— Вру, — не стал отнекиваться Паша. — Точно не спите? Потому что я тебя…, - он наклонился к уху, заливая потоком непристойностей, которые рождал его больной мозг.
— Скучно, — сама не заметила, как поддаюсь развратному видеоряду и опускаю руки к низу живота, где моментально потяжелело. — Зубы почисть, пахнет изо рта.
С малиновым лицом развернулась, чтобы удрать в отдел, но Паша поймал меня, грохнувшись под ноги и обхватив колени.
— Пожалуйста, ну пожалуйста, ты должна пойти со мной! Я обещал. Спаси меня от мамы! — Чистяков уткнулся головой в коленки и умоляюще посмотрел снизу вверх.
Нет, ну вот что это такое, а? Как можно за секунду из гаденыша превратиться в маленького щенка, виляющего хвостиком? Это был запрещенный прием. Я заулыбалась, засунув палец в рот:
— Клянись, что не будешь распускать руки, приставать, лазить в мои трусы и говорить ерунду, — потребовала я.
— Честно, не буду, — замотал черт головой.
— Врешь ведь, — не поверила я, почувствовав, как его руки с колен поднимаются выше, поглаживая мою задницу. — Не поеду, — руки тут же опустились вниз.
— Чтоб мне сдохнуть! Расстояние метр, можешь захватить линейку! — в глазах этого животного могла утонуть любая женщина. Вздохнула.
— Ладно.
Краем глаза заметила, что валяющийся в ногах Чистяков и я с пальцем во рту стали привлекать нездоровое внимание.
— Чего уселся, вставай! — приказала, пытаясь отцепиться от него, и увидела Арсения.
Он стоял в нескольких метрах от нас.
5.4
Увидев друга, Чистяков тут же вскочил и заулыбался как ни в чем не бывало. Пожал руку, спросил о каких-то рабочих вопросах, но Арсений не дал увести себя от важной темы:
— Куда ее переводят? — перебил он болтающего, как испорченная пластинка, Пашу. — Что за хрень ты затеял? — Кораблев не скрывал гнева и раздражения. — Аннулируй приказ, Надя останется здесь.
— Так это не я, — черт хлопнул его по плечу. — Маман суетится, полезла жизнь устраивать. Утром говорит, а почему это Надя работает рядовым сотрудником и получает копейки? Она же твоя невеста! И давай названивать в отдел кадров с переводом. Что я мог сделать? — он картинно развел руками и подмигнул мне.
Дальше я ушам своим не поверила:
— Я с ней встречаюсь, — сказал Кораблев спокойно, и Паша тут же заткнулся. — Она никуда не переводится.
Волна счастья, любви и нежности закружила меня в вальсе. Господи, как мне хотелось кинуться на шею своему принцу и зацеловать до смерти, но я сдержалась. Стояла, сжав руки у груди, и посылала ему звезды глазами. Я люблю тебя! Люблю! Люблю!
— Звони мамуле, — Чистяков хитро прищурился. — Я пас, убеждай ее сам.
Арсений долго о чем-то разговаривал с Полиной Сергеевной, когда закончил, задумался.
— Соврала значит, — шепот Чистяков был похож на шипение василиска. — Спишь с ним.
— Не твое дело, — отодвинулась я, но он не дал, поймал руку и начал разглядывать пальцы так пристально, что включил, наконец, Кораблева в реальность:
— Сможешь месяц потерпеть?
— Смогу, — меня переполняла эйфория, я выдернулу руку из лап Паши и спряталась за спиной северного воина.
— Мы едем выбирать колечко, я прикидывал, что ей подойдет, — Паша попытался обогнуть друга, чтобы продолжить свои мутные исследования.
— Заигрался, — одернул его Кораблев. — В лоб получишь.
— Ба, да тут у вас все серьезно, — Чистякова забавляла ревность Арсения. — Любовь-морковь. А я уже представил, как разворачиваю конфету у себя на столе.
— Заткнись, — Кораблев внезапно перестал сердиться и кивнул мне. Терпи, мол. Господи, и как запастись этим самым терпением!
Потом они заговорили о работе и открытии нового автосалона. Чистяков тут же забыл о шутках и углубился в обсуждение деталей финансирования. Я смотрела на его живое лицо и поражалась, как быстро он менялся в поведении, настроении и эмоциях. Внешно Паша выглядел пижоном, следящим за своей внешностью, одеждой и украшениями на пальцах. Господи, колец у него было больше, чем у любой вертихвостки. Сегодня Аполлон облачился во все черное — брюки, рубашка, серьга в ухе. Как будто из преисподней вылез или наоборот туда собрался. Но не один, выискивал грешницу, с которой отправится жариться на костре.
— Ну что погнали? — Чистяков вывел меня из задумчивости и потащил, даже не дав опомниться. Я бежала и оглядывалась на Кораблева. Ну почему так, а?
— А отпрашиваться не надо? — попыталась сбавить темп перемещения.
— Это моя компания, конфета, кого хочу, того и… — он не договорил, потому что мы подошли к стоянке, где была прикпаркована такая же пижонистая и распальцованная машина, покрытая аэрографией под готику — огненные всполохи мешались с символами, рунами, знаками и еще какой-то непонятной ерундистикой.
— А куда мы едем? — спросила я, когда меня стали запихивать в салон. — Я сама могу сесть, — сказала в пространство, но черт не слушался, посадил, застегнул ремень безопасности, попутно случайно потрогав колени и грудь. Негодяй, видите ли, беспокоился о безопасности. При этом лицо его искрилось от озорства и безбашенности.
— Я иногда лихачу, — пояснил Паша свою суету, заводя мотор. — Люблю скорость.
— Ты давно знаком с Кораблевым? — попыталась наладить общение на нейтральные темы, но он не дал.
— И как кораблик в постельке? Плавать умеет? — задал провокационный вопрос, вылетая на шоссе с таким визгом, что я зажмурилась. Сейчас точно врежется. Но он выровнял машину и погнал по дороге, испытывая, видимо, адреналиновую зависимость от всего, что было опасным. Мчащаяся под 200 км в час коробчонка на четырех колесиках была тем самым устройством, которым он трепал свою нервную систему.
— Меня все устраивает, — ответила я твердо и попыталась снова “подружиться”. — Сколько будет продолжаться спектакль для мамы?
За 15 минут мы долетели до ювелирного салона.
— Примерно месяц, потом скажу, что не срослось, и мы расстались, — он распахнул дверь, подавая мне руку, вот зачем я ее подала? Схватил ее и тут же прижался ко мне, пытаясь поцеловать.
— Ты обещал! — я боролась, отпихивая придурка, как могла.
— Так это братский поцелуй! — не унимался, собака, я пнула его ногой и пошла в сторону. — Погоди ты, блин. Ладно, больше не буду.
— Не трогай меня! — воскликнула в сердцах. — Еще раз, и я возвращаюсь на работу.
— Все, понял! — он открыл стеклянную дверь и приглашающе вытянул руку. — Любовь моя, все богатства мира к твоим ногам.
В салоне к нам подошли две консультантки, молодые девушки, одетые в стиль “а ля офис”, они мило улыбались, были симпатягами, и Чистяков тут же переключился, забыв про меня. Я перевела дух.
— Мне нужно обручальное кольцо без камня, — обратилась к третьей сотруднице. — Что-то с гравировкой — изящное и легкое. Девушка полезла в шкафы и вытащила оттуда большой лоток с уложенными на бархате украшениями.
— Не любишь камни? — он моментально оказался рядом и сунул нос в то, что принесли. — С ними можно такое вытворять, — Чистяков стал еле слышно описывать, куда засунул подвеску с рубином какой-то девушке в… Я с ужасом поймала себя на мысли, что вместо того, чтобы заткнуть ему рот, стою, представляя, как это было, и возбуждаюсь.
— Прекрати, — деревянным голосом выдала я и с трудом сосредоточилась на витрине. Его магия действовала. — Себе покупай с камнем, засунешь в задницу, и будет тебе кайф.
— В чью? — он тут же увлекся моей идеей и возбужденно задышал в шею. — А ты разрешишь?
— В свою, придурок! — я стряхнула наваждение, примерила первое попавшееся колечко и одобрительно кивнула. — Это подходит.
— Иринушка, — вкрадчиво обратился он к консультантке, вгоняя ее в краску. — Мне такое же, — и вытянул свою загребущую лапу.
Когда расплатился, я предложила:
— Обратно на метро поеду, не буду отвлекать тебя от дел.
— Солнце, куда обратно, мы едем на работу вместе. Ты забыла, что месяц будешь отдаваться мне в качестве невесты, — он оскалился.