Например, одно силовое ведомство очень полюбило слово «группировка». В речах и заявлениях руководителей этой структуры самого разного уровня по частоте употребления данный термин стоит на одном из первых мест. При лесном пожаре – группировка, при наводнении – группировка, при землетрясении – опять же группировка.
В примерах это звучит приблизительно так: «В целях наращивания группировки по оказанию помощи в ликвидации последствий ЧС в…», «сформировать полномасштабную группировку сил», «создать группировку для ликвидации последствий паводка», «сформировать полномасштабную группировку сил для ликвидации лесного пожара» и т. д. При этом группировки «передислоцируются» и «прибывают». Вершиной подобного творчества, наверное, является выражение «группировка по-прежнему работает в усиленном режиме».
Задумывались ли авторы подобных лихих выражений, что такое на самом деле «группировка» и как правильно употреблять этот термин? Похоже, что нет. Ибо группировка войск (сил) – это сведенные в определенную систему и развернутые (расположенные) соответствующим образом объединения, соединения, части и подразделения различных видов ВС, родов войск (сил), специальных войск и тыла, предназначенные для выполнения задач в операции (бою). Создаются на театрах военных действий (стратегическом, операционном направлении или в полосе, районе). Группировки войск (сил) различают: по видам ВС и родам войск – группировка авиации, войск ПВО, ракетных войск и артиллерии и т. д.; по масштабам – стратегическая, оперативная; по предназначению – главная, ударная и др.
А как правильно употреблять термин «группировка»? А примерно вот так: «К исходу 30.10.2013 года создать ударные группировки войск на избранных направлениях, осуществив смену обороняющихся войск и заняв исходные районы для наступления.
Группировки войск иметь:
• на направлении главного удара – 45 А, усиленная 69 мсд, 5 А (без 3 АК), 53 АК, 10 и 25 овдбр, основные силы родов войск, специальных войск и тыла;
• на направлении другого удара – 3 АК, усиленный 68 мсд и 28 омсбр, часть сил и средств родов войск, специальных войск и тыла».
Или хотя бы вот так: «Для создания ударных группировок войск фронта в район боевых действий через Главный Кавказский хребет необходимо перегруппировать мсд – 4, омсбр – 3, корпусной и фронтовой комплект соединений и частей родов войск и специальных войск (всего свыше 100 формирований)».
Группировку невозможно сформировать или передислоцировать. Сформировать (расформировать, перевести на другие штаты, передислоцировать) можно только части, соединения, объединения. Группировка не может работать в усиленном режиме. Войска (силы, средства) или их часть могут находиться в повышенных степенях боевой готовности, но уж никак не группировки. И не надо замешивать в одном флаконе два совершенно разных понятия – «группировка» и «боевой и численный состав» (это в части так называемого наращивания группировок). Это все-таки разные вещи. А в целом от подобной штабной безграмотности у офицеров-операторов уши закручиваются в трубочку и карандаши «Тактика» от удивления выпадают из рук.
Остается только радоваться, что в ведомстве, так полюбившем слово «группировка», еще не дошли до терминов «оперативное построение» и «эшелонирование». Можно ни секунды не сомневаться, что и в этом случае мы стали бы свидетелями удивительных по своей глупости перлов.
Да что там группировка. На самом деле болезнь бездумного употребления категорий и терминов оперативного искусства и стратегии зашла куда как дальше. И что хуже – началась подмена их смысла и содержания, изобретение нового и более чем нелепого военного языка. И этой заразой поражены не только любители термина «группировка», а многие другие ведомства. И военное, кстати, далеко не в последнюю очередь.
В частности, очень часто мы слышим словосочетание «на Северном Кавказе нейтрализован очередной боевик». Непонятно, что означает нейтрализован? Ранен, убит, пленен? С ним проведены политзанятия? Он вступил в правящую российскую партию? Это всего лишь один и маленький пример, когда за набором слов смысла события не видно. Но картина в целом куда как хуже, чем это словосочетание.
Химия и военное искусство
Выражаясь словами классика, можно смело говорить о внезапной языковой революции в Вооруженных Силах в середине 90-х годов уже ушедшего в историю XX века. Из нашего военного лексикона как-то незаметно, понемногу ушли простые и ясные понятия – «рассечь», «окружить», «разгромить», «истребить», «принудить к безоговорочной капитуляции».
Взамен появились и пустили прочные корни обтекаемо-округлые маниловские словосочетания: «пресечение любого вооруженного насилия», «прекращение войны на возможно более ранней стадии и восстановление справедливого и прочного мира», «создание предпосылок для урегулирования конфликта путем переговоров на приемлемых условиях», «локализовать», «нейтрализовать», «стабилизировать» и, наконец, «вытеснить».
Военный новояз за последние годы развивался буквально семимильными шагами. В устные и письменные выступления российских военных и политиков просто ворвались эти медико-химические термины – «локализация», «нейтрализация», «стабилизация», на первый взгляд, не имеющие никакого отношения к теории военного искусства. Войскам приказами и директивами ставятся задачи уже не разгромить и уничтожить противника, а «локализовать конфликт» (причем предусматривается, что конфликт может быть как внутренним, так и межгосударственным). В случае крупномасштабной агрессии даже предполагается «локализация района вторжения», то есть речь идет только об ограничении места (размаха) и распространения военных действий группировок агрессора. Заметим, предусматривается не окружение, рассечение группировок противника, разгром и пленение врага в предельно короткие сроки, а какая-то непонятная локализация.
Современными теоретиками этот термин трактуется следующим образом: «Воспрещение подхода в зону конфликта вооруженных формирований и доставки материальных средств по суше, морю и воздуху в целях ограничения распространения вооруженных столкновений по месту и времени, снижения интенсивности боевых действий и создания условий для скорейшего разрешения конфликта».
Во-первых, что такое «воспрещение подхода»? Если речь идет об оперативно-стратегических резервах противника, то задача войскам должна ставиться на разгром и в конечном итоге на уничтожение резервов врага, а не какое-то абстрактное воспрещение.
Во-вторых, как можно перевести на нормальный военный язык «ограничение распространения вооруженных столкновений по месту и времени»? Войскам выйти к 0.00 на рубежи N-M и X-Y и перейти к обороне? Или есть какой-то другой вариант толкования в оперативных директивах и боевых приказах?
В-третьих, как понимать командующему или командиру выражение «снижение интенсивности боевых действий и создание условий для скорейшего разрешения конфликта»? Снижение интенсивности, вероятно, означает редкую стрельбу (один выстрел в час к примеру). А какие, интересно, могут быть условия? Ведь в ходе боевых действий по отношению к противнику возможны только два условия: капитуляция и безоговорочная капитуляция. Или есть еще и другие, неизвестные?
Зараза всяческих словесных «новаций» уже глубоко пропитала жизнь и деятельность Вооруженных Сил и добралась до других силовых структур. Однако такие непонятно-расплывчатые задачи действующей армии и флоту ставились далеко не всегда. В качестве примера руководящих указаний войскам рассмотрим слова Александра Суворова: «…неприятель нас не чает, считает нас за сто верст, а коли издалека, то в двух– и трехстах и больше. Вдруг мы на него как снег на голову. Закружится у него голова! Атакуй, с чем пришел, чем бог послал! Конница, начинай! Руби, коли, гони, отрезывай, не упускай!.. Коли, пехота, в штыки!.. Работать быстро, скоро, храбро, по-русски!.. В окончательной победе, конница, гони, руби!».
Согласитесь, подобные формулировки не допускают их двоякого толкования и не ставят подчиненных в тупик. И через двести с лишним лет слышатся барабанный бой и пение труб, зовущих в атаку. Или вот, к примеру, времена не столь далекие – выдержка из приказа Верховного главнокомандующего маршала Сталина (март 1945 года): «…войска 2-го Белорусского фронта после двухнедельной осады и упорных уличных боев завершили разгром окруженной группировки противника и сегодня, 6 марта, полностью овладели городом-крепостью Грауденц – важным узлом обороны немцев в Восточной Пруссии…»
С учетом особенностей сегодняшнего военного лексикона этот приказ, вероятно, выглядел бы так: «…после двухнедельной локализации завершили нейтрализацию окруженной группировки противника и стабилизировали обстановку в городе Грауденц».