Читать интересную книгу Война крыш - Леонид Словин

— А чего он? Дерьмо не ценишь, даже если его очень много!

— Козел… — В голосе прозвучало уважение.

Арье и рыжий Дан-харьковчанин были сожителями Борьки Балабана по квартире.

Оба ничего толком не знали о случившемся, большую часть событий проспали. Хорошо еще сегодня не ушли в ночь — по случаю праздника Лаг ба-Омер. Им было все интересно.

— Ко мне подошел нищий, — говорил Арье. — В Рехавии, недалеко от банка. Просит. Серьезно так… Я дал десять агорот. Он посмотрел, сначала хотел швырнуть на тротуар! Потом стал мне объяснять свои проблемы. Сколько ему и чего надо в день съедать за сутки…

— Козел, падло!

Рыжий Дан реагировал на все одинаково. Ленка, сидевшая впереди них, рядом с Балабаном, беспрестанно оборачивалась. Мало ли что выкинут эти за спиной.

«Оба отмороженные. Попали в чужую страну, ничего не знают, оттого ничего не боятся. Матерятся, хамят. Эти точно угодят в тюрьму!..»

Третий с ними — жирный Боаз — был не такой оборзевший. Работал охранником муниципалитета. Попросту — сторожем. Проверял сумки на входе в офис…

— Амран Коэн предлагал мне у него убирать.

Боаз явился в аллею прямо со службы — в джинсах, в белой форменке с синими погончиками и клапанами на карманах, такого же цвета галстуке. Ремень врезался глубоко под толстый, навыкате живот.

— Я бы согласился! Да ему надо как раз в те дни, когда я работаю…

— С твоим-то жирком?!

Девица Боаза, жидкая телка Мали — у себя в Брянске Мила — полулежала у него на плече. У нее, как и у Боаза, были вечно проблемы. То её оскорбляли, то пытались трахнуть.

— А чего?!

— Брось ты! Уборщик из тебя… Между прочим, Ципи, марокканка, видела тут двоих… Похожих на «русских».

Арье попридержал пса.

— И чего?

— Вроде подошли со стороны аллеи, постояли. Все смотрели на окна Амрана Коэна… Ну, а нам-то что?!

Жирный Боаз погладил Мали сзади. Его волновали её пышные формы.

— Пусти… Ведь так? Я права, Гия?

Все знали, что Мали неравнодушна к нему. Помани её Гия пальцем — тут же бы послала Боаза далеко…

Вопрос повис в воздухе.

Гия сидел на каменном бордюре сбоку. Сросшиеся на переносье черные брови нахмурены, воротник кожаной куртки поднят…

Темноликий Арье поднялся.

Начал гонять альбиноса Блинки за апортом.

Он таскал с собой еще приемник. Не переставал слушать музыкальные композиции. На седьмом канале всегда была современная клевая музыка.

— Главное, чтоб к нам не привязались!

Он снова швырнул апорт. Блинки с шумом рванул за ним в кусты.

— Осторожнее с собакой! — крикнул Борька Балабан. — Напугаешь!

— С них хватит, с козлов!

— Платить будешь!..

Ленка сидела рядом с Борькой Балабаном — тихая, в длинной куртке, под которой вроде и не было другой одежды. Она думала о том, что сказал Арье, и о том, что знала уже с утра. Ей уже бросилось в глаза: Борька и Гия не говорят друг с другом…

Керри-блютерьер лежал в задумчивости у её ног. Ленка не спускала его с поводка. Запахи мяса, доносившиеся с аллеи, волновали собачье воображение.

Вика поддержала начавший было угасать разговор:

— Я тоже видела этих людей под окнами…

На этот раз Гия поинтересовался. Вроде лениво:

— И чего делали?

— Просто стояли у окна и смотрели в квартиру нищего.

— А шторы?!

— Жалюзи старые. Полно щелей. А Ципи ничего не стала говорить полиции!..

Дан поддержал:

— Оно ей надо? У нее самой сын сидит за наркоту!

Несколько человек свернули под оливы с аллеи.

Арье подхватил бульдога за ошейник. Керри-блю-терьер, напротив, поднялся. Боящиеся собак израильтяне, даже взрослые, запросто могли поднять крик.

Подошедшие оказались полицейскими, во всем своем израильском мусорском прикиде. С фонариками, наручниками. Вместе с ними подошли еще и в штатском. У того, что был старше и крупнее, сквозь нагрудный карман под курткой светился фосфором короткий полицейский жезл — на случай разбирательства на трассе.

Полицейские поздоровались. Они поняли, кто перед ними, внимательно оглядели компанию…

Борька Балабан узнал штатского в куртке с жезлом — он приезжал утром на мотоцикле на место происшествия. Детектив его тоже узнал.

— Русим. Ельцин… — Он улыбнулся.

Компания подтвердила.

— Точно. Ты прав, мусор.

— Мафия русит… — протянула Мали.

На этот раз засмеялись полицейские, покачали головами.

— Ло! Нет-нет…

Русская община составляла чуть ли не пятую часть израильского общества. Существовала «русская партия» — «Исраэль бэ-Алиа», входившая в коалиционное правительство.

Израильской прессе пеняли на то, что газеты указывали общинную принадлежность уголовников, хотя все равно все знали, что процент преступников — выходцев из СНГ выше, чем марокканцев, а тем более местных уроженцев — сабров.

Руководство полиции инструктировало подчиненных не допускать выражений, которые могли быть истолкованы как оскорбительные для «русских».

Простились даже приветливо.

— Бай!..

— Бай, мусора!

Несмотря на праздник, собрались уходить рано.

Компания с Сан-Мартин тоже поднялась. Макс собирался уезжать.

Когда выходили на Главную аллею, произошло непредвиденное.

Парень с Сан-Мартин, шедший с Максом, случайно толкнул Мали, жидкую телку Боаза. Мали, как её в Брянске учили, не мешкая ни секунды, изо всех сил двинула его коленом в пах.

— Осторожно, козел!..

Девчонка того — с Сан-Мартин — с ходу бросилась:

— Ты чего на моего парня наехала?!

Вцепились друг другу в космы. Та, с Сан-Мартин, подсекла ногой с вывертом — каблуком по кости! Мали, хоть и жидкая, не отпустила её лохмы. Так и свалились обе…

Израильтяне бросили свои костры и жратву, выскочили из-под деревьев, взрослые и дети, смотреть, как женщины русит дерутся…

Кто-то уже по сотовому вызывал полицию — миштару…

Будто у них бабы не бьются!

Пацаны обступили, хотели разнять.

Харьковчанина Дана толкнул плечом приземистый, с тяжелой золотой цепочкой на шее парень. Рыжий Дан — отмороженный — долго не думал, тоже толкнул.

Драка мгновенно прекратилась. Тут уже было другое: Дан поднял руку на крутого. Макса.

Владелец паба для молодежи «Сицилийская мафия», с мясистой шеей, короткими руками — бывший чемпион по борьбе среди юниоров Северокавказской зоны — предложил:

— Ну-ка, отойдем…

Дан и сам догадался, что получилось неладно.

Машинально сделал пару шагов в сторону, под деревья и тут же улетел в кусты. Второй удар получил носком ботинка в лицо и еще — под ребра…

Выскочил Боаз-охранник.

— Ребята, не надо!

Макс только стрельнул глазом:

— Уйди — пожалеешь…

Боаз дрогнул. Макс снова врезал лежавшему под ребра. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы Гия не вмешался. Что-то сказал на грузинском. Мпкс ответил,

Стало ясно: предстоит разборка. В аллее после этого останется один хозяин. Какой-то из компаний придется искать себе для прогулок другое место…

Праздник Лаг ба-Омер затянулся за полночь.

Во всех скверах, аллеях горели костры. Израильская столица не спала, все не могла успокоиться. Разъезжали пожарные. Громкоговорители предупреждали особенно активных огнепоклонников.

Гия, Вика, Балабан с Ленкой и собакой, а за ними остальные не спеша направились в сторону арабской Бейт-Сафафа.

В обе стороны по шоссе проносились машины.

Арье дергал поводок, укрощая альбиноса-бульдога, и рассказывал:

— Днем сплю. Звонят. Женский голос. «Анкета по телефону. На русском». — «Ну!» — «Как ты относишься к современным фильмам о Франции?» Японский бог! «О ком? О ком?» — «О Франции». Я пришел с ночи, наломался, как Папа Карло… Смеется, что ли? Оказывается, их премьер приезжает. «Фильмы Франции смотрел?» — «Смотрел!» — «Отлично! Сколько ты лет в стране?» — «Два». — «Какой фильм видел последний?» — «Этот… „Фанфан Тюльпан“. — „Это же лет за тридцать до того, как ты родился!..“

Несколько пар шли по аллее. Гуляли. В основном пожилые репатрианты. Названия мест, откуда они прибыли, звучали экзотикой: Золотоноша, Черновцы, Белая Церковь. Кому не повезло там, решали начать тут сызнова. И в семьдесят пять, и в восемьдесят через бюро знакомств, радиопередачу «Любовь с первого слова» пытались найти не встретившийся в юности в России, на Украине идеал…

В компанию молодежи, двигавшуюся навстречу, старики всматривались с опаской: не привыкли, чтобы в темном месте ночью молодые парни не оскорбили, не толкнули…

Арье тем временем продолжал:

— «И чего тебе там понравилось?» — «Вот это!.. (Он дернул бульдога.) Когда Тюльпан смотрит с крыши на Джину Лоллобриджиду, видит её грудь, а она спрашивает: „Что вам оттуда видно?“ А он: „Какая панорама… Японский бог!“ — „Да-а… Спасибо“. И положила трубку… А я уже не усну! Из-за нее, из-за суки… — Он слегка косил маленькими глазками. — А потом включаю радио, слышу: „…Большая работа по изучению адаптации молодежи и оказанию психологической поддержки наиболее проблемной её части…“ Она!