о ней теперь вспыхивают в голове огромными неоновыми вывесками.
— Давайте больше не будем говорить о моем скромном труде. Лучше расскажите, над чем вы сами работаете. После того, как вы завоевали премию Пултона, на вас столько надежд!
— Ну… — Тут я краем глаза замечаю, как лицо Фрэнки делается каменным: ему, как и мне, не по вкусу этот вопрос.
— Эмма с тех пор уже написала кое-что: мемуары об их дружбе с писательницей Беатрис Джонсон-Грин, — вступает он. — Ты их читал?
— Нет! Даже не слышал о них. Такая жалость!
Конечно, ничего удивительного: книга-то провалилась.
— Переключиться на нон-фикшн не так-то легко. Я по большей части просто вспоминала там свою лучшую подругу, — поясняю я, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Значит, сейчас вы ничего не пишете? Я-то думал, что у вас вот-вот выйдет новая работа. Но откуда мне знать? Я же просто новичок, — говорит Ник. Я пялюсь на его вилку, представляя, как хватаю ее и втыкаю ему в шею. Или лучше начать с Фрэнки?
— Простите? — переспрашиваю я, обнаружив, что Ник продолжает говорить.
— Я говорю, наверняка писать после Пултоновской премии непросто. Два раза в яблочко такой мишени, конечно, не попасть. — Ник складывает губы в извиняющейся улыбке, а мне приходит в голову, что он не так прост, как кажется.
* * *
Сегодня не самый удачный для меня день.
После ресторана я решаю пройтись пешком, потому что слишком взбудоражена и расстроена, чтобы прямиком отправиться домой. А еще я так злюсь на Фрэнки, что меня почти трясет. Как он мог предпочесть мне этого мелкого расфуфыренного прощелыгу? Как мог так со мной поступить? Да ведь именно я, на минуточку, лауреат премии Пултона! Именно я вернула Фрэнки с его жалким маленьким издательством в игру. И чем он мне отплатил? Без меня не было бы ни Фрэнки, ни этого его нового любимчика. Тоже мне, Ник-Гнойник! Я создала Фрэнки, и теперь он вознамерился создать Ника. А кто при таком раскладе я — «сбитый летчик»? Вот так он меня воспринимает? Да я могу зайти в любой книжный магазин этого города с уверенностью, что мой роман — мой удостоенный премии Пултона роман — будет стоять там на самом видном месте!
Я так разволновалась, что все иду и иду, и наконец оказываюсь в центре, где решаю заскочить в свой любимый книжный магазинчик в Нижнем Ист-Сайде. Вот зайду и проверю, хотя готова поспорить на что угодно: там до сих пор торгуют моими книгами. От этого мне наверняка полегчает. Быть может, я даже куплю один экземпляр. А то и скуплю их все до последнего. Пусть закажут новую партию. Но, добравшись до места, я вижу, что витрины заколочены деревянными щитами. На самом деле они заколочены уже несколько месяцев, я просто забыла. Говорят, тут случилось нечто ужасное, но мне не верится: по-моему, это просто беспочвенные сплетни. Думаю, хозяин магазинчика сменил род занятий, ведь в наши дни книготорговля — не самый захватывающий вид деятельности. Но все равно жалко. Мы с ним пару раз болтали, он мне нравился. Как же его звали? Джо. Интересно, куда он делся. Мне кажется, он был… ну не знаю… приятный человек.
Я вздыхаю и иду прочь. Ни за что не стану читать книгу этого Ника! И вообще, как насчет экранизации моего романа? Вот что я хочу знать. Бьюсь об заклад, Ник получит свой фильм раньше меня, и тогда я уволю Фрэнки, а потом убью Ника.
Домой мне все еще не хочется. Я иду в направлении «Форума», и когда до него остается всего квартал, достаю телефон и звоню Джиму.
— Привет, Эм, что случилось?
— Ничего особенного, просто… — Я мнусь.
— У тебя все в порядке?
— Да, отлично. Просто подумала: не хочешь выпить? Я тут неподалеку от твоей конторы и…
— Сейчас? — изумляется Джим. — Сколько сейчас времени, три часа? И ты зовешь меня выпить? — Он язвительно выделяет последнее слово. — Неудивительно, что ты не в себе, Эм.
— Ой, я не думала, что еще так рано. Извини, дорогой.
— Эм, я сейчас правда очень занят, я же на работе. Ты что-то еще хотела?
На заднем плане слышатся голоса, и Джим бормочет в ответ какие-то слова, которые звучат приглушенно, будто он прикрыл динамик телефона ладонью.
— Нет, я… прости, больше ничего, — запинаясь, отвечаю я. — Увидимся вечером.
Не поднимая глаз, я убираю мобильник обратно в сумку. Не стоило предлагать выпивку. Я чувствую, как пылают щеки, и отчаянно жалею, что позвонила. На самом деле мне просто хотелось, чтобы муж меня обнял. Джим порой бывает невероятно заботлив, но просить его о поддержке все равно на удивление трудно. Знаю, он занят, он на работе, но его резкий тон так жалит, что я начинаю плакать и словно врастаю в асфальт. Возникает дурацкое чувство, что мне не сдвинуться с места. Я закрываю лицо руками и жду, когда рыдания утихнут.
— Эмма? — раздается совсем рядом женский голос, которого я поначалу не узнаю, и мне на плечо ложится рука. — Что с тобой?
Я убираю руки от лица и поднимаю взгляд.
— Кэрол?
ГЛАВА 8
— Что случилось? Почему ты плачешь?
Я таращусь на нее, не веря собственным глазам. Кэрол. Бывшая пассия Джима. Кэрол, которая пыталась увести его у меня. Кэрол, которая работала с Джимом в «Форуме» и прикидывалась моей подружкой, а сама крутила шашни с моим мужем?
Кэрол Маккриди.
Я трясу головой, а потом наконец спрашиваю, изредка икая:
— Что ты тут делаешь?
Ладонь Кэрол по-прежнему у меня на плече, потирает его тихонько, и пусть я ненавижу себя за это, мне не хочется, чтобы она убирала руку. Удивительно, но это успокаивает.
— У меня здесь встреча была, — неопределенно произносит Кэрол, — а потом я увидела тебя. Так что случилось?
— Встреча с Джимом? — Получается чуть резче, чем хотелось.
— С Джимом? Нет! Ничего подобного.
Но я снова разражаюсь слезами. Не знаю, что со мной такое. Наверное, дело в этом кошмарном обеде с Ником. После него меня накрыла полная безнадежность.
— Пойдем-ка со мной. Посидим где-нибудь, — предлагает Кэрол.
— Не пойду я с тобой. — Я дергаю плечом и стряхиваю ее руку. Она чуть склоняет голову набок и смотрит на меня, будто говоря: «Ну чего ты». — И вообще, разве тебе никуда не надо? Тебя наверняка ждут на работе.
Она качает головой.
— Нигде по мне не заскучают. И если честно, я не откажусь выпить. И поболтать было бы приятно.
— Почему?
— А почему нет?