Читать интересную книгу Газета Завтра 1 (1205 2017) - Газета Завтра

Александр СОБКО. К сожалению, в целом картина по миру отнюдь не столь благостна, как это рисуется в оптимистических прогнозах. Например, возьмём Китай, самый быстрорастущий рынок потребления нефти и, шире, углеводородов. "Сланцевая революция", которая определяет сегодня лицо американской нефтянки, так и не пришла в Китай. И тут уже нельзя списать что-то на недоработки Миллера или Сечина — Китаю-то надо позарез обеспечить страну нефтью и газом, для них это вопрос выживания. Сейчас у них большая часть энергетики на угле — там горько шутят, что каждый житель Пекина за год выдыхает (и вдыхает!) полкирпича, так как вокруг столицы Китая дымят угольные блоки электростанций, а город закрывает липкий и густой смог. Так вот — в Китае по-прежнему идёт падение добычи собственной нефти, и страна всё больше зависит от импорта нефтепродуктов и нефти. И даже со сланцевым газом ситуация не такая радужная, как в США, — есть хорошее и крупное "сланцевое" месторождение Фулинь, его китайцы уже осваивают. А вот остальные месторождения не оправдали их надежд, и там буквально "ковыряются", мало что добывая, какого-то прорыва, как в США, в Китае не видно. В итоге от недостатка нефти и газа китайцы снова взялись за тему метана угольных пластов, хотя это и не очень удобный газ, и совсем не наша удобная к добыче, перевозке и потреблению нефть. В общем, как говорится, "не всё так однозначно".

"ЗАВТРА". Хорошо, а насколько можно ещё реанимировать производство нефти там, где уже идёт или предполагается падение добычи? Вспомним: ещё два года назад все кричали о том, что "сланец убьёт российскую нефтянку", а в итоге в самих США за последние полтора года постоянно идёт падение добычи — и все признают, что американские нефтяники, как и их российские коллеги, хотели бы видеть нефть дороже 50 долларов за баррель, но никак не по 20 или по 10! И в то же время новый президент США Дональд Трамп объявил, что он будет добиваться возврата промышленности в США, что подразумевает в том числе и решение вопроса "дешёвой энергии" в США, и, как следствие — дешёвой нефти. Нет ли тут противоречия?

Александр СОБКО. Тут есть над чем подумать, и посмотрим, какие ограничения наложит реальная жизнь на предвыборные обещания. Давайте поэтому очертим пространство возможностей и предполагаемые варианты, которые могут быть реализованы на практике, основываясь на идеях и декларациях Трампа. У нас есть нефть, от которой критически зависит транспорт, есть газ и уголь, которые определяют цены электрогенерации, и есть растущий сегмент возобновляемой энергетики — энергия ветра и солнца. Давайте пройдёмся кратко по этим основным пунктам.

Считается, что Трамп будет поддерживать нефтегазовый и угольный сектор — в первую очередь, произведя дерегуляцию отрасли, разрешив добывать и бурить там, где раньше это было делать запрещено. Это, конечно, даст некий карт-бланш нефтегазовым и угольным компаниям, снизит бюрократические препоны, но этот эффект будет вряд ли системным — в США и так уже достаточно либеральное законодательство в части добычи полезных ископаемых, речь может идти только о разрешении добычи на федеральных землях и о бурении на шельфе.

С другой стороны, надо сказать, что именно администрация Обамы всегда поддерживала в прошлом "зелёную энергетику", но парадоксально — именно при ней расцвела та самая "сланцевая революция", ренессанс в добыче американской нефти. И это показывает очевидное: ситуация в энергетике и её перспективы диктуются экономикой, а не политикой! Если у вас есть деньги на инвестиции — то вы сможете поднимать и нефтедобычу, и "чистую энергетику" — высокие цены на энергию помогали и ветрякам, и нефтяникам. А вот нынешняя, сложившаяся в последнее время цена на энергию погружает всю энергетическую отрасль в стагнацию и упадок. Поэтому я очень скептически отношусь к вопросу поддержки энергетики через дерегуляцию, но, с другой стороны, хотелось бы обратить внимание на небольшой элемент, который может действительно дать рост добычи американской нефти — я говорю о нефтепроводе из Северной Дакоты.

Сейчас Северная Дакота страдает от того, что нефтепроводная система США не интегрирована с системой сланцевой добычи. В США есть три крупнейших месторождения "сланцевой" нефти — Пермиан, Иггл Форд и Баккен. Два первых находятся вблизи центров традиционной нефтепереработки в Техасе, они интегрированы со всей трубопроводной системой, а вот Баккену не повезло — его нашли в глухомани Северной Дакоты, где и людей-то особо не было никогда.

В похожей ситуации США были в начале 1970-х годов, когда там произошло падение добычи в Техасе, Оклахоме, Калифорнии, но одновременно с этим геологи нашли новую нефть на Аляске, в громадном месторождении Прадхо-Бей. Тогда американцы решились на строительство уникального Трансаляскинского нефтепровода, создали целый нефтедобывающий район за Полярным кругом. Именно этот смелый, по меркам США, проект и обеспечил решение нефтяного кризиса конца 70-х, который США пережили гораздо легче, чем "нефтяной шок" 1973-го года, когда Саудовская Аравия и другие арабские страны ввели эмбарго на поставку нефти.

"ЗАВТРА". А что даст американцам строительство трубопровода к Баккену? Что там сейчас, это же всё-таки не ледяная и далёкая Аляска?

Александр СОБКО. Сейчас добыча нефти на Баккене стагнирует и падает, так как половину нефти приходится возить за сотни километров грузовиками, а большую часть нефти потом отправлять по железной дороге куда-нибудь в Техас, на переработку на старый НПЗ. Трубами идёт в лучшем случае половина нефти. Всё это, конечно, значительно поднимает себестоимость нефти, а нефтяники от этого всё равно получают крохи. Поэтому, когда цены упали — сразу упала и добыча в Северной Дакоте, никто не ожидал, что за вычетом транспортных издержек в Северной Дакоте останется где 20, а где и 10 долларов за баррель нефти "на скважине". А вот если будет построен нефтепровод, то это развернёт фактически падающую на Баккене добычу и добавит несколько сотен тысяч баррелей нефти, что весьма немало по меркам США. Поэтому что-то, конечно, администрация Трампа для цены нефти сделать может — но вот глобально что-то поменять они не могут.

Вячеслав ЛАКТЮШКИН. Надо сказать, что отрасль всё-таки приспосабливается и к высоким, и к низким ценам на нефть. Когда в начале 2015-го года нефть резко упала до 40 долларов, всем было плохо и туго — была масса проектов, которые считались в расчёте на нефть по 80, а то и по 100 долларов. А вот фактическое падение до 20 долларов "на скважине", которое произошло к началу 2016-го года — к нему пришли через почти год — и компании смогли подготовиться, сократить капитальные расходы, сократить бурение, чтобы выжить. Практика показала, что добытчики способны выживать даже при ценах ниже 40 долларов за баррель. Не все: кто-то, конечно, умер, кто-то выжил — но так всегда бывает.

Александр СОБКО. Конечно, нам надо исключить шапкозакидательские разговоры о том, что Америке выгодна дорогая или дешёвая нефть — в конце концов, экономика сама подыскивает разумный баланс, который позволяет не "убить" добычу нефти и обеспечить хоть какой-нибудь рост экономики, которая однозначно страдает от высоких цен на энергию. В "сланцевой революции" была внутренняя логика — логика того, что Америка выйдет на столь желаемое американцами самообеспечение по нефти только при стабильно высокой цене на нефть в районе 100 долларов за баррель, что позволило бы спокойно освоить все месторождения новой, трудной нефти в самих США. Это, кстати, было бы удобно и другим производителям — России, Китаю, даже Саудовской Аравии, это был некий компромисс "дорогой нефти". Но потом разные игроки начали вести свою игру — США, например, решили, что они готовы поступиться возможностями, которые открывала им дорогая нефть, ради давления на Россию; Саудовская Аравия решила вывести с рынка конкурентов — но это уже политика. Вернёмся ли мы к ситуации "дорогой нефти" образца 2014-го года — вопрос открытый. Понятно, что для США падение цены импортируемой нефти скомпенсировало, финансовые потери от падения собственной добычи, а для экономики в целом дешёвая нефть — вообще благо. Но опять-таки тут включается в игру политический фактор: любая страна не хочет зависеть от импорта нефти, это критический энергоресурс, и США тут не исключение, а часть правила. Они считают, что это поддерживает внутреннее производство сопутствующего оборудования, определяет независимость США на мировой арене, что тоже для американцев крайне важно. Даже мы добываем дорогую нефть у себя — и это оказывается выгодным в целом для страны, хотя мы, в общем-то, точно так же могли бы завозить дешёвую нефть из Саудовской Аравии, например. Так что у всех есть установка на самообеспечение нефтью, а это диктует логику высокой цены, несмотря на экономические причины.