Читать интересную книгу Чувство древнее, как мир - Полина Шаховская

Единственное утешение она находила в чтении трудов римских ученых и писателей, с удивлением обнаружив, что потомки Ромула не такие уж варвары. Она также узнала о существовании священной "Книги Сивилл", предсказывавшей будущее. Доступ к ней был позволен только с особого разрешения римского Сената. Однако, подружившись со служителями хранилища, Клеопатра все-таки получила доступ, и то, что она прочла, воодушевило ее. Она прочла предсказание собственного величия. И это ей пророчили не родные, а римские боги.

Царю без царства и без войска Птолемею Авлету за три года удалось-таки уговорить Помпея помочь вернуть себе законную власть. Флейтист даже пообещал сумму, вчетверо большую той, которой реально обладал, тому полководцу, который сгонит с трона мятежную Беренику.

И такой наконец отыскался. Двадцативосьмилетний Марк Антоний, потомок Геркулеса, коим он себя искренне считал и чье телосложение атлета было тому подтверждением, Антоний был настоящим солдатом, не боялся ни песков пустыни, ни снегов Альп, ни голода во время дальних военных кампаний. Он, как и его старший товарищ Цезарь, был также истинным эпикурейцем и не отказывал себе ни в каких радостях жизни. Особенно в соблазнении чужих жен.

Этот полный сил, красивый молодой аристократ, прекрасно владеющий греческим языком, был любим и почитаем многими, а врагов в Риме на первый взгляд почти не имел. Антоний уже успел показать себя как блестящий военачальник, на счету которого немало побед. Но предстоящая победа (кто бы сомневался) в Египте могла иметь особый смысл и последствия, кроме получения вознаграждения от Птолемея Флейтиста и грабежа его царства. Дело в том, что Марк Антоний был внешне очень похож на изображения Александра Македонского. После Александра всякий уважающий себя полководец мечтал повторить его завоевательный поход, дойти до Индии, до Согдианы или еще дальше - до края обитаемого мира. Но кому, как не молодому Антонию, повести после Египта не египетские, македонские или греческие армии, а проверенные в боях непобедимые римские легионы? Быстро расширить римскую власть до всех мыслимых пределов и стать в Риме, центре мира, царем? Умный Цезарь не разделял таких планов и в это время методично и неторопливо покорял галлов, белгов, германцев и бриттов. Но зато всерьез и надолго.

Только одно обстоятельство могло отпугнуть Антония, благословленного Помпеем на новую войну. В Риме, как и в Египте, ничего серьезного не предпринималось без получения благополучного предсказания. Так вот, в отличие от юной Клеопатры, Антонию ни "Книга Сивилл", ни толкователи полета птиц или внутренностей жертвенных животных не предвещали от общения с Египтом ничего хорошего. Тем не менее он пошел на Египет и вернулся триумфатором, посрамив предсказателей. Но они просто заглядывали в его жизнь несколько далее.

С Марком Антонием Клеопатра познакомилась в 55 году до н.э. в Эфесе, где готовилось его войско. Он ей понравился больше Цезаря. Судьба же ей нашептывала: всему свое время.

Ветер перемен наполнял юную честолюбивую царевну оптимизмом. Она чувствовала аромат приближающейся, опьяняющей славы. И мечтала поскорее вернуться в Александрию принести жертву великой богине Исиде, пока эти предощущения не пропали. Она грезила о том, что сумеет вернуть своей стране былую мощь и славу, сумеет превратить римлян из надменных опекунов в союзников или хотя бы в уважающих Египет соседей. И с ними или без них... тоже повторить поход Александра, создать новую империю от Нила до Инда. В этих грезах она чувствовала себя мужчиной.

Во всем же остальном... Четырнадцатилетняя Клеопатра уже умела посмотреть на мужчину так, тем самым взглядом, который заставит Цезаря мгновенно влюбиться в нее. Хотя он видел за свою жизнь столько поистине красивых женщин. Страстность и глубина этого взгляда побудит Антония безропотно положить свою жизнь на алтарь ее амбиций. И этот же взгляд гордых темных миндалевидных глаз приведет Октавиана Августа, ее палача, к мысли, что ему так и не удалось одержать полную победу над этой загадочной женщиной, чьей волей дано управлять только богам...

* * *

Итак, в 55 году Марк Антоний во главе армии двинулся приводить Египет к прежнему знаменателю. Пройдя Сирию и Палестину, в нескольких сражениях на границе он умело разгромил войска мятежной Береники. Антоний миновал Дельту и через главные Золотые ворота вступил в Александрию. Враг был повержен. Птолемей XII и Клеопатра вернулись в свои владения.

Указом Флейтиста тут же были казнены Береника и все ее приспешники. Как и предполагалось, эта военная кампания немало обогатила Антония и римскую казну. Но настроение триумфатора оказалось совсем не таким, какое он ожидал. Легкость одержанной победы не очень радовала. Древняя страна с ее непостижимыми пирамидами, молчаливым загадочным Сфинксом, бритоголовыми жрецами, воспевающими на непонятном языке гимны своим богам, которые куда древнее привычных римских или греческих, давила на Антония, и он понимал, что стяжать славу Александра ему будет очень трудно. А хитрые местные греки еще норовят обжулить римских солдат на базаре. Распутные местные блудницы разлагают армию. Он чувствовал, что ему больше нечего делать в Александрии. Город этот давил своим великолепием, народ, который подобострастно приветствовал победителей, вызывал презрение.

Пусть юная наследница Клеопатра заглядывается на него, рослого атлета в сияющем шлеме с султаном, как на Геркулеса. Пусть местные льстецы называют его земным воплощением Диониса. Он не верит им и... боится их. Он подумывает, что римские авгуры были не так уж не правы в своих предостережениях. Антоний был довольно простодушным человеком.

Плутарх, историк, вообще-то не склонный к иронии, писал об Антонии иронично:

"Даже то, что остальным казалось пошлым и несносным, - хвастовство, бесконечные шутки, неприкрытая страсть к попойкам... - все это солдатам внушало прямо-таки удивительную любовь и привязанность к Антонию. И в любовных его утехах не было ничего отталкивающего, - наоборот, они создавали Антонию новых друзей и приверженников... Щедрость Антония, широта, с какою он одаривал воинов и друзей, сперва открыла ему блестящий путь к власти, а затем, когда он уже возвысился, неизменно увековечивала его могущество, несмотря на бесчисленные промахи и заблуждения... Вообще он был простак и тяжелодум и поэтому долго не замечал своих ошибок, но, раз заметив и постигнув, бурно раскаивался, горячо винился перед теми, кого обидел, и уже не знал удержу ни в воздаяниях, ни в карах... Таков он был от природы, что в несчастьях, в беде превосходил самого себя и становился неотличимо схож с человеком истинно достойным".

А тут еще и Цезарь, как нельзя кстати, вызвал Марка Антония с его легионами себе на подмогу в Галлию. Войско Антония погрузилось на корабли и отплыло в Массилию (Марсель). Стоя на площадке Фаросского маяка, Клеопатра долго и задумчиво смотрела вслед удаляющимся парусам. Ей и Антонию теперь предстояло увидеться лишь через четырнадцать лет.

А пока юная царевна снова с головой окунается в учебу. Библиотека и Мусейон снова в ее полном распоряжении. Только теперь она старается получить побольше практических знаний, чтобы стать лучшей правительницей, чтобы своей деятельностью перечеркнуть всю постыдную славу своих предков Лагидов. А там уж и приступить к исполнению своих грандиозных замыслов.

Клеопатра внимательно изучала право, в том числе и образцовое на ту пору, римское. Ее нередко можно было видеть что-то рисующей или чертящей. Не знать геометрию в стране пирамид было бы стыдно. Тем более что в распоряжении Клеопатры были труды работавшего тут, в Александрии, два века назад "отца геометрии" Евклида.

Она быстро показала, что имеет практическую сметку, организовав ткацкую мастерскую по изготовлению ковров и собрав там лучших рабынь-мастериц. Почти поточный выпуск ковров начал пополнять оскудевшую казну. Особенно выгодной оказалась торговля коврами все с той же Римской республикой.

Но больше всего внимания Клеопатра уделяла тайным искусствам. Магия, колдовство и медицина. Тогда эти науки были не на разных полюсах. В лабораториях Мусейона царевна сама препарирует трупы, вместе с учеными пробует на приговоренных к смерти различные яды, бесстрастно наблюдая агонию несчастных. Клеопатра изучает приемы бальзамирования, постигая древнее таинство, предотвращающее разложение плоти.

И конечно же, она расцветает как юная, очень привлекательная женщина. Как ни странно, она популярна среди александрийцев, гораздых на льстивые речи в лицо и ругань за глаза. Популярность выражалась и в том, что ей, как большинству ее предков и родственников Лагидов, в народе не придумали ни иронического, ни оскорбительного прозвища. Не придумают и впредь. Разве что Великая. Все к тому же знают ее острый язык, способный дать отповедь любому насмешнику.