поближе к одной из бойниц.
Взрыв пробил толстую стену, слившись с огнем и обрушил кусок второго и третьего этажа, погребая под обломками острелвиющихся казаков.
Толпа ахнула и расступилась. Чего-чего, а взрыва они не ожидали.
— Это чудо! Чудо! Все, быстрее, внутрь! — закричал один из праведников, что очнулся в числе первых.
Гудящая, жаждущая крови, толпа ринулась внутрь, толкаясь и раскидывая попадающиеся обломки. Они ворвались в заваленные мебелью комнаты разбиваясь о последних выживших. Внутри полуразрушенного кабинета Анатолия. Остроухов отстреливался из-за перевернутого стола. Он отвернулся от бойницы, чтобы перезарядиться, ровно в тот момент, как неизвестный снаряд проломил стену и взорвался на первом этаже. Дальше в его голове только стоял гул, и мелькали перекошенные гримасы ненависти. Когда же кончились патроны, то казак достал шашку и пошел в холодный бой, но предательский выстрел в сердце поразил его раньше, чем Остроухов успел сделать и пару шагов. Последнее, что он видел, заваливаясь на спину, так это одинокий силуэт человека на крыше через улицу.
Новости о случившемся потрясли мир.
Глава 6 Через силу я познаю могущество
5 сентября. Севастополь.
На главной морской базе Черноморского флота шло собрание. Перед собранием офицеров выступал адмирал Нахимов. Он только вернулся из Новороссийска, где помогал укреплять береговую оборону. А заодно тренировали высадку морского десанта.
— Господа, мы должны немедленно ударить! Разобьем турков в море и десант. Лейтенант Борнув, уже на практике высаживал пехотной роты и двух батарей. Сорок минут! Всего! По трапам, если будет устойчивый берег. А у нас лучше! У нас же есть бетонные, эти понтоны. Это же готовые причалы.
Именно Павел Степанович Нахимов первым начал перевооружать пароходы своей эскадры на новые артиллерийские орудия казнозарядной системы.
— Так нужны войска, десант, да и корабли, чтобы их высаживать, — заявил Константин Иванович.
— Где же их взять? — с усмешкой спросил Нахимов и повернулся к двум приглашенным гостям адмиралу торгового флота Артуру Гриффиту и генералу Захарченко, который командовал экспедиционным корпусом, — я даже представить не могу, какие божественные силы не дали вам уйти раньше из Севастополя, как вы здесь к месту.
Михаил болезненно закрыл единственный глаз, адмирал Гриффит же поправил рыжие волосы и положил руку Захарченко на плечо, чтобы поддержать, и ответил за обоих:
— Мы не можем, ваше высокоблагородие. У нас другие приказы.
— Ну как же так? — Нахимов встал с места и пошел вокруг стола, — посудите сами, война с Турцией неотвратима! Но за спиной Турцией стоят западноевропейские державы, которые боятся нашего флага на христианских балканах или средиземноморье. Они спят и видят, чтобы отбросить нас с кавказа, отторгнуть Крым и уничтожить черноморскую эскадру.
— Мы не можем этого позволить, — отреагировал Константин Иванович.
— Не можем, — согласился Нахимов, подходя к Захарченко и Гриффиту, — стало быть, нам нужно действовать быстро. Тут может быть план, и простой: прямой удар на Босфор.
Собравшиеся офицеры кивнули, соглашаясь, а Константин Иванович не выдержал порыва чувств и ударил по столу, отчего зазвенели стаканы с чаем.
— Нет, нет, — поспешил заверить Нахимов, — Константинополь нам не нужен, не нужен. Но угрозу для Южной России предотвратим полностью. Наши силы, вот они, — Нахимов демонстративно сжал кулак, — а силы западноевропейцев разбросаны. В Египте, в архипелагае…
— Павел Степанович, у англичан на Мальте эскадра Дудрэса, — заметил капитан первого ранга.
— Так это ж на Мальте! А в Эгейском море два-три корабля, — возразил Константин Иванович, — а в Сирии вообще, чепуха!
— Вот видите, все дело в решении, во времени! Потеряно время, потеряно все! — заявил Нахимов.
— А князь Меншиков, знает о вашей затее? — спросил Константин Иванович.
— Еще нет, — растерялся Нахимов, — но я обязательно скажу ему, и он, как человек любящий Россию поймет.
— Можно обратиться к Воро.. — Начал Михаил, но Гриффит удержал его от необдуманных советов, — простите господа, ничего.
Весь разговор уже не первый раз звучал в стенах адмиралтейства. По характеру и задумке создания черноморской флотилии у нее изначально были конкретные задачи.
После собрания Гриффит отвел Захарченко в сторону, чтобы поговорить наедине:
— Михаил, соберитесь, ты же боевой офицер, — прошептал адмирал.
— Артур, да как вы не понимаете, Босфор! Это же мечта России на протяжении столетий! Еще наши предки ходили в Царьград, — Михаил скривился от досады.
Внутри него шла борьба, и ирландец ее видел.
— Миша, послушай, — Артур достал сигарету, чтобы закурить, — со стороны я вижу, что для вас взятие Босфора, это такая же боль, как потеря Северной Ирландии, — адмирал слово потянулся чему-то в воздухе, — разделенные, разозлённые друг на друга, во благо умысла чертовых англичан нас покорить, но мы должны держаться. Осталось совсем немного.
— Немного? Вот ты уверен, что все пойдет, как нужно?
— Да, я вижу, что план Вадима складывается именно как задумано. Да, Черное море омоют реки крови, но так нужно для нас всех. Послушай, — Артур хорошо говорил по русски, но акцент появлялся, когда он нервничал, — если бы, если бы они ударили несколько лет назад, то здесь никто бы не устоял.
— Несколько лет назад? У них же везде огонь революции чертовой полыхал, ничего бы они не сделали, — отмахнулся Михаил и заметил ухмылку Артура, — подожди. Но мы же были в Америке, как бы Вадим…
Михаил покрутил рукой в воздухе.
— Я, лично, отвозил оружие венграм, — признался Артур, — на кораблях доверху набитых зерном. Тогда только чудо помогло Вильгельму сохранить империю.
— Если так, то можно ли считать, что и в других… — Михаил не стал продолжать и прикусил язык, чтобы больше ничего не сболтнуть.
Артур же коротко кивнул.
— Кхем, — из зала офицеров вышел Нахимов, — господа, можно вас на минутку?
— Конечно, — согласился Артур, — чем можем помочь ваше высокоблагородие?
— Бросьте, можно Павел Степанович, — Нахимов немного замялся, — честно признаться, я удручен сложившейся ситуацией. Подождите, — он поднял руку, не дав себя перебить Гриффиту, — я все знаю. Ваши повелители ветров непригодны к линейному бою? Если князь Меншиков согласиться, то я сделаю все, чтобы в сторону ваших кораблей турки и носа не показали.
На это Гриффит только хмыкнул и спросил:
—