— Вы умеете читать мысли?
Для людей, которые занимаются травами и магией, это вполне обычно.
— А что еще могло привести ко мне молодую женщину, пышущую здоровьем? — пожала плечами старуха. — Завсегда мужчина — причина тех или иных ее бед. Но я не жалуюсь. Если бы мужчины вели себя как должно, на моем столе не было бы еды.
Линнет улыбнулась, подумав, что неплохо было бы купить настой от бородавок и налить его Помрою в ухо. К сожалению, в жизни все не так просто.
— Если ты пришла, чтобы навести на кого порчу или еще за каким злом, то можешь разворачиваться и топать отсюда. — Знахарка обрисовала круг шишковатым пальцем и ткнула в сторону двери. — Я торгую только исцеляющими травами да любовным зельем.
— Я пришла за двумя средствами, оба на доброе дело. — Линнет придвинулась к женщине и сказала, понизив голос: — Мне нужны травы, предохраняющие женщину от беременности.
Джейми может делать вид, что это больше не повторится, но женщина должна быть предусмотрительной. Их страсть вспыхнула, как огонь, на который плеснули масла. Каковы бы ни были их намерения и как бы ни злилась она на него сейчас, вероятность, что их эмоции снова вырвутся из-под контроля, слишком велика, чтобы рисковать. Сегодня утром у нее начались крови — как будто настроение у нее и без того не было достаточно отвратительным после Помроя и Джейми. Но во второй раз она не станет полагаться на удачу.
— Я предупреждаю всех женщин: травы предотвращают не каждую беременность. Впрочем, это никогда их не останавливает, — добавила старуха, качая головой.
Она указала на большую холщовую сумку на полу:
— Вот это кипятишь, потом смачиваешь в отваре кусочек шерсти, которую используешь, чтобы закупорить матку.
Линнет вскинула брови. Если они с Джейми снова окажутся в постели, трудно представить, как они останавливаются, чтобы сделать все это.
— Действует лучше, когда мужчина предсказуем, если ты понимаешь, что я имею в виду. — Старуха сложила губы морщинистой трубочкой, затем сказала: — Если он из тех, кто любит лишнюю кружку эля и амуры после воскресной мессы, если он размеренный и привычный, как дождь. Но если у тебя такой молодец, как я догадываюсь… — Линнет подпрыгнула, когда старуха ткнула ее локтем в бок, — то тебе понадобится масло мяты болотной или семена дикой морковки.
Линнет слышала, что если масла мяты болотной принять на несколько капель больше, то можно истечь кровью и умереть.
— Дикую морковку, пожалуйста.
Старуха кивнула, очевидно, соглашаясь с ее выбором.
— Скажи мне, зачем еще ты пришла, — вскинула она седую бровь. — Бьюсь об заклад, это что-то необычное.
Линнет наклонилась вперед и заговорила, понизив голос:
— Есть у вас что-нибудь, что действует как приворотное зелье, только наоборот? Какое-нибудь снадобье, которое сделает для женщины мужчину — определенного мужчину — непривлекательным?
Она подумала о полуночно-синих глазах Джейми… о том, какими крепкими были мышцы его живота под кончиками ее пальцев.
Непривлекательным — это, пожалуй, недостаточно сильно.
— Зелье должно сделать его отталкивающим, отвратительным, мерзким.
Знахарка издала скрипучее кудахтанье.
— Если одно средство подействует, дорогуша, то другое тебе не понадобится. Так что же ты хочешь, — спросила она, хихикая и качая головой из стороны в сторону, — предотвратить постель вообще или только зачатие?
— Это второе для подруги, — огрызнулась Линнет.
Это была не совсем ложь; королеве не помешала бы доза-другая, чтобы отвратить ее от Эдмунда Бофора.
Старуха вытерла глаза грязным фартуком.
— Скажи своей «подруге», чтобы покаялась перед священником и перестала греховодничать с женатым мужчиной.
— Он не женат, — бросила Линнет, все больше раздражаясь.
— Все равно это козни дьявола, и я не буду этого делать. Я богобоязненная женщина, да. — Она покивала и добавила вполголоса: — В отличие от некоторых других.
Старуха застонала, наклонившись, чтобы поднять большую холщовую сумку на стол, на котором у нее были весы и меры.
— Я отсыплю тебе семян дикой морковки.
— Давайте я вам помогу, — предложила Линнет, бросившись вперед, чтобы поднять сумку.
— А ты хорошая девочка, — сказала старуха, — не то что та, другая высокородная леди, что приходит сюда.
— Кто же это?
— Если бы я знала, что она применит то приворотное зелье к Ланкастеру, да еще и женатому, — проворчала знахарка, не обратив внимания на вопрос Линнет, — то, клянусь костями святого Петра, нипочем не дала бы.
— К Ланкастеру? Которому? — спросила Линнет.
Женщина покачала головой:
— Вижу, предостерегать тебя от любопытства во второй раз — пустая трата времени. Это у тебя в натуре, как у других зло.
Линнет оставила без внимания холодок, который пробежал по позвоночнику, и оперлась локтями о стол.
— Ну же, расскажите мне. Кому она дала приворотное зелье?
— Никому не говори, где ты это слышала. — Старуха бросила взгляд на дверь, потом скрипуче зашептала: — Она использовала его на самом Глостере, чтобы увести его у жены-чужеземки. Да простит меня Господь.
Линнет резко втянула воздух.
— Вы имеете в виду Элинор Кобем?
— Ага. Вместилище зла, вот кто она, скажу я тебе. Она и этот ее святоша, который ходит за ней по пятам как смерть.
Она сделала знак Линнет наклониться поближе.
— А потом она возвращается и требует другого зелья, того же, что и ты. Это черная магия, говорю я ей, но ей плевать. Она из тех, кто хочет того, чего хочет.
— И как она поступила, когда вы отказали ей?
Старуха стала отсыпать семена дикой морковки из большой сумки в маленький мешочек.
— Я слышала, она пошла к Марджери Джордемин.
— Так эта Марджери может изготовить зелье, которое делает мужчину отвратительным?
Старуха пригвоздила Линнет суровым взглядом своих выпуклых глаз:
— Выкинь эту мысль из головы. Лучше уж греховодничать с женатым, чем водиться с дьяволом.
— Я же сказала вам, он не женат…
— Но и на тебе он тоже не женат, так ведь, дорогуша?
На это Линнет нечего было возразить.
— Можешь быть уверена, я никогда не учила Марджери черной магии, когда она была у меня в ученицах. — Всыпав еще один совок семян дикой морковки в маленький мешочек, она пробормотала: — Колдовство! Шашни с дьяволом!
Линнет выпрямилась.
— Ну конечно же, нет.
— Просто помни, что лучше не переходить дорожку этим двоим, — сказала старуха и завязала мешочек своими узловатыми пальцами. — Это птицы одного полета — остроклювые, вороны, которые выклевывают глаза у мертвых.