно, – смирилась я. – Только постарайся не отдавить мне ноги.
– Постараюсь, – сказал он, – но обещать не могу.
Мы попрощались – без всяких поцелуев и прочих глупостей. Просто помахали друг другу. По пути домой я поняла, что за всё это время Себастьян ни разу не покраснел. Наверное, как-то научился с этим справляться, решила я.
20
Дневник Группы Спасения
25 февраля
Сегодня Орасио вошел на собрание, приплясывая и напевая одну из этих модных песенок, которые я никогда не запоминаю.
– Вы что, еще не проспались как следует после танцев? – спросила Марта.
– Я просто радуюсь, сеньора, – ответил он, – а пьянство тут совершенно ни при чём. Разве нам нечему радоваться?
Вообще-то есть чему.
По правде говоря, всё получилось даже лучше, чем мы рассчитывали.
Во-первых, Карнавал в клубе прошел на ура. Участвовала вся деревня, улицы украсили просто роскошно, все принесли напитки, костюмы были невероятные, и даже старики пошли танцевать. Уже давным-давно у нас не было такого Карнавала.
А дело в том, что, как сказал Орасио, Флорес изменился. Еще два месяца назад все разговоры были только о кризисе и о том, что будущего у нас нет. Но так уж мы устроены: люди тут готовы ухватиться за любую, самую призрачную надежду, и те, кто еще недавно видел всё в черном цвете, теперь надели розовые очки. С тех пор как мы запустили проект туристического возрождения, я слышала самые абсурдные подсчеты: что каждые выходные будут приезжать сотни туристов, что вскоре нам понадобится больше отелей, что наши сувениры так понравятся туристам, что на всех их, конечно, не хватит… Иногда я говорю людям, чтобы перестали грезить наяву, что,