Читать интересную книгу Газета Завтра 1 (1205 2017) - Газета Завтра

"…We are such stuff as dreams". Самый популярный русский перевод этой шекспировской фразы (Михаила Донского (Явца)) безбожно врёт: "Мы созданы из вещества того же, что наши сны…", а более точный перевод — "Мы те же вещи, что и сны…" Не вещие сны, а сны-вещи, сны-гаджеты. Сон Лао Цзы о бабочке — это ДО Шекспира… "Жизнь есть сон" Педро Кальдерона де ла Барка — это ПОСЛЕ… И смерть — тоже сон?

Что общего между русскими балеринами и русскими матрёшками? Спросите у Пелевина — он отправит вас к правителям страны и дендро- (арборо-) филам. Яр (Йар) — это рай наоборот. И Jahr же — это "год" по-немецки.

Впрочем, оставим тайны каббалистики и красные нитки на запястье автору "Лампы Мафусаила". Некоторые важные слова могут быть сказаны только по-русски — а значит, и написаны не справа налево, а слева направо. Кстати, почему в слове "православие" "право-" — не справа, а слева?

Надеюсь, вы уже догадались, немного подумав? Потому что когда вы его видите для себя — "право-" действительно слева. Но когда вы несёте его перед собой для других — всё на месте, как оно и должно быть.

"Чекистско-масонские горки" Виктора Пелевина — тот ещё аттракцион во всемирном Диснейленде, он же Фейсбук, вернее — в его русскоязычном сегменте. Возможно, для того, чтобы некоторые слова так и не были сказаны на русском языке. Но, даже восхищаясь силой американских военных и ощущая всемогущество их "кураторов", Виктор Олегович всё равно "болеет за наших", оставаясь, несмотря ни на что, в кругу русских, а не западных писателей. И что-то подсказывает мне, что, отчалив в своё время из не мытой рыночными реформами России, он так и не сказал ей "прощай!" — как Беллинсгаузен и Лазарев, которые через несколько лет вернулись домой с первыми картами Антарктиды. Пелевин же, похоже, путешествует совсем в ином пространстве и времени. Иногда — под чужим флагом, противопоставляя "вату" "цивилизации", например. Остаётся лишь пожелать ему попутного ветра и семь футов под килем в тех морях и океанах, откуда порой не возвращаются. За тех, кто "more", то есть, несмотря ни на что, стремится к большему. Как там у Альфреда Теннисона, а потом — у Жюль Верна etc., тысячи их? "Бороться и искать, найти и не сдаваться!"? Вот это — человеческое, а не способы удовлетворения либидо, хотя в определённом сегменте бытия одно другому никак не противоречит.

Магический ход часов

Магический ход часов

Марина Алексинская

4 января 2017 0

К юбилею Юрия Николаевича Григоровича

Патриарх Русского балета. Герой Социалистического Труда. Главный балетмейстер Большого театра. Он сделал для России и искусства нечто, взывающее к красотам бытия и складыванию из осколков льда слова — Вечность. 2 января 2017 года Юрий Григорович отмечает 90-летие. Поздравления летят со всех концов земли, от президентов и глав правительств, от интендантов ведущих театров оперы и балета мира, от артистов и поклонников… Коллектив газеты "Завтра" присоединяется к поздравлениям и желает маэстро, достославному Юрию Николаевичу Григоровичу: "Многая и благая лета!"

…Ему 30 лет, он — артист Ленинградского театра оперы и балета имени Кирова, с пронизывающим взглядом черных глаз, высокомерием духа и несгибаемой волей. Он — Юрий Григорович, и что-то вынуждает уже в стенах театра заговорить о нем как о легенде.

Балет и легенда.

В России они повенчаны навеки. Одни утверждают, де союз сложился еще при царе Горохе, когда граф Калиостро нанес визит Ивану Перфильевичу Елагину, и обещал тому, первому директору Императорских театров, раскрыть тайну философского камня. Другие склонны увидеть знак судьбы в предании: будто бы мать зодчего Росси, автора архитектурного ансамбля, в состав которого входит здание хореографического училища, была балериной. Не вина ли тому посещение хореографического училища Александром III, — размышляют третьи, — когда тот предложил цесаревичу Ники занять место за банкетным столом рядом с очаровательной Малей Кшесинской, а на самом деле предрек: быть Русскому балету символом могущества и роскоши имперской России… Триста лет Русскому балету. А для русского человека, он — как гора Олимп для древних греков. На вершине горы, в золотом сиянье чертогов Гефеста, наслаждаясь амброзией, пируют боги и богини, а музы Талия, Мельпомена, Терпсихора ведут вокруг веселые хороводы. Гефест — бог огня и кузнечного дела, самый искусный кузнец.

Юрий Григорович выстраивает свои чертоги. Если не я, то кто похитит еще огонь с Олимпа. В герои он выбирает — художника. Данилу-мастера, уральского камнереза. Давно мечтает Данила-мастер создать малахитовую чашу, да такую, чтобы от настоящего цветка не отличить… и попадает к Хозяйке Медной горы, хранительнице тайн искусства. К сказу народных преданий "Каменный цветок" обращается Юрий Григорович. Вместе с Симоном Вирсаладзе, главным художником Кировского театра, единственным, кто допущен в стены чертогов, он уезжает из Ленинграда на Урал. Здесь, в одной из деревень, заброшенной в страну суровых гор, под завывания ветров за окном и треск догорающей в избе лучины, еще таятся, еще разлиты в колючем от хвои сосен воздухе секреты. Еще свежи здесь предания о несметных богатствах малахита и чароита, аметиста и турмалина, что для художника, избранника судьбы, могут вспыхнуть каменными садами… И здесь, конечно, еще земля дрожит от всей удали и безудержности ярмарочных гуляний, которыми прежде так славилась Россия, приправленных тоской, такой тоской семиструнной, что проливается с танцем вслед за спадающим с плеча рукавом цветастого платья цыганки…

Уральские горы — водораздел Европы и Азии.

Но и Русский балет — на грани водораздела.

По одну сторону — гордая современность. Парад советского балета после триумфальных гастролей Большого театра в Лондоне 1956 года: с Галиной Улановой в партиях, что заставили балетоманов, тешащих самолюбие воспоминанием о божественной Анне Павловой, содрогнуться и… заболеть "уланоманией". По другую — декаданс, последний писк моды. Образчики экстравагантного эпатажа и формалистических трюков, с которыми в годы заката "Русских сезонов" Дягилеву пришлось до тошноты закормить "позолоченную чернь", новую публику из буржуазных нуворишей и "левацкой", весь мир разрушающей до основанья, богемы… Но пройдет всего четыре года. И советский балет окажется на краю пропасти. Ибо драматический балет, эмблема советского балета, с Улановой возник и с Улановой уйдет со сцены. И декаданс подтолкнет советский балет к роковому концу.

"Кто заглядывает вперед, тот хозяин дня".

На скрижали академического Русского балета, как поверх древних икон, Юрий Григорович наносит орнамент из прозрений. Кантилена текучих линий, почти акварельных, стекает и смешивается со строгостью графики, проведенной углем и вдруг — вкрапленья… Экспрессия геометричности форм — это из конструктивистских экспериментов Федора Лопухова, наставника и покровителя Григоровича. Каприз излома в контурах, припудренных жеманством и приторностью женственности — это из достояния "Русских сезонов" от Михаила Фокина… Каждый штрих умозрения в пластике доводится до запредельного совершенства. И растворяется, как в маринаде, в пафосе державности, чуть лакируется с ума сводящими по элегантности и изысканности манерами — это от Мариуса Петипа: учитель Григоровича — Владимир Иванович Пономарев был ассистентом "царя Русского балета"…

"Тут не одно воспоминанье, — сказал бы поэт. — Тут жизнь заговорила вновь"…

1957 год, апрель.

Сам воздух вокруг Кировского театра в зарницах приближающейся грозы. Они сжимают, берут Театральную площадь в кольцо. И вот уже перед парадным — такое впечатление: весь город — из желающих попасть на премьеру балета "Каменный цветок". И хотя подготовка к спектаклю шла в обстановке строжайшей секретности, кое-кто из вездесущих проныр увидел репетицию адажио Аллы Осипенко-Хозяйки Медной горы с Александром Грибовым-Данилой и вмиг разнес по городу весть о чем-то совершенно невероятном!.. На слуху: Осипенко, Колпакова, молодые талантливые танцовщицы. И хотя одна уже станцевала Одетту в "Лебедином озере", другая — Аврору в "Спящей красавице"… знаменитыми они проснутся наутро после премьеры "Каменного цветка".

"Каменный цветок" называют прорывом в искусстве хореографии. Внове соотношения сольного танца и ансамблей, внове лирика тончайших в своем психологизме вариаций и буря темперамента кордебалета, внове фиксированность поз, сошедших словно с иранской миниатюры и полотен Врубеля, внове сам дух балета… и что-то еще, что бывает, когда остаешься наедине со вдруг охватившим чувством, открываешь рассказ "Весна в Фиальте" Набокова и со страницы падает засушенный цветок мальвы… С "Каменным цветком" Юрий Григорович занимает свое отдельное место в иерархии Русского балета. Балетмейстер-новатор, он манифестирует кредо: обыкновенное делать значительным. И свою приверженность русскому миру. "Вы, русские, — подметил Метерлинк в беседе с режиссером драматического театра Суллержицким — идете в театр, чтобы жить высокими чувствами, воспринимать большие идеи, проникать вглубь жизни".